В существующих программах постановочных и корректировочных фонетических курсов, адресованных носителям конкретных языков, вопрос о функционировании фонем, как правило, освещается лишь частично и, главным образом, применительно к изучаемому языку. Между тем всесторонний и лингвистически грамотный анализ аспекта функционирования звуковых единиц применительно как к изучаемому, так и к родному языкам необходим в практических курсах звучащей речи.
Важно отметить, что в фонетике область «бессознательного» шире, чем в других аспектах изучения языка. При этом закономерности функционирования фонем осознаются с особенно большим трудом. Обычно они интуитивно усваиваются носителем языка в детском возрасте, то есть в самом начале изучения языка. Так, ребенок, слыша с рождения грамотную русскую речь, никогда не делает ошибок, связанных с редукцией русских гласных или с позиционной меной звонких согласных на глухие перед глухими согласными и в абсолютном конце слова.
Именно поэтому изучение закономерностей функционирования фонем – наиболее сложная задача в ходе освоения иноязычного произношения взрослыми людьми. Эти закономерности могут предопределять наиболее устойчивые черты иностранного акцента, так как воспринимаются и воспроизводятся бессознательно. А. А. Реформатский указывал, что «если трудности при обучении произношению чужого языка состоят прежде всего в отказе от своих привычных фонологических навыков, то основная их часть связана с распределением фонем по позициям» [Реформатский 1970: 512].
Закономерности функционирования фонем изучаемого языка не воспринимаются учащимися, если они не совпадают с закономерностями их родного языка. Например, при изучении русского языка иностранцы обычно не воспринимают позиционные фонетические чередования, связанные с редукцией русских гласных, меной звонких согласных на глухие в абсолютном конце слова и ряд других.
Закономерности функционирования фонем родного языка при наличии соответствующих позиционных условий переносятся иностранцами на изучаемый язык. Бессознательный характер этого переноса сильно затрудняет его устранение в ходе обучения иноязычному произношению.
В качестве примера акцентной черты в русской речи, обусловленной наличием позиционных фонетических чередований в родном языке, может быть приведена имеющая место во многих акцентах (например, в испанском) мена глухих щелевых согласных на звонкие в позициях перед сонорными, что приводит к одинаковому произношению изучающими русский язык словоформ смей и змей, слой и злой, слова и злого и других.
Описание функционирования фонем в русском языке как языке преимущественно парадигматического звукового строя сводится в основном к описанию их реализации в звуках. Проявляющиеся в иностранном акценте закономерности функционирования звуковых единиц родного языка учащихся могут быть связаны как с позиционной меной звуков, так и с ограниченной дистрибуцией фонем в соответствующей иноязычной системе.
Например, произношение губных носовых вместо переднеязычных перед последующими губными в испанском акценте объясняется наличием позиционной мены [n]//[m] в испанском языке: u[n]arbol ‘дерево’ – u[m]baso ‘стакан’, u[m]fardo ‘тюк’, u[m]mozo ‘юноша’; e[n] habitacion ‘в комнате’ – e[m] vano ‘напрасно’. В соответствии с этой фонетической закономерностью испанского языка в русской речи испаноговорящих встречаются такие ошибки, как *и[m]формация, *ко[m]веер, *зако[m] бы.
Замена губных носовых переднеязычными в абсолютном конце слова в испанском акценте имеет иную причину: она связана с ограниченной дистрибуцией испанской фонемы
Говоря об отражении функционирования фонем родного языка учащихся в фонетической интерференции, важно отметить разную степень устойчивости в иностранном акценте явлений, связанных с ограниченной дистрибуцией фонем и с позиционной меной звуков. Характеристики, определяемые синтагматической обусловленностью употребления фонем, довольно часто быстрее «уходят» из акцента, чем черты, связанные с реализацией фонем в звуках, то есть с позиционной меной в родном языке.
Обычно ошибочный перенос позиционной мены звуков может сохраняться в иностранном акценте вплоть до завершающего этапа обучения. Столь же трудным является усвоение фонетических позиционных чередований в иностранном языке, если они не совпадают с чередованиями в родном.
Так, мену глухих на звонкие перед последующими сонорными, как и отсутствие мены звонких на глухие в абсолютном конце слова, изжить в русской речи носителей испанского языка крайне трудно. Между тем обусловленное ограниченной дистрибуцией испанской фонемы
В акценте китайцев, в том числе почти свободно владеющих русским языком, в конце слова на месте сочетаний гласных с носовыми согласными встречаются носовые гласные: покл[ö]* (поклон), зак[ö]* (закон). Данная черта объясняется тем, что в китайском языке в быстром темпе речи конечные сонанты могут редуцироваться, подвергая назализации предшествующие гласные [Фролова 1978: 105]. Иными словами, имеет место позиционная мена сочетаний гласных с сонорными согласными на носовые гласные.
В акценте китайцев, в том числе почти свободно владеющих русским языком, в конце слова на месте сочетаний гласных с носовыми согласными встречаются носовые гласные: покл[ö]* (поклон), зак[ö]* (закон). Данная черта объясняется тем, что в китайском языке в быстром темпе речи конечные сонанты могут редуцироваться, подвергая назализации предшествующие гласные [Фролова 1978: 105]. Иными словами, имеет место позиционная мена сочетаний гласных с сонорными согласными на носовые гласные.
Русские сочетания некоторых согласных с [и] ([фи], [ви], [си], [зи] и др.) меняются в акценте северных китайцев на сочетания сходных согласных с дифтонгом [eiª]. Данная черта объясняется ограниченным количеством силлабем в китайском языке [Румянцев 1978: 36], что сопряжено с отсутствием целого ряда сочетаний согласных и гласных – таких как lo, so, fe, fi и многих других. Как и большинство ошибок, связанных с синтагматическими свойствами фонем, эта ошибка быстро устраняется и практически не фиксируется уже на среднем этапе обучения.
Таким образом, позиционная мена звуков как параллельного, так и пересекающегося типов создает намного больше проблем при обучении, чем явления, связанные со «скрытой», или «мнимой», нейтрализацией. Исключения из указанного правила достаточно редки. К ним относится, например, запрет на сочетание фонемы с любым согласным в абсолютном начале слова в испанском языке. Вследствие этого запрета перед сочетанием «[с] + согласный» в абсолютном начале русского слова испаноговорящие последовательно произносят призвук [e]: *[e]спасибо, *[e]сказать, *[e]снова.
Рассмотренная ошибка связана с тем, что в китайском языке [j] не сочетается с [и] (лабиализованным гласным верхнего подъема), но сочетается с другими гласными – в частности, с дифтонгом вторая часть которого в восприятии китайца похожа на русский [у] (в силу богатства китайского вокализма слух китайца на участке гласных развит лучше, чем слух русского). Соответственно китайцы произносят такие слова, как пьют, побьют, статью, с дифтонгом тогда как в словах пьёт, побьёт, бельё и подобных им произносится монофтонг
Незначительная разница между китайскими дифтонгом и монофтонгом обычно не воспринимается русскими.
Естественно, работу над произношением русских сочетаний типа тъя в китайской аудитории предпочтительно начинать с сочетаний, более простых для учащихся, – тъя, тъё, тъе. После этого можно перейти к отработке сочетаний типа тъю, причем особое внимание следует уделить противопоставлению тъё – тъю. Кроме того, некоторое «утрирование» произношения [j], которое обычно применяется в методических целях при обучении иностранцев русскому произношению, вряд ли целесообразно в китайской аудитории.
Роль позиционной мены звуков пересекающегося типа в языках преимущественно парадигматического звукового строя обусловливает наличие в них большого количества омофонов (ср. в русском языке: Я сама поймала сома; Весел он был в тот вечер необыкновенно и Весил он в то время целых сто килограммов; Он будет по утрам приходить и Он будит по утрам всех соседей). В ситуациях омофонии значение звуковой формы слова определяется лишь из контекста. Можно при этом указать на ситуации, когда даже из контекста нельзя установить, в каком порядке следуют словоформы-омофоны: ср. Я сама поймала сома и Я сома поймала сама.
В русском языке омофония связана с такими фонетическими закономерностями, как редукция русских гласных (сама и сома, леса и лиса), мена согласных по глухости-звонкости (грипп и гриб, столп и столб, плот и плод, порок и порог), нулевая реализация взрывных согласных (костный и косный). Следует отметить, что имеющие место в русской фонетической системе нейтрализации согласных по месту и способу образования (we[c])i – нё[ш: ]ий, ве[з]ла, вё[с] – вё[ш: ]ий, зано[с']итъся – зано[ш':]ивый, ни[т]ка – ни[ч':]атый, брат [брат] – братский [брáцк'иi]]) не сопряжены с омофонией. Факт этот, безусловно, нуждается в осмыслении: скорее всего, можно говорить о разном системном статусе разных нейтрализации.
В языках преимущественно синтагматического звукового строя омофоны очень редки или вообще отсутствуют. В таких языках либо совсем нет позиционной мены звуков пересекающегося типа, либо она не обусловливает появление омофонов. Омофония чужда носителям этих языков, что обусловливает их стремление различать омофоны в произношении при порождении русской звучащей речи.