И естественно, СССР все восточные и европейские страны сформировал как своих идеологических союзников: Болгария, Румыния, Чехословакия, Венгрия, Югославия, Польша, названных впоследствии странами социалистического лагеря. Все эти страны во время разгрома фашистской Германии были освобождены войсками советской армии.
Это давало СССР право, как победителя во Второй мировой войне, создать защитный пояс из дружественных стран, безопасность которых он гарантировал. Путин в своём прямом разговоре с гражданами России, 17 апреля 2015 года, дал этим событиям скорректированную оценку: силовое давление, которое имело место при создании восточноевропейского блока социалистических стран, стало причиной раскола соцлагеря после крушения СССР. Социалистический лагерь перестал существовать и в памяти политической элиты этих стран оставил негативный след; если бы история послевоенного мира сложилась по-другому, мы бы оказались в окружении друзей, именуемых Чехословакией, Болгарией, Польшей, Румынией, Югославией.
Однополярный мир, созданный Америкой как бесспорное подчинение всей и вся на правах вассалов, это практически повторение послевоенного Советского Союза, где кто не с нами – тот против нас. И сегодняшняя история, и поведение того же Евросоюза – полное подтверждение этой истине. Что такое НАТО? Это якобы материализация гарантии Америки европейским странам: мы вас защитим от агрессии, которую может осуществить Россия. Упрекать Америку, что она не знает историю государства Российского – смешно, Америке это не нужно, время диктует характер политики. Прожив в одной жизни несколько эпох, ты невольно погружаешься в сравнения, тем более что эти эпохи ты прожил не в роли зрителя или очевидца тех лет, а прожил их как участник событий, в силу этого ты понимал эти процессы и разбирался в них.
Я был в Америке Джона Кеннеди, а затем президента Джонсона, я был в Америке Джимми Картера, и в Америке Билла Клинтона.
Мои жизненные роли тогда менялись, сначала я секретарь Ленинградского обкома комсомола, затем заместитель заведующего отдела пропаганды ЦК ВЛКСМ, затем главный редактор журнала «Сельская молодёжь» и секретарь Союза писателей Москвы, а затем России, и уже в 90-е годы – создатель и председатель Российского телевидения и радио. Это перечисление необходимо, потому что видение и понимание Америки было разным. Менялся Советский Союз, существовал режим холодной войны, провозглашённый едва ли не в начале послевоенного времени участником антигитлеровской коалиции Уинстоном Черчиллем.
Я помню период президентства Никсона. Это было непростое событие. И тем не менее, ничего подобного, равного отражению сегодняшнего времени, не было, хотя была холодная война. Возможно, только заявления республиканца Рейгана были по духу неприязни и ненавистничества близки к заявлениям одного из последних президентов Америки Обамы. А ведь это были отношения с Советским Союзом, далеким от понимания демократии в американском летоисчислении. Я не говорю об отношении простых американцев, оно во все перечисленные времена исключало враждебность к русским. Всё было прямо наоборот.
В своих американских поездках, а тогда был другой формат поездки, продолжалась до трех недель, я жил в американских семьях банкира, священника, юриста, преподавателя Гарвардского университета – отношения были располагающими и абсолютно дружественными.
Я помню слова американского юриста: «Наша политика должна понять очевидную истину – Советский Союз нужен Америке, как самое значимое, но и Америка нужна Советскому Союзу в той же мере». Эти слова были сказаны при президенте Джонсоне, который после убийства Кеннеди занял его пост на правах вице-президента. Это было скорее эхом Кеннеди, нежели аттестацией взглядов Джонсона на американо-советские отношения. Впрочем, это не так важно.
То были трехнедельные и двухнедельные поездки за рубеж не официальных делегаций, а инициативных групп, представляющих либо комсомол, либо профсоюзы, либо студенческие организации, но по большей части это были смешанные группы, где были представители рабочего класса: инженеры, работники сельского хозяйства, молодые учёные, учителя, врачи, деятели культуры. Тогда родилась эта идея народной дипломатии, успех её был очевиден. Люди общались не с верхами, а проникали вглубь общества. Именно там сеялись зерна дружелюбия.
Моё длительное редакторство в журнале «Сельская молодёжь» не было исключением. Редактора всех молодёжных изданий, а они полнообъёмно курировались комсомолом, были долгожителями. Их редакторство исчислялось десятилетиями. Это касалось буквально всех изданий: литературного журнала «Молодая гвардия», общественно-политического журнала «Смена», журналов «Молодой коммунист», «Сельская молодёжь», «Техника молодёжи», «Комсомольская жизнь», «Вокруг света». Таким образом, создавался особый мир молодёжной журналистики. Единственным журналом, нацеленным на молодёжную аудиторию и не входившим в реестр изданий ЦК ВЛКСМ, был журнал «Юность», издаваемый Союзом писателей СССР.
Каким журналам было проще встраиваться в общеполитическую жизнь – тем, что числились изданиями Союза писателей, такие как «Новый мир», «Октябрь», «Знамя» и та же «Юность», или тем изданиям, которые были в ЦК ВЛКСМ, потому как их присутствие в большой литературе начиналось и заканчивалось страницами «Молодой гвардии»? Напротив, мы в буквальном смысле слова врывались в литературный мир и взрывали его.
Любую конфликтность в мире литературы, публицистики и журналистики разруливали владельцы изданий, но правил бал ЦК КПСС. Апостолом этого правления мира литературы, публицистики и, конечно же, культуры и политики, был Михаил Андреевич Суслов, прозванный за глаза в высоких партийных коридорах, и не только в них, «серым кардиналом».
В здании ЦК КПСС был такой пятый подъезд, где размещался агитпроп ЦК КПСС, дорога натоптанная и прозаиками, и поэтами, и драматургами, и журналистами, и публицистами, и, конечно же, главными редакторами, протоптанная, но не намоленная.
Там если и не ставили на колени, то намеревались это сделать. Оглядываясь назад, я задаю себе вопрос – что было наиболее значимым? Писательская среда, которая не стала твоим полнообъёмным миром. Она была разной. И твоё общение с этим миром было иным, так как помимо писательства ты был ещё обременён и редакторством, а это очень скоро меняло суть разговора. Были писатели, которым ты был нужен – это, конечно же, молодые, начинающие. И тут было важно не просмотреть, не пропустить значимое, ты уподобляешься рыбаку – поставить сети в то время и в том месте, где идёт рыба. И другой мир – знаковых, состоявшихся писателей, которые нужны тебе как редактору; таких было много, но не все оказывались на страницах журнала «Сельская молодёжь». И тем не менее, авторы журнала: Виль Липатов, Виктор Астафьев, Василий Белов, Фёдор Абрамов, Егор Исаев, Натан Злотников, Владимир Померанцев, Рудольф Ольшевский, Владимир Костров, Фазиль Искандер, Василий Шукшин, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Ольга Берггольц, Юнна Мориц, Римма Казакова, Булат Окуджава, Расул Гамзатов, Даниил Гранин, Лариса Тараканова, Анатолий Ким, Юрий Бондарев, Александр Проханов, Сергей Михалков, Анатолий Алексин, Игорь Золотусский, Феликс Кузнецов…
Были ли публицисты? Были: Анатолий Макаров, Сергей Макаров. Да разве всех упомянешь?
Жизнь была непохожей. Очень много пришлось пережить, как начало, вопреки, затем взлёт и расцвет и сопровождающие их овации. Затем медленное забвение. Это ужасающее испытание как для уходящего героя, и неважно, кто он: писатель, поэт, актёр, учёный, человек из жизни, герой твоих очерков; так и для тебя невыносимо трудно быть свидетелем появления звезды, восхищаться её сиянием, а затем быть свидетелем её затухания и заката. Редакторская жизнь была переполнена подобными открытиями.
В мире публицистики мои сотрудники были не только редакторами, работниками обрабатывающими и обслуживающими информационное поле, но и носителями и авторами идей. Такие как: Виктор Ярошенко, Мила Сергиенко, Оксана Мамонтова, Юра Полковников, Станислав Рыбас, Сережа Макаров, Петр Скобелкин, Бронислав Горб.
С литературой всё было иначе. Она как бы становилась миром избранных, амбициозных, причём очень часто без всяких оснований к этому. Бездарные заряжались амбициями одарённых и в агрессии, и в навязывании себя и своего творчества были кратно активнее. И здесь играла роль не только твоя редакторская значимость, но значимость писательская. Я рад, что этот экзамен я выдержал. И моя литературная команда: Виктор Вутечич, Евгений Лучковский, Вадим Черняк были неплохими бойцами на литературном ринге. Их союзниками становились значимые прозаики и поэты, которых они привели в журнал «Сельская молодёжь», и напечатать их в этом издании было фактом, заметным в биографии этих авторов.
Но политической борьбе меня, конечно же, научила публицистика. Так получилось, я уже говорил об этом, но рискну повториться, во всех жизненных ситуациях, выполняя роль учёного-лесовода, а затем инженера лесного хозяйства, согласно своему диплому, а затем оказавшись в мире политики – секретаря Ленинградского обкома комсомола, а затем первого секретаря обкома, затем первого заместителя отдела пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ. Чуть позже, вырвавшись из мира политики по собственной инициативе, главный редактор журнала «Сельская молодёжь», а это 24-летняя пауза, но затем политика вновь обрушивается на меня. Я избираюсь депутатом Российский Федерации, затем новые выборы, создаю Российского телевидение и радио и назначаюсь его председателем. Не буду утомлять читателя, остановлюсь на этой значимой позиции, хотя и дальше было достаточно всевозможных высоких должностей. Главное не в должностях, а в принципах и жизненной позиции, которую я занимал на всех должностях, с первого момента выхода в самостоятельную жизнь.
Мне было 23 с небольшим года, когда я стал секретарем Ленинградского обкома комсомола. После моего назначения в одной из статей я был назван самым молодом секретарём обкома ВЛКСМ в Советском Союзе. Не знаю, насколько это соответствовало действительности, но самые молодые инструктора в Ленинградском обкоме комсомола были старше меня на 2–3 года, и это было правдой.