– Товарищ Шелепин, поэтому я и настаиваю на частичном участии частников. Это же естественно, что у государства может не хватить средств на все и тем более сразу.
– И как ты себе это представляешь, хотелось бы понять? – с недоверчивой ухмылкой спросил генсек.
– Нужно рекламировать новые производства.
– Непонятно, кому рекламировать.
– Все просто, – улыбнулся я, – государство рекламирует Сберкассу?
– Я понял, кажется, – быстро закивал Шелепин. – Ты хочешь предложить людям, имеющим свободные средства, вкладывать их в производство?
– Для начала, почему бы и нет, – вновь киваю я, – показывать по телевидению, рассказывать по радио, писать в газетах и журналах, скажем, о деятелях эстакады, кино, тех же писателях, о том, как они участвуют в развитии страны.
– И предложить следовать их примеру простым гражданам? А что, может и сработать! Конечно, какая-нибудь уборщица или дворник на это не пойдут, у них нет свободных денег, а вот растрясти таким образом мошну наших зажиточных граждан вполне можно. А что будет пряником?
– В смысле? – не сразу понял я.
– В Сберкассе люди кладут деньги под процент, а здесь?
– Так то же самое, проценты с продажи.
– Разве это выгодно?
– Так выгода будет соразмерна вложению. Вложил рубль – получишь рубль, вложишь тысяч десять – другое дело. Ведь у людей деньги-то есть, правильно вы заметили, не у слесарей с завода, но взять хотя бы таких, как я, у писателей деньги точно есть, куда они их тратят, пропивают? Естественно, никакой принудиловки, только добровольно. А вообще, я вам сразу говорил: дайте больше свободы Косыгину, пока у него со здоровьем более или менее нормально, он сам все сделает.
– Не думаю, что из этого что-то выйдет, если честно, но надо попробовать.
– Пока не попробуем, не узнаем. Комитет пропаганды у нас есть? Вот и поставить им задачу. Потом принести мне придуманный макет, и я дополню, или поправлю на манер рекламы из будущего. А вообще, можно ведь посмотреть на Запад, там такое сплошь и рядом, хорошее перенимать вполне себе разумно.
– Ты только не озвучивай нигде «на Западе подсмотреть», – сделал страшные глаза Шелепин, но при этом улыбнулся. – Понял я тебя. Вообще, я тебя прекрасно понимаю, знаний в голове масса, а реализовать их возможности нет, попробуй выкрутись.
– Ой, можно сказать, угадали, товарищ генсек, – засмеялся я, – охренеть как много всего придумано за эти пятьдесят лет, что разделяют вашу и мою реальность. Даже представить себе не сможете, думаете, я вам в докладах все описал?
– А что, утаил что-то? А вдруг это важное! – сразу завелся генсек. – Мы вроде сразу договорились, ты пишешь все, что знаешь, а уж наше дело думать, твои советы мы всегда примем, но позволь уж нам решать.
– Да ничего важного, – я быстро решил уточнить, – не утаивал. Если о комбайнах я ничего не знаю, так и не говорил о них, а если о зернохранилищах – то доложил сразу. Если решим проблему со сбором и хранением зерна, начнем распахивать еще больше. Тут и деревня развиваться начнет, и государство на одном только зерне такую выручку сможет поднять, только успевай тратить. Сейчас же я говорю о вещах не первой необходимости, поэтому вам и не давал эту информацию.
– Да, кстати об информации, – встрепенулся Шелепин, – ты как-то обходил стороной военку. Что-нибудь знаешь о ВПК?
– Да до хрена всего, но тут как раз такое дело, что, если я влезу, могу только все испортить. Военка у нас лучшая в мире, это бесспорно. Если сейчас я выдам информацию о системе «Солнцепек», то вдруг, занявшись ей, конструкторы упустят промежуточное звено и совершат какую-нибудь ошибку, которая впоследствии приведет к провалу?
– А как же в других отраслях?
– А я ничего особого, что опережает на несколько поколений, вам и не давал, – тут же пояснил я. – Я ж не требую выпускать многопроцессорные компьютеры, потому как нужно сделать хотя бы самый простой, а потом оно пойдет по нарастающей, главное – финансирование. Электроника требует постоянного финансирования на высоком уровне, все затраты окупятся тысячу раз. И борьба за умы. Если будем думать о людях, не произойдет оттока умов, что впоследствии поднимут западную экономику. Все эти люди нужны здесь.
– В этом ты прав, и так как писал об этом в самом начале нашей совместной работы, то и дело давно уже движется. Я тебе как-то рассказывал о переехавших к нам… Специалисты, уже совместно с нашими товарищами, успешно начали работу. Что-то из области передачи информации на расстоянии без проводов, но не рация.
– Я понимаю, о чем речь, очень хорошо, что дела идут. Может, в этом варианте истории открытие и внедрение сотовой связи будет за нашей страной.
– Стараемся.
– Александр Николаевич, а как с моей просьбой по комсомолу?
Вот эта тема была очень скользкой. Ведь именно комсомол и будет стержнем в разрушении Союза. Сгущаю краски, конечно, но уж слишком много вчерашних комсомольских вожаков вдруг станут активными сторонниками распада страны, а впоследствии бизнесменами. Не находите, что связь слишком тесная? Все дело в денежных потоках комсомольский организации. Деньги там просто сумасшедшие, вот с них многие евреи-комсомольцы и разбогатеют. Скажете, как и с украинцами, передергиваю? Ну, извините, больно уж совпадений много.
– Врать не стану, до хорошего результата далеко, но в том, что работа идет, и идет как надо, могу тебя уверить. Ты много на этот счет выложил, все проверяется и перепроверяется, те, кого ты указал поименно, взяты на контроль, а кто-то уже в камере и делает вид, что не понимает, о чем речь и что от него вообще хотят. Как быть с теми, кто еще ничего не сделал? Наказать не за что, но и дать свободу тоже нельзя…
– Или поверить мне на слово, или работать плотно, думаю, гнидами эти люди стали не после развала страны, они и сейчас такие, только прячутся.
– Саша, многие, на кого ты указал, сейчас дети…
– Таких детей надо давить во младенчестве! – жестко ответил я, не моргнув и глазом.
– Это как же вас там допекли, что ты детей готов убивать…
– Честно? Не готов, – согласился я. – Да и не требую этого от вас. Надо изолировать этих людей от будущей власти. Я вообще многого не понимал в будущем как раз в этом направлении. Как человека, у которого родители или деды были репрессированы, спокойно берут в МГУ, продвигают по партийной линии? Сын за отца не отвечает? Серьезно? Таким человеком будет двигать только желание отомстить, и ничего более. Ельцина кто двигает? Раз многие из врагов сейчас молоды или вообще дети, следите и отрабатывайте тех, кто их начнет тащить, это такие же вредители, как и их протеже. Еще по детям… Анализируя причины, побудившие тех или иных людей на поступки, связанные с предательством, пришел к простому ответу: очень часто предатели оказывались детьми репрессированных. Да, все можно понять, были и незаконно осужденные, и попросту без вины, но в детях накапливалась такая злость, что они причиняли огромный ущерб стране. За такими нужен глаз да глаз, я понимаю, что это сложно, но необходимо наладить контроль за членами семей репрессированных. Сами они ни в чем не виноваты, более того, часто виновато само государство, осудившее их родителей, но требуется контроль. Такие люди не должны допускаться до власти, будь они хоть семи пядей во лбу.
– Я понял тебя, работы идут, Владимир Ефимович пашет как трактор, он почти закончил с Украиной, да и в других республиках идет работа, просто Украину Володя сам контролирует. То, что ты предлагаешь, очень сложно, но выполнить такое все же возможно. Подумаем над этим, работы тут непочатый край.
– Это хорошо. Кстати, раз уж говорим о таких людях, вспомните, есть там такой молодой человек – Гайдар.
– А, внук знаменитого писателя!? Как же, забудешь такого…
– Оценки в будущем были разные, но для себя я вынес мнение, что парень просто перевернулся. Он свято верил в теорию Маркса, но потом что-то пошло не туда. Ведь он действительно умный человек, школа с золотой медалью, институт с красным дипломом, неплохой экономист, но…
– Ты думаешь, что его нужно держать под контролем, и тогда, возможно, он будет полезен в будущем?
– Мне кажется, что это так, но, опять же, это лишь мое мнение, одно. А есть и второе.
– Озвучивай!
– Внимательнее к людям нужно быть во всех отраслях по всей стране. Никогда не поверю, что в такой огромной стране, как наша, мало умных и преданных своему народу людей.
– Я так и думал, что, советуя нам убирать кого-либо, ты подразумеваешь, что хуже точно не станет, ведь так? – Я кивнул. – Ты прав, я с самого начала, слушая тебя, твои жесткие заявления, думал, что ты ошибаешься, что может произойти ошибка и мы сгнобим нужных людей. А потом понял одну вещь: у нас много людей, да, их нужно найти, изучить от и до, но они есть, это факт.
– Вот и я о том же. Мы переписываем историю, это удивительный момент, я понимаю, вы же не знаете, к чему пришла страна в девяностом первом, да даже раньше, но поверили мне.
– Поверил, потому как видел свои перспективы ясно, моя карьера, мои мечты остались в прошлом. Ведь я уже ни при каких раскладах не смог бы вновь подняться наверх, а уж о руководстве страной и речи быть не могло. Так же и Володя. С другими немного сложнее, но они поверили, тем более им дали возможность работать так, как они хотели. Тем более ты очень многое указал верно о настоящих врагах, это не расхитители, а настоящие враги.
– Проблем нет? Никто не оспаривает?
– Проблем – нет, – Шелепин шумно выдохнул, – есть рабочие моменты, и они решаются, все в порядке. Армия под контролем, несогласные отстранены, самые одиозные задержаны пока. Ты должен понимать, таких людей нельзя просто осудить или тем более расстрелять, многие из них герои войны, заслуженные люди. Министром обороны назначен генерал Соколов, знаешь о таком? – Я согласно кивнул. – Человек надежный и преданный партии. Так и с другими отраслями, меняем людей, смотрим на результаты.
– Да, это все очень сложно. Согласен. Человек может быть героем, спасшим тысячи жизней, а через двадцать или более лет внезапно предаст миллионы. И наоборот, работает какой-нибудь Вася на стройке, попивает, сквернословит, ругает власть, а в будущем он может стать отличным управленцем.