Через час с небольшим Марина спросила, есть ли у кого вопросы, и Минголла вышел на середину комнаты:
– У меня есть вопрос. Возможно, вам это будет неприятно, но я надеюсь, вы мне ответите.
– Мы постараемся, – сказала Марина.
– Из того, что я сегодня услышал, – начал Минголла, – а также из известного раньше я делаю вывод, что почти все ваши операции терпели крах оттого, что кто-то вновь разжигал вражду. И чаще это происходило в последнюю минуту, когда переговоры уже можно было считать успешными. Это правда?
Кто-то бросился возражать, но Марина прервала:
– В этом есть смысл.
– Что позволяет вам думать, что сейчас не произойдет то же самое?
– Именно это мы и пытаемся предотвратить,– высокомерно отозвался Рэй.
– Хорошо. – Минголла широко улыбнулся, с удивлением обнаружив, что сейчас, когда Рэй у него в руках, чувствует к нему даже какую-то нежность. – Как бы то ни было, меня беспокоит небрежность, с которой вы относитесь к своим операциям.
– Куда вы клоните? – спросила Марина. Он проигнорировал вопрос.
– Все, кроме вас, признали за собой грехи. Вам лично есть в чем раскаяться?
– Марина – наш идеал, – сказал Рэй с тщательно отмеренной горечью. – Ей не в чем себя винить.
Улыбка прорезала красную ранку на суровой равнине Марининого лица.
– Спасибо, Рэй.
– Тем или иным образом вас не могла не затронуть эта вражда, – возразил Минголла. – В какой-то момент переговоров Рэй что-то упомянул о вашей боли... чей-то дядя что-то вам сделал.
– Да? И что с того?
– Я хотел бы знать, что произошло.
– Не вижу смысла, – холодно ответила Марина.
– Я хочу вам кое-что сообщить, но перед тем, как раскрою карты, должен быть уверен во всех.
– Хорошо... но мне придется поверить вам на слово, что это не просто любопытство. – Она разгладила складки на брюках. – Несколько лет назад я вышла замуж за Мадрадону...
– Я не знал об этом, – сказал Минголла.
– Очередная попытка прекратить вражду, – продолжала она. – Сначала я, конечно, упиралась. Столько лет прожила в Лос-Анджелесе, надышалась воздухом свободы. Я была тогда весьма своенравной. Возможно, отец специально это затеял – хотел меня обуздать, ведь Мадрадоны без дисциплины ничто. – Все засмеялись. – И все же после свадьбы я стала относиться к мужу со все большим уважением и заботой... хотя нельзя сказать, чтобы любила его по-настоящему. Однако была настолько уверена в браке, что даже забеременела. Все шло хорошо, пока однажды не явился мой бывший любовник якобы поздравить с будущим ребенком. Пока мы разговаривали, он подсыпал мне наркотик, затем раздел и уложил в кровать. В этом заключался его план: мой муж, вернувшись домой, должен был застать нас in flagrante delicto[26]. Так и произошло. Едва я успела очнуться от наркотика, как вошел мой муж. Между ним и моим любовником произошла ужасная сцена, и я, хоть в голове еще шумело, попыталась вмешаться. Получила удар в живот и лишилась не только ребенка, но и возможности зачать другого. Позже выяснилось, что виноват был не только бывший любовник. Им манипулировал мой тесть, рассказывая, как его сын жестоко со мной обращается. Старик не мог примириться с нашим браком, а тут еще ребенок – для него это было слишком. – Марина посмотрела на Минголлу. – Этого достаточно?
– Простите, – ответил он. – Это важно.
– Теперь объясните, к чему это все. Обведя глазами комнату, Минголла задержался на сидевшем на кровати Рэе.
– Я слышал, переговоры идут хорошо?
– Лучше некуда, – сказал Аурелио. – И что?
– Значит, можно сказать, успех не за горами? – спросил Минголла.– Не пора ли признать, что наступает самое рискованное время, когда их легче всего сорвать? Найти повод – и все взлетит в воздух. Как в Тель-Авиве.
– Если вам есть что сообщить, – сказала Марина, – я бы предпочла перейти к делу.
Минголла достал из кармана блокнот, раскрыл его и сразу заметил, как напрягся Рэй.
– Рэй знает, что я хочу сказать... правда?
– Где ты это взял? – воскликнул Рэй.
– Видимо,– сказала Марина,– это как-то связано с отношением Рэя к вашей подруге.
– Не только.
– А с чем же еще? Я видела этот блокнот. Рэй прекрасно понимает, что нельзя потакать своим фантазиям.
– Дай сюда, – приказал Рэй, поднимаясь и протягивая руку. – Ты не имеешь права.
– Ого, мы заговорили о правах? – Минголла толкнул его обратно. – А как насчет права на личную жизнь?
Сотомайоры смотрели на Рэя, словно ожидая, чем тот ответит, но Рэй сидел тихо. Минголла протянул блокнот Марине.
– Посмотрим, не покажется ли вам, что это свидетельствует о чем-то большем, нежели фантазии.
Пока она изучала блокнот, пока резкими взмахами пальца переворачивала страницы, двое других Сотомайоров заглядывали ей через ее плечо.
– Ох, Рэй, – произнесла она через несколько минут. – Неужели опять?..
– Вы не понимаете, – проговорил Рэй. – Вы не видите, как он... как он... – Под это бормотание Рэй снова поднялся. – Он ее подавляет, она...
– Да на тебя смотреть стыдно, мудак, ты сам хоть понимаешь? – воскликнул Минголла.
Рэй бросился на Минголлу, но тот отпрянул, схватил его за рубашку и швырнул лицом в стенку. Рэй сполз на пол. Кровь из его рта улиточным следом размазалась по обоям.
– Видели? – прокомментировал Минголла. – Человек не в себе.
– Провокациями вы ничего не добьетесь,– сказала Марина.
– Вы должны знать, на что он способен, – возразил Минголла. – Не я виноват в том, каков он есть, и если вы считаете, что он безопасен... Вперед! Пусть и дальше копается в собственном дерьме. Дождетесь, когда он сделает настоящую глупость.
Рэй застонал и перекатился на спину. Рот и подбородок перемазаны в крови.
– Что вы предлагаете? – спросила Марина.
– Недавно я познакомился с одним стариком... он охранник во дворце.
– Эусебио, – подсказала она. – Но мы не можем разобрать Рэя за то, чего он еще не сделал.
– Так хотя бы следите за ним. Насколько я понимаю, самое страшное для него – это лишиться силы.
Одна и та же мысль отразилась на лице Марины, на всех лицах. Им нравилось думать о наказании.
– Возможно, это лучше всего. – Голос ее звучал глубоко и удовлетворенно.
Рэй сел, вытер рукавом рот. Обвел всех мутным взглядом – должно быть, он увидел в их лицах что-то особенное, потому что вскочил на ноги и метнулся к дверям. Но ему преградили дорогу.
– Как вы можете его слушать! – вскричал Рэй, махнув рукой на Минголлу. – Он же не наш.
– Спокойно, – сказала Марина.
– Вы не имеете права! – воскликнул он.– Только с его слов?
– У нас есть твои слова, Рэй. – Марина потрясла блокнотом, и Рэй отвел глаза.
– Карлито не позволит,– вяло проговорил он.
– Никто не собирается ничего делать, – сказала Марина. – Пока. Но если что-нибудь случится с Деборой или Дэвидом, ты ответишь. И никакой Карлито уже не поможет.
Рэй с ненавистью смотрел на Минголлу.
– Плохо себя ведешь, Рэй. – Минголла ухмыльнулся.
– Без моего разрешения тебе запрещается даже подходить к ним, – сказала Марина. – Понятно?
– Это непросто, – ответил Рэй. – Мы живем в одном отеле, придется встречаться.
– Переезжай, – сказала она. – Прямо сейчас. Можно сюда. Сколько раз ты говорил, что хочешь быть ко мне поближе. Теперь твое желание исполнится.
Рэй был поражен.
– Я все расскажу Карлито. Прямо сейчас. Он не обрадуется.
Марина обернулась к Минголле:
– Вы не могли бы нас оставить, Дэвид. Рэю, очевидно, нужны доказательства того, что с ним не шутят.
– Что вы с ним сделаете?
– Пусть почувствует, чем он рискует.
– Нет! – Рэй вцепился в дверную ручку, но двое других мужчин втащили его обратно в номер.
– Пожалуйста, Дэвид. – Марина показала рукой на дверь, и Минголла прошел через всю комнату, стараясь не смотреть Рэю в глаза. – Дэвид! – окликнула она, когда он был уже в коридоре.
– Да?
Она улыбалась, словно радушная хозяйка, провожающая почетного гостя.
– Большое спасибо, что обратили на это наше внимание.
Глава семнадцатая
Дружба между Джилби и Джеком Леско помогала Минголле надеяться, что он сможет полностью восстановить Джилби: дружба – это очень по-человечески, в армиях большая редкость. У Минголлы достаточно силы, чтобы повлиять, – он чувствовал эту силу, словно тяжелый камень у себя в голове, который мечтает взорваться и долететь до цели. Не хватало знаний. При том что даже с большей силой и большими знаниями надежды хоть что-то сделать с Джеком не оставалось почти никакой. Джек едва был способен просто шевелиться, а когда они как-то полдня просидели на ступеньках дворца и Минголла умудрился его разговорить, беседа нагнала на него еще большую тоску. Он спросил, как Джека угораздило влезть в дела кланов, и тот сказал:
– Что-то было в музыке, они хотели... они меня заставили.
Минголла догадался, что Джека заставили воткнуть в свои записи какие-то подсознательные штуки, возможно чтобы притягивать медиумов, но подробности его не интересовали. Если копаться во всех сотомайоровских играх, ни на что другое не останется времени.
Джек еще побурчал немного, потом оборвал себя на полуслове и стал качаться взад-вперед, похлопывая рукой по бедру, словно пытаясь поймать ритм.
– Был бы я миллиардером, – запел он, – я б купил себе... – Он прижал к голове стиснутую в кулак руку. – Кое-что еще помню, – сказал он. – Совсем мало.
– Спой, – попросил Джилби. Состроив напряженную мину, Джек запел:
Был бы я миллиардером, я б купил себе полки,
Накурился б и поперся рвать историю в куски.
Из костей дворец построив, я б оттрахал всех принцесс.
В телевизоре по средам был бы только я, я, я,
Трепался б о том, что значит Америка – сейчас и здесь – для меня...
Он запнулся и как будто забеспокоился.