(сохранившийся лишь в фольклоре – былинах, сказках, песнях), и деревня Большие Васюки – название, заимствованное у советских сатириков.
Заключение
Устная речь Иосифа Бродского (1940–1996) – явление исключительное: эрудиция поэта, его широчайшая начитанность, разнообразие жизненного опыта (уроженец Ленинграда, мальчик из интеллигентной семьи, трижды был в тюрьме, был в лагере, неоднократный обитатель психушки, был под судом, работал грузчиком, геологом, батраком, в морге, зарабатывал на жизнь разными способами, в том числе переводами). Был выслан из СССР и с 1972 г. жил в эмиграции (США), стал профессором – читал в Мичиганском, Колумбийском и др. университетах. Его жизненный опыт объясняет богатство его языка, знание и употребление таких пластов лексики, с которыми знаком далеко не каждый человек. Недаром его собеседник С. Волков не понимает многих слов (жаргонных, грубых и вообще сниженных) и переспрашивает Бродского, требует пояснений.
Вместе с тем Бродский – поэт, знающий многие языки, лучше всего русский и английский (как в основном, так и в американском вариантах), очень много читающий поэзию и другую литературу. Его интересуют многие сложные мировоззренческие, философские, социальные, исторические и др. проблемы. Особый интерес у него вызывают язык и его устройство, роль языка в обществе, в жизни человека и, конечно, в поэтическом творчестве.
«Диалоги» Бродского показывают нам, как в речи одного человека могут сочетаться крайне разнородные лексические явления – от грубой жаргонной лексики (падлы, сволочи, жратва, жрать, лажа и др.) до различных книжных слов типа элоквенция, ионосфера безнравственности, спич, дидактика, идея фикс, privacy и др.
Следует подчеркнуть, что «Диалоги» И. Бродского с С. Волковым представляют особый интерес и потому, что собеседники близки интеллектуально и социально. Они хорошо понимают друг друга, несмотря на то, что выросли в разных условиях, родились в разных городах (Ленинград – Рига) и обладают разным жизненным опытом (напомню, как часто Бродскому приходится объяснять некоторые слова Волкову). Однако и сам Волков употребляет такие сниженные слова, как зафигачитъ (забросить), выпендреж:, охмурять и под.
В речи Бродского очень ярко наблюдается явление, которое называют термином «фактор адресата» (см.: [Арутюнова 1981]). Бродский ведет себя неодинаково в разговорах с разными людьми. Большую роль играют личность собеседника, степень знакомства (например, на ты они или на вы), а также такой человеческий фактор, как нравится ли собеседник поэту.
В беседах с разными людьми Бродский использует разную лексику и тональность разговора. Особое богатство и разнообразие лексики и тематики разговоров, сверкание обычно несоединимых лексем находим в диалогах с Соломоном Волковым.
Для того чтобы выявить влияние партнера коммуникации на речь Бродского, я решила провести сопоставление «Диалогов», записанных Соломоном Волковым, с книгой: Иосиф Бродский. Большая книга интервью. 2-е изд. М.: Захаров, 2000. В этой книге собраны интервью (на русском и частично английском языках). Я проанализировала все тексты на русском языке (31 интервью), переводные не брала.
Очевидно, что кроме личности адресата играет роль и жанр беседы. Диалоги с Соломоном Волковым – свободные разговоры на разные темы. Интервью – жанр официального общения на заданную тему, обозначенную заранее. Этот текст предназначен для публикации в печати или передаче по радио / телевидению. Конечно, и в интервью степень официальности бывает разной, что зависит от темы и цели беседы и, главное, от личности интервьюера и характера его отношений с Бродским. Поэтому разные интервью отличаются не только содержанием, но и составом лексики, набором шуток и острот и общей тональностью.
Естественно, что в одной статье невозможно было охарактеризовать особенности стиля и лексики разговоров И. Бродского с 31 человеком. Могу сделать такой вывод: лишь в разговорах с поэтом Е. Рейном, близким другом Бродского с юношеских лет, обнаруживаются свобода и раскованность, которые сопоставимы с «Диалогами» с Волковым. Интервью с Е. Рейном относится к 1996 г. Цель его – сугубо прикладная, как отмечает сам Рейн. Оно задумано как внутренний монолог Бродского, фрагменты из которого должны были «лечь на киноленту» (войти в сценарий фильма о поэте). В этом интервью нет мата, но есть все другие слои лексики, представленные в «Диалогах», в том числе и жаргон. «Зашел в книжный магазин и в нем надыбал Баратынского – издание «Библиотеки поэта» <…> тут я все понял: чем надо заниматься <…>; Я очень завелся, так что Евгений Абрамыч [Баратынский] как бы во всем виноват»; И я на этом очень «завис» [о стихах Слуцкого].
Добавлю такие слова, как психушка, «стучать», жрать; феня (когда некоторое время проживешь в этой англоязычной фене).
Бродский употребляет общие для их юности прозвища (Цех – Цехнови-цер), типично петербургские названия (Гран Мэзон (фр.) – Большой Дом, КГБ; Промка – Дом культуры промкооперации); сокращение нобелевка, нобелевец; уменьшительные: стишки. Одна из его любимых отрицательных оценок: полный балаган. Бродский вспоминает: «Ты помнишь, на те времена пришелся «бенц» с Мариной, и о Марине я больше думал, чем о том, где нахожусь и что со мной происходит».
Итогом этого интервью могут быть слова: «Единственное, чего хочется, – это сочинять стишки…»
Кроме Е. Рейна Бродский раскован в разговорах с Петром Вайлем (выпендриваться не нужно; загрести денег).
К словам, часто употребляемым поэтом, принадлежит дурновкусие. В интервью с Петром Вайлем оно встречается три раза. Это слово я не нашла ни в одном словаре. В таких словарях, как БАС, Сл. Уш., Сл. Ел., Сл. X. и др., оно не зарегистрировано. Большая словарная картотека Института русского языка (хранящаяся в Санкт-Петербурге) фиксирует первое употребление слова дурновкусие в 1929 г.; там же отмечено и слово дурновкусица. Благодарю за эти данные Т. Н. Бурцеву, ответственного редактора издания «Новое в русской лексике. Словарные материалы 1990» (СПб., 2004). Показательно, что в материалах Интернета (www.yandex.ru) первые данные об этом слове относятся к 1996 г. Откуда это слово? Кто его изобрел? Вряд ли это был Иосиф Бродский, хотя отрицать это невозможно.
Вот контексты, в которых его употребляет поэт: Ну, тут всегда есть колоссальный элемент дурновкусия; Это все чрезвычайное дурновкусие, даже не дурновкусие, а свинство… [речь идет об использовании библейских и евангельских сюжетов].
Шутлив и раскован Бродский в разговорах с Беллой Езерской (журнал «Время и мы»): задуряют людям голову; Я себе дурил голову этими иллюзиями; Ну и я та еще соломинка [для утопающих – иронически].
Повторю: собеседник в значительной степени определяет общую тональность разговора. Так, в интервью с Томасом Венцлова (журнал «Страна и мир») Бродский постоянно шутит: гибрид сороки и попугая, помесь английского с нижегородским, сплошной подзол; живописные в своем страдании пейзане; использует сокращение нобелевка; «поток сознания под их пером превращается в потоп сознания»; «по сравнению с Тютчевым Грибачев и Тихонов абсолютные котята»; «интернационал бездарностей».
Шутливо настроен Бродский и в интервью с Дм. Савицким: о литераторах говорит марионетки языка; Карла Маркса именует Карлуша: «<…> сознание начинает определять бытие. И вот, боюсь, Карлуша этого не учел».
Бродский употребляет в книге интервью и сниженную лексику и фразеологию: загрести побольше денег, лупишь в одну и ту же точку (пер. Глеба Шульпякова), сыграть в ящик.
Он строит и свои слова. Отметив, что место, в котором расположена Россия, называют Евразией, Бродский говорит: правильнее было бы сказать Азиопа – это часть Европы, примыкающая к Азии. В том же интервью есть еще один неологизм Бродского – «озападнивание»: «То, что сейчас происходит, я бы назвал «озападниванием» Востока».
Сопоставление двух книг показывает, что «Большая книга интервью» отражает особенности лексики и стилистики Бродского, но она беднее по составу и разнообразию. Это зависит и от жанра (интервью – не свободный диалог), и от личности собеседников (далеко не каждый человек вызывает поэта на откровенность, на такой свободный, раскованный разговор, как с Соломоном Волковым или Евгением Рейном).
Закончу эту статью словами М. В. Панова, который так характеризует особенности языка второй половины XX в.: «…нужную окраску текста можно создать немногими вкраплениями <…>. Увеличивается возможность чаще менять стилистическую характеристику текста, добиваясь особой выразительности от смены стилей на протяжении одного сообщения» [Панов 2004: 131].
Изученные материалы показывают, что и в обычной устной речи Иосиф Бродский был высочайшим мастером стилистической игры, виртуозно используя этот прием для создания разнообразных эффектов.
Аксиологическая лингвистика 2003 – Аксиологическая лингвистика: игровое и комическое в общении: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2003.
Арутюнова 1981 – Арутюнова Н. Д. Фактор адресата. // ИАН СЛЯ. Т. 40. № 4. 1981. С. 356–367.
БАС – Словарь современного русского языка. Т. 1 – 17. М.; Л., 1948–1965.
Бродский 1991 – Бродский И. Стихотворения. Таллинн: Александра, 1991. С. 255.
Бродский 1987 – Бродский И. Нобелевская лекция. Таллинн: Александра, 1987. С. 5 – 19.
Бродский 2000 – Бродский И. Большая книга интервью. 2-е изд. М.: Захаров. 2000. С. 703.
Бродский 2002 – Бродский И. Письма римскому другу. СПб.: Азбука классика, 2002. С. 283.
Волков 2004 – Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Эксмо, 2004. С. 635.