Прошло двадцать лет. В небольшом рыбацком поселке на канадском острове Ньюфаундленд жил под вымышленным именем старый моряк. По вечерам он неизменно появлялся в провонявшей ромом таверне и, захмелев, часто рассказывал приятелям, что в прошлом был капитаном торгового корабля. Старому пьянице никто не верил; рыбаки смеялись над ним.
Летом 1841 года у рыбацкого поселка бросил якорь английский бриг, приплывший за топленым жиром. Старый моряк собрал дорожный мешок и отправился на берег моря. Здесь он объявил, что уезжает, и попросился в баркас, отплывающий к английскому кораблю. Капитан брига Джон Киттинг согласился за плату взять пассажира до мексиканского порта Веракрус – конечного пункта торгового рейса. В пути старик подружился с английским капитаном и поведал ему, что когда-то командовал собственной шхуной, «Дорогой Мэри», и его настоящее имя, которое он скрывал по веским причинам, – Уильям Томпсон…
Киттинг вызывал доверие и симпатию. Однажды вечером за партией в шахматы Томпсон рассказал ему о похищении сокровищ Лимы и последующей своей незавидной судьбе.
Испанцы доставили капитана «Дорогой Мэри» в мексиканскую тюрьму, держали в одиночной камере и долго пытали. Он не сказал им ни слова о тайнике на острове только потому, что хорошо понимал: как только он раскроет рот, больше никто не даст за его жизнь и ломаного реала.
Почти год Томпсон мучился в тюрьме. За это время пламя войны за независимость испанских колоний перекинулось и в Мексику. Повстанческая армия генерала Итурбиде вошла в Мехико и открыла двери всех тюрем. Томпсон вышел на свободу. Все эти годы он хотел вернуться на Кокос за сокровищами, но судьба всячески препятствовала этому. Бывший капитан «Дорогой Мэри» предложил Киттингу вывезти на его бриге сокровища с острова и поделить их поровну.
Оценивая необычное, но весьма заманчивое предложение, английский капитан молча и пристально смотрел на своего пассажира, пытаясь определить степень достоверности столь невероятной истории. Почувствовав недоверие, Томпсон скинул рубашку и показал на теле следы пыток: страшные жгуты рубцов.
После некоторых раздумий Киттинг согласился. Они ударили по рукам и договорились после разгрузки в Веракрусе подготовить бриг к плаванию вокруг мыса Горн, к острову Кокос.
Однако Томпсон не выдержал плавания: еще на пути в Мексику он заболел и умер. На смертном одре он передал Киттингу карту острова Кокос с подробными ориентирами и указанием тайника с сокровищами.
Разгрузившись в Веракрусе, Киттинг рассчитался с командой, объявив, что собирается обогнуть мыс Горн и поискать выгодный груз в тихоокеанских портах. Штурману и еще пятерым матросам не понравилась эта идея, они собрали свои вещи и покинули судно. Капитану пришлось пополнять экипаж корабля через портовых вербовщиков моряками, среди которых попадались люди всякие, в том числе и с темным прошлым.
У Киттинга не было опыта столь дальнего плавания вокруг сурового и опасного для мореходства мыса Горн. На свою удачу в Веракрусе он встретил старого приятеля, капитана Генри Боунга, опытного моряка, который не раз ходил в Тихий океан через мыс Горн. Бо-унг стал не только штурманом брига, но и компаньоном капитана: Киттинг посвятил своего приятеля в историю сокровищ Лимы. В таком деле просто необходим надежный помощник и верный товарищ.
Бриг сделал две остановки в пути: в Бразилии и Чили. Киттинг сходил на берег и делал вид, что ищет попутный груз. Корабль благополучно обогнул мыс Горн и взял курс на остров Кокос. Никто из матросов команды не догадывался об истинной цели плавания. Потому они несколько удивились, когда капитан решил причалить к необитаемому острову, чтобы пополнить запасы продовольствия, воды и произвести починку еще крепкого корабля.
Бросив якорь в бухте, указанной на карте, Киттинг приказал матросам заняться кренгованием судна[72], а сам с Боунгом сошел на берег якобы с целью поохотиться. Они взяли ружья, мачете, надели высокие кожаные сапоги: Киттинг помнил рассказы Томпсона о том, что остров кишит змеями.
Лес стиснул их в крепких объятиях. Расчищая дикие заросли, они изредка, имитируя охоту, стреляли в воздух. На закате «охотники» добрались до последнего ориентира – ручья у подножия горы в центре острова.
Взобрались по каскаду поросших мелким кустарником скал. Чуть выше середины крутого склона Боунг отыскал заваленную камнями заветную пещеру. Расчистив вход, Киттинг зажег факел.
Невысокий свод и стены мгновенно окрасились радугой: в углу сверкала куча драгоценных камней, золота и жемчугов. Рядом выстроились метровые кувшины, доверху наполненные монетами…
Сокровища на судно переносили каждый день понемногу – в карманах и охотничьих сумках. Команде брига показалось подозрительным такое рвение к охоте, когда ежедневную добычу капитана и штурмана составляли несколько захудалых пичужек. Однажды во время их отсутствия матросы обыскали каюту капитана. Обнаружив спрятанный под кроватью мешок с золотыми монетами и драгоценными камнями, они потребовали у Киттинга и Боунга объяснений. Тем ничего не оставалось, как рассказать о кладе на острове. Тогда матросы решительно потребовали разделить сокровища поровну между всеми членами команды. Никто больше не подчинялся капитану. Особенно вызывающе вели себя матросы, нанятые в Веракрусе. Они заявили, что расправятся с каждым, кто встанет между ними и сокровищами. Блеск золота одурманил им головы.
Поделив найденные у капитана драгоценности, матросы самовольно открыли бочку вина, на радостях напились и затеяли игру в кости, с драками и поножовщиной. Побузив до глубокой ночи, они, наконец, угомонились и крепко заснули. Оставаться с неуправляемыми и агрессивными матросами было опасно. Ночью Киттинг и Боунг бежали с корабля. Их хватились только утром. Десять дней матросы прочесывали остров в поисках беглецов, но те словно растворились в джунглях. Бриг поднял паруса и ушел с острова прочь. Больше о нем никто никогда не слышал.
Через несколько месяцев на Кокос зашло китобойное судно. Моряки отправились на остров за свежей водой и кокосовыми орехами. На берегу их встретил истощенный бородатый человек с безумным блеском в глазах. Он назвался Джоном Киттингом, рассказал, что командовал торговым кораблем. Команда подняла мятеж и высадила его здесь, на необитаемом острове. О сокровищах и неизвестно куда пропавшем Боунге он не упоминал.
Киттинг уплыл вместе с китобоями и поселился в Канаде. Ему удалось тайно провезти горсть драгоценных камней. Деньги от их продажи обеспечили его до конца жизни; он прожил еще семь лет. На смертном одре Киттинг исповедовался и открыл тайну клада местному священнику по фамилии Фицджеральд, передав ему карту Томпсона.
Спустя годы эта история получила огласку. Появились копии карты острова с обозначенным местом захоронения клада. На Кокос устремились авантюристы, которые приобрели эти карты за большие деньги, но никому до сих пор не удалось обнаружить заветной пещеры с сокровищами. История о кладе превратилась в легенду – легенду острова Кокос.
Искусство преступления
Аферы отставного корнета
В конце XIX – начале XX века имя Николая Савина не сходило со страниц европейских и российских газет. Его дерзким авантюрам позавидовали бы сам граф Калиостро и многие другие великие авантюристы и мошенники разных времен.
Подлинной биографии этого необычного и удивительного человека не существует. Все, что о нем известно, почерпнуто из старых газет начала прошлого века, воспоминаний современников разной степени достоверности, легенд, анекдотов и мемуаров самого Николая Савина, в которых он совершенно не стеснялся давать волю своему богатому воображению.
Николай Герасимович Савин родился в 1855 году в семье отставного поручика, зажиточного помещика Калужской губернии. Все его предки были военными, служили отечеству верой и правдой. Один из них даже был гвардейцем Преображенского полка и участвовал в возведении на престол Елизаветы I. Но так случилось, что на нашем герое славная история родословной дворян Савиных завершилась в результате совершенно невероятного происшествия в доме царствующей семьи Романовых.
В апреле 1874 года из спальни великой княгини Александры Иосифовны исчезли изумрудные серьги, золотая печатка, старинные кресты и бриллианты из оклада семейной иконы. По подозрению в краже фамильных драгоценностей полиция арестовала Николая Савина, корнета лейб-гвардии Гродненского гусарского полка[73] – широко известного в столице кутилу из круга золотой молодежи.
На допросе бравый гусар показал, что ценности ему передал сын княгини Александры Иосифовны, великий князь Николай Константинович, чтобы заложить их в ломбард. В доме Романовых разразился грандиозный скандал. Чтобы замять дело, великого князя объявили душевнобольным и отправили «лечиться» в Ташкент. Корнета же уволили из армии, предложив срочно покинуть пределы империи.
Отставной корнет объявился в Париже. Красавец атлет с голубыми глазами, античным профилем и изысканными манерами, прекрасно образованный, остроумный рассказчик, бегло изъяснявшийся на пяти языках, имел успех в обществе. Окунувшись с головой в развлечения парижского полусвета, он наделал долгов, а когда кредиторы взяли его за жабры, сбежал в Америку, там по сути и началась феерическая история этого крупного международного авантюриста.
Николай Герасимович Савин. Фотография, напечатанная в одной из русских газет в 1913 году
В Сан-Франциско под именем графа Тулуз-Лотрека Савин снял самые роскошные апартаменты, достойные его нового высокого титула, и распустил слух, что российское правительство поручило ему разместить в Соединенных Штатах крупные промышленные заказы для строительства Транссибирской магистрали. Финансисты и сталелитейные магнаты боролись за честь быть представленными «русскому графу». Савин охотно принимал у себя глав промышленных концернов и брал авансы за посреднические услуги. Туго набив