– Сколько раз, блин, тебе говорил, ставь тазик под кровать, придурок – пробубнил Леха, но Вован его не расслышал.
Когда хрюкан в желудке утопленный в доброй порции воды, наконец-то умолк, Синий взбодрился. В заляпанном разлитым пивом коридоре с усыпанным бутылочными осколками полом, уже собирался народ, вспоминая минувшее веселье, в воздухе стоял запах табачного дыма и взорванных накануне петард, коменда на этот этаж практически не поднималась – берегла свою нервную систему. Бороться со студентами населявшими его было бессмысленно, так – как несмотря на очевидную вину жителей, виноватой почти всегда оказывалась сама комендантша.
Примером чему служит случай произошедший с Саньком – человеком небольшим и прижимистым.
Сосед не выдаст – декан не съест.
Началось все с того, что Санек этот, культурно послал коменду к прокурору, когда та пришла требовать от него денег на ремонт общежития начисленных ему деканатом за спортивные достижения, а попросту – решила халяву поймать. Опешив от такой наглости студенческой, комендантша затаила злобу лютую и решила подвести паренька под студсовет.
И вот, спустя некоторое время, однажды вечером, Санек, захмелевший у другана на дне рождения и любящий ясную голову, попытался выйти на балкон, дабы освежившись морозным воздухом взбодрить катающиеся в черепной коробке мысли. Ноги Санька уверенно ступали по коридору, мысли уже были на морозе, и тут в его сознании возник образ Л.Б., как иногда называли коменду студенты. И вот, этот демон мнимого порядка, потребовал от Санька спуститься в комендантскую и написать объяснительную на тему сиюминутного состояния. Объяснительная написанная Саньком выглядела примерно так: " Я сегодня нахожусь в таком состоянии в силу особенностей моего организма" – ну и как положено число и подпись.
На следующее утро бодрый Санек спускавшийся по лестнице, вновь столкнулся с комендантшей, ее и без того узкие бурятские глаза сузились еще больше, она не верила им, так как сама обычно после праздников три дня не выходила из своей комнаты. Санёк, как ни в чём не бывало, проследовал мимо, не забыв поздороваться с опухшей от раннего утра коменданшей. Прокричав вслед обогнувшему ее и удаляющемуся Саньку о предстоящем визите декана, Л.Б. ретировалась(свалила), ну а Саньку все было по барабану, легенда для декана и студсовета была уже готова.
И вот настал решающий час. Декан ввалился в двери тесной общажной комнатушки, взору его представилась образцово – показательная комната с чавкающим кукурузными хлопьями Саньком, на стенке висели грамоты за спортивные достижения, на полу стояла "переходящая" из комнаты в комнату гиря. Выслушав версию готовящегося к соревнованиям Санька, о внезапной простуде, пользе спиртовых растираний и влиянию циклонических вихрей и солнечной активности на скачки артериального давления, декан возмутился поведением коменды, пообещав разобраться с вопиющим прессингом. Так бесславно провалился коварный замысел Л.Б. и это лишь одна из историй капитального облома коменды жителями беспокойного этажа.
" Не страшна нам бомбежка любая."
– Да, блин, круто мы вчера повеселились – печально оглядывая разруху
комнаты, сказал тезка известного художника и человек музыкально одаренный – Леха Репин. Воцарилось молчание, все пытались что-то вспомнить, но минувшие события с трудом поддавались логическому анализу, казалось, мозги студентов плавятся и трещат от напряжения, в воздухе пахло горелым. Но пахло не от перенапряженных мозгов, тянуло с кухни. Заподозрив неладное Синий на цыпочках подошел к плите, где адски шипела кастрюля, и приоткрыл крышку…
– Шухер,сгущенка! – раздался крик Синего, тело его вывалилось с кухни сбив по пути вечно тупящую девушку с погонялой Выдра. В следующее мгновение раздался оглушительный взрыв, потолок и стены кухни покрылись липкой коричневой субстанцией медленно капающей и стекающей на пол. По счастью, никто не пострадал, кроме нескольких тараканов греющихся у плиты и убитых отлетевшей крышкой.
Да, это было круто… Выдра материлась, ее сладкая мечта лопнула и была размазана по всей кухне. Конечно – же, глупо было бы не отпраздновать день всеобщего спасения…
Вечером, когда большинство жителей общаги только почесывали затылки, думая о дальнейшем времяпрепровождении, на "веселом" этаже уже стояла батарея пустых "чебурашек", на полу рядом с Вовчиком, сидел Костик – будущий инженер-механик и пел песню. Душевно пел, надо сказать, так, что со стороны могло показаться, будто над ним жестоко измывается банда жестоких отморозков. Да, Костик пел…, потому – что пить уже было нечего, и от этого его песня становилась печальнее.
"На безрыбье и утка рыба."
Наступила весна, пробухалось восьмое марта, прошашлычились майские праздники… Время шло, со старых прудов сошёл лёд, на освободившуюся водную гладь прилетели утки. Вовчик зависал в общаге у Стасика, получившего премию натурпродуктом – в виде четырёх кейсов полторашек пива.
Мимо Костика как всегда сидящего у стены и укутанного в "зенитовский" шарф несмотря на жару пробежала толпа студентов сматывающих леску с крючком.
– Вы куда? – спросил Костян
– На рыбалку!
Но рыба в этот день не клевала… клевали утки, что для студентов было тоже не плохо. Обратно пацаны возвращались с трофеем, назревал грандиозный ужин с дичью. Утка та и впрямь была дикой, урвав на халяву кусок хлеба, предназначенного для рыбы и подавившись крючком она начала истошно орать, хлопать крыльями и вообще всех покрыла утиным матом. Теперь же она лежала тихо и никого не трогала, да и голова её, лежащая отдельно, так же не пыталась возмущаться. Смирилась наверное…
Спустя некоторое время, по этажу стали разноситься запахи щекотавшие носы жителей и вызывающие слюноотделение и аппетит по типу сернбернарского.
Да, круто тогда студенты похавали, жалко водочки не было, в голову лезли мысли о вечном, но им упорно мешал Серега Шипунов. Утка из его желудка рвалась на волю, из-за чего Серега шипел и крякал, попутно отравляя воздух, за что Синий пригрозил ему вставить в задницу свисток от чайника. Правда, Серегу это не огорчило, он вообще был по жизни оптимистичным пофигистом.
– Вы тогда хрен уснете – заявил Серега, ибо свистеть, пуская шипунов он мог беспрерывно.
Злодейский вопрос (по Достоевскому) или Русские не дремлют.
Но поспать не удалось… Россия, как всегда была в опасности, и нужно было ее спасать. Злодеи блин одолели.
В четыре часа утра по этажу стали разноситься возгласы типа: "Слава России!" и топот марширующих ног. Впереди шло тело Синего в черной рубашке и улыбалось. Это был парад. Злодеи – печенеги с половцами корчились в своих комнатушках, услышав поступь русского патрионализма, наиболее пофигистичные сограждане спали безмятежным сном.
На пятом этаже кто-то взвыл, это запел Рыжий – человек с гитарой и друг Пирожков. Он упорно заставлял Аню – старосту жевать "Орбит" без сахара, но она не хотела "Орбит", она хотела спать и желательно не одна.
Дело в том, что студенческая староста была уже старовата, имела жизненный стаж около сорока лет и должность доцента на кафедре энтомологии. Ее староватость перемешивалась со страшноватостью, и вследствие этого, у Ани возникали проблемы личного характера, которые выливались ведром помойного стукачества на головы студентов. Но Рыжему до всего этого было пофигу, душа требовала песен и драйва.
Драйв постепенно переходил от человека к человеку, начинался новый день.
День для многих жителей этажа начинался с пикета. Пикет – представлял собой что-то между веселой тусовкой студентов и тайной акцией подпольщиков с обязательной раздачей литературы, призванной поднять национальное самосознание народа. Напротив, через дорогу, врученные прохожим листовки пытался отобрать местный Берия – Дима Денисов, с ног до головы затянутый в дешевую турецкую кожу. На плече его висел мегафон или по-русски – "матюгальник", играющий роль "рупора коммунизма", на носу гордо восседало пенсне, бабки окружавшие Диму махали красными флагами, отгоняя мух от своего вождя. Дряхлый старичок с безумным взглядом крутил ручку своего ровесника – патефона, по улице разносились шипяще-хрипящие звуки советских маршей. Прохожие улыбались, поднимая с утра свое настроение. За скамейкой, в куче неубранного мусора, прятался неприметного вида остроносый мужичонка с бледным лицом и фиксировал проходящие события на видеокамеру, в тайне надеясь на орден. Агента среди родной стихии видно не было, и лишь солнечные блики на объективе видеокамеры, выдавали его месторасположение.
Среди всей этой суматохи время проходило незаметно, так – же незаметны были и результаты всей этой партийной деятельности.
Сортир и балкон (война и мир)
Гораздо ощутимее было чувство голода после пикетов. Утоляли его каждый по-своему; кто-то бич-пакетами, кто-то макаронами и картофаном, а кто-то и бананами со сметаной. Соответственно питанию и даблились все по – разному; кто-то вообще почти не ходил, а у некоторых после получасового выдавливания глаз из глазниц с бесконечным "ы-ы-ы-ы-ы-ы" означавшим крайнюю степень запора, унитазы разносило на осколки и возникала новая проблема, характерная для общаги – проблема рабочего толчка, являющаяся проблемой пусть и локальнее Курильских островов, но намного актуальнее. Как правило, попытки установления монополии на сортир ни к чему не приводили. Сортир являлся демонстрационной моделью утопичности коллективной собственности – так-как все время возникали разборы кто больше в него гадит и кому следовательно чаще драить предмет спора. Наиболее независимые субъекты пытались даблить с балкона, но это было чересчур экстремально и потеряв от напряжения равновесие можно было свалиться в харчковые лопухи в изобилии произрастающие под балконом на чибково-харчковой почве перенасыщенной мочевиной, получаемой путем перегонки пива через почечные лоханки.