– Так у нас там шпион… – начала было я, но Глафира резко прервала.
– Шпионы, войны, неприятности разнообразные будут всегда. Но это не значит, что ты должна забыть о тех делах, которые тебя будут радовать и доставлять удовольствие. Помни – ты у себя одна.
Я отстранилась от плеча бабушки и с недоумением заглянула ей в лицо.
– Ба! Ты учишь меня тому, чего сама не делала…
– Потому что мудрость приходит на закате жизни. А ты слушай и не повторяй моих ошибок. Поняла?
– Да, родная, – обвила я руками, как делала в детстве, шею Глафиры и прошептала: – Спасибо, что ты моя бабушка.
Глава 20
Платье, пошитое мадам Полли к моему совершеннолетию, было шедевром портновского искусства. За основу модели взяли мой эскиз, но отделка, совместившая в себе роскошь и элегантность, сделала простой на первый взгляд наряд великолепным. Кружево, подобранное с большим вкусом, не стали укладывать складками или защипами, не перегрузили платье оборками или воланами, но подчеркнули красоту и цвет ткани, из которой был скроен наряд.
– Какая ты взрослая, Роксаночка! – смахивая слезы умиления со щеки, говорила Глафира, любуясь мною. – Выросла, а я, кажется, и не заметила. Красавица, умница, я горжусь тем, что у меня такая замечательная внучка.
Бабушка и сама была хороша. Статная, высокая, с отлично сохранившейся фигурой, она не выглядела старухой, но внушала почтение. Два дня, предшествующие торжеству, нанятая мною камеристка Лана Громова трудилась не покладая рук: делала маникюр, маски и массажи и доводила косметическими процедурами нашу внешность до совершенства. Верхом мастерства служанки были наши сегодняшние причёски. По протоколу положено волосы уложить празднично. И всё бы ничего, но хитрость заключалась в том, что Глафира в ходе церемонии должна снять с себя княжий венец и возложить его мне на голову. Не хотелось бы торжественность момента превратить в фарс, выпутывая из зубцов диадемы локоны и пряди пышной укладки.
Лана и с этой задачей справилась мастерски.
Церемонию признания меня совершеннолетней и передачу титула я предложила провести на открытом воздухе, тем более что собралось неожиданно много гостей. Помимо ближайших родственников, друзей, коллег и обязательных официальных представителей, нас почтил своим присутствием наместник в сопровождении свиты.
Погода стояла тёплая и солнечная, лёгкий ветерок с моря освежал, не давая возможности приглашённым на праздник запариться в парадных мундирах и нарядных платьях. Вышколенные подавальщики, нанятые в лучшем ялдинском ресторане, разносили прохладительные напитки и лёгкие закуски. Это новшество – угощать гостей перед началом торжества – многих удивило и заодно развлёкло. Дамы, попивая охлаждённые морсы, обещали себе не только взять сию новинку на заметку, но и представить на ближайшем рауте, а мужчины посмеивались, что под канапе с маринованной черноморской сельдью и свежим огурчиком водочка была бы уместнее, – но угощение понравилось всем.
– Забавно ты это придумала, Роксаночка. И гости не томятся в ожидании, и хозяевам не надо меж ними метаться, развлекая разговорами, – в который раз похвалила меня Глафира.
Наконец-то прибыл Глава Геральдического совета империи, который и должен был засвидетельствовать передачу титула, и церемония началась.
– Есть тут кто-либо, подтверждающий, что данная девица является Роксаной Петровной Верхосвятской? – спросил благообразный старик, облачённый в ритуальный костюм герольда.
– Есть! – едва ли не хором ответили гости.
– Есть ли тут кто-либо, знающий девицу с момента рождения по сей день? – прозвучал очередной вопрос.
– Есть! Есть… – голос Глафиры звучал громко и уверенно, Пётр же, хоть и ответил, но сказал это едва слышно и без особого желания. Должно быть, жалел, что титул достаётся не Александру, а мне.
Но я честно хотела передать наследование брату. Посоветовавшись с Глафирой, написала в Геральдический совет, откуда получила такой ответ, что до сих пор вздрагиваю. Кто-то из носителей традиций, особо не выбирая выражения, отчитал меня за непочтение к роду, за недостаточное знание законов и за невероятную дерзость, коей является моя эпистола. Разве можно передавать высокий, благословенный Триединым титул отпрыску наказанного за преступление и крестьянки?! Хотите отказаться от титула? Ходатайствуйте в Совет, и мы с радостью освободим вас от ответственности.
Такого я не хотела. Под диктовку Николая Ивановича написала пространное извинение, каясь самыми цветастыми речевыми оборотами в женской глупости и недальновидности, обещая исправиться и в дальнейшем с гордостью носить титул, завещанный предками, и прочее, прочее, прочее. Граф поправил все описки и ошибки моего письма, велел переписать набело и самолично отправил курьером с корзиной, полной подарков. Благо что вина, печенье и косметические наборы, произведённые в нашем поместье, славились и за пределами полуострова.
Простили и велели готовиться к церемонии.
– Есть ли тут кто-либо, претендующий на титул? – последовал следующий ритуальный вопрос.
– Нет! – дружно выдохнули гости.
– Тогда прими сей венец и носи его с достоинством! – стараясь, чтобы речь его звучала как можно торжественнее, громко объявил герольд и отступил на шаг назад.
Сам он не имел права касаться княжеского венца. Передача осуществлялась только членами рода.
Я опустилась в низком реверансе перед Глафирой, которая уже сняла диадему со своей головы. Почувствовав тяжесть драгоценного венца на челе, я медленно поднялась и поцеловала руку уже бывшей княгини.
– Клянусь с достоинством и честью нести сей венец и передать его законному наследнику. Клянусь не посрамить княжеский род Верхосвятских ни словом, ни делом, ни бездействием.
Моя клятва не была формальностью. Я давала искреннее обещание и ушедшей Роксаночке, уступившей мне своё тело, и Триединому, милостиво принявшему меня в своём мире, и отцу, прижимавшему к себе одной рукой подросшего Сашку.
На том торжественная часть закончилась.
Далее я принимала поздравления, подарки и приглашения на балы, рауты и просто погостить.
Время нашей ссылки закончилось, и теперь мы могли посетить столицу, навестить сыновей графа или погостить в Калиновке, о чём нам напомнил чиновник в сером мундире, передав нарядный конверт.
– Поздравление от Его Императорского Величества, – выделяя каждое слово, объяснил он, дав понять, что пакет следует вскрыть без промедления.
Взяв со стола нож для фруктов – другого под рукой не было, – аккуратно разрезала сгиб конверта.
«Сколько же пафоса в таких посланиях», – скептически хмыкнула про себя, стараясь лицом изобразить восхищение и благоговение.
– Переигрываешь слегка, – шепнул граф, делая вид, что смотрит на лист в моей руке; пришлось немного расслабить лицо и пригасить улыбку.
На изукрашенном водными знаками, замысловатыми вензелями и яркой печатью листе самодержцем лично было начертано: «Поздравляю с совершеннолетием и принятием титула. Василий IV». И замысловатый росчерк. И что мне с этим теперь делать?
Словно подслушав мои мысли, дед сказал:
– Надо бы срочно у хорошего мастера рамку заказать. Со стеклом и паспарту качественным. А сейчас гостям в руки не давай – залапают.
Я, улыбаясь подобно солнышку в небесах, демонстрировала всем желающим автограф Императора, а сама думала, что если у трёх поколений предков с рождения не заложено почтение к монархам, то трудно его вдруг проявить искренне. Но надо. Ибо не поймут.
Вдруг очень захотелось, чтобы скорее всё это закончилось. Снять бы узкие туфли, платье, пусть и красивое, но не дающее лишний раз вольно вздохнуть, венец этот тяжеленный.
Кстати!
– Ба, а откуда диадема княжеская появилась? В ссылку ты её с собой взять не могла, помню, ты рассказывала, как всё имущество изъяли. По счетам тоже расходов на ювелира не было. Вчера только книги расходные проверяла.
– Это Его Высочество Наместник гиримский подарок к твоему совершеннолетию и принятию титула сделал, – улыбнулась Глафира. – Не ведаю, как прознал, что венец наш утерян, но намедни прислал с запиской. Согласись, что хорош невероятно.
Я в это время смотрела на идущего в нашу сторону Таира и, не сводя глаз с жениха, безоговорочно согласилась:
– Невероятно хорош. Даже не верится, что за такого красавца замуж пойду.
– Вообще-то, я о венце говорила, – хмыкнула Глафира, – но и наместник тоже неплох. Платье, пошитое мадам Полли к моему совершеннолетию, было шедевром.
Глава 21
– Ваше Сиятельство, позвольте поздравить с принятием титула, – склонился Таир к моей руке.
Всё в рамках приличий, кроме мурашек, побежавших по моей спине от прикосновения его губ, которых, слава Триединому, никто видеть не мог. Отчего-то рядом с женихом улетучивалась вся моя решимость и я робела, как та самая тургеневская барышня. Невинная и трепетная.
– Благодарю вас, Ваше Высочество, – пролепетала я, скромно опустив глаза. – За поздравление и сказочный подарок. Венец великолепен.
– Рад, что диадема понравилась. Но с вашей красотой, княгиня, она сравниться не может, – понизив голос, чтобы слышно было только мне, ответил наместник.
В его словах послышались низкие, слегка вибрирующие ноты, будоражащие сексуальность моего юного тела. Дыхание сбилось. Что он творит?! Кажется, моё смятение не укрылось от глаз Глафиры, и она тут же пришла мне на помощь и задала наместнику вопрос, отвлекая нас от неподобающих мыслей:
– Ваше Высочество, кажется, вам тоже вскоре торжество предстоит? Принятие ханства по завершении первого срока траура.
– Да, Глафира Александровна, вы правы. По нашим традициям наследник может стать правителем только по истечении трёх месяцев строгого траура. Считается, что за это время все претенденты выяснят меж собой, кто самый достойный. Моё же наследие бесспорно, других желающих нет… Через две недели срок траура заканчивается, и я должен взойти престол. Осталась всего лишь одна формальность, – наместник вновь взял мою руку и, глядя прямо в глаза, сказал: – Хан не может быть холост. Обычно к тому времени, когда наступает время принять власть, у наследника гарем уже полон жёнами и куча детей в наличии. Мой случай необычен. Потому, Роксана, я предлагаю заключить наш брак сегодня.