Григорьева 2000 – Григорьева Т. М. Русская орфография в посттоталитарный период // Русский язык сегодня. Вып. 1. М., 2000. С. 66–77.
Денисова 2004 – Денисова С. П. Глобализмы в языке массовой коммуникации // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Междунар. конгресс русистов. Труды и мат-лы. М.: Изд-во МГУ, 2004. С. 430.
Дуличенко 2001 – Дуличенко А. Д. Русский язык после Союза: взгляд издалека // Русский язык: исторические судьбы и современность: Междунар. конгресс русистов. Труды и мат-лы. М.: Изд-во МГУ, 2001. C. 28–29.
Земская 2002 – Земская Е. А. Специфика семантики и комбинаторики производства слов-гибридов // Slavische Wortbildung und KoМВinatorik. Munster; London; HaМВurg, 2002. P. 157–169.
Капанадзе 2001 – Капанадзе Л. А. Структура и тенденция развития электронных жанров // Жизнь языка: Сб. ст. к 80-летию М. В. Панова. М., 2001. С. 247–255.
Кара-Мурза 2002 – Кара-Мурза Е. С. «Что в имени тебе моем?» // Журналистика и культура русской речи. 2002. № 2. С. 68–77.
Костомаров 1999 – Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой массмедиа. СПб., 1999.
Крысин 1968 – Крысин Л. П. Иноязычные слова в современном русском языке. М., 1968.
Крысин 1996 – Крысин Л. П. Иноязычное слово в контексте современной общественной жизни // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). М., 1996. С. 142–161.
Манневитц 2001 – Манневитц К. Шрифты в современном русском тексте // Русский язык: исторические судьбы и современность: Междунар. конгресс русистов. Труды и мат-лы. М.: МГУ, 2001. С. 323.
Маринова 2003 – Маринова Е. В. Потенциальные заимствования и варваризмы: проблема разграничения // Русистика на пороге XXI века: проблемы и перспективы: Матлы Междунар. науч. конф. М., 2003. С. 438–440.
Менджерицкая 2001 – Менджерицкая Е. О. Когнитивные стереотипы: их разрушение и создание в национальном публицистическом дискурсе (на материале русского и английского языков) // Русский язык: исторические судьбы и современность: Междунар. конгресс русистов. Труды и мат-лы. М.: МГУ, 2001. С. 479.
Панов 1990 – Панов М. В. История русского литературного произношения XVIII–XX вв. М., 1990.
Пауль 1960 – Пауль Г. Принципы истории языка. М., 1960.
Подберезкина 2003 – Подберезкина Л. З. Современная городская среда и языковая политика // Русский язык сегодня. Вып. 2. М., 2003. С. 511–528.
Пономарева 2001 – Пономарева З. Н. Графический образ иноязычного слова в современных русских текстах // МИРС. 2001. № 2. С. 75–78.
Сиротинина 2003 – Сиротинина О. Б. Хорошая речь: сдвиги в представлении об её эталоне // Русский язык сегодня. Вып. 2. М., 2003. С. 548–555.
Сорокин 1965 – Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка в 30-90-е гг. XIX в. М.; Л., 1965.
Суперанская 1978 – Суперанская А. В. Теоретические основы практической транскрипции. М., 1978.
Сурикова 2002 – Сурикова Т. И. Про заплату из зарплаты. Графические окказионализмы: удачи и неудачи. // Журналистика и культура русской речи. 2002. № 1. С. 87–93.
Феоклистова 1999 – Феоклистова В. М. Окказиональные иноязычные вкрапления в художественных текстах и языке средств массовой информации // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе. Тверь, 1999. С. 126–128.
Чернец 2002 – Чернец Л. В. Иноязычная речь в «Войне и мире» Л. Н. Толстого // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2002. № 5. С. 26–42.
Шигина 2000 – Шигина С. Ю. Иноязычные вкрапления и мимезис как особый вид повтора чужой речи // Язык образования и образование языка. В. Новгород, 2000. С. 349–350.
Яруллина-Тодорова 1995 – Яруллина-Тодорова Т. О некоторых функциях латиницы как средства коммуникации в современном кириллопишущем обществе // Проблеми на социолингвистиката IV. Социолингвистика и коммуникация: Материали на 4 конференция по социолингвистика. София, 1995. С. 105–108.
Mustonen 1997 – Mustonen L. Латинские инкрустации в русской печатной речи новейшего времени // Studia Slavica Finlandensia. T. XIV. 1997. P. 90–120.
Zemskaja 1997 – Zemskaja E. A. Лингвистическая мозаика. Особенности функционирования русского языка последних десятилетий XX в. // Studia Slavica Finlandensia. T. XIV. 1997. P. 199–215.
Н. А. Николина (Москва). ВременнЫе отношения в тексте драмы
Различия в характере временных отношений в родах литературы неоднократно отмечались исследователями. В русской филологии, например, учитывать их для разграничения литературных родов предлагал А. А. Потебня, который дал обобщающие темпоральные формулы, основанные на употреблении лингвистических терминов: лирика – praesens, эпос – perfectum [Потебня 1905]. В дальнейшем предметом исследования служили преимущественно лирические и эпические произведения, менее изучены временные отношения в драме. Рассмотрению их (прежде всего в аспекте функционирования в тексте драмы глагольных форм времени) и посвящена данная статья.
Как заметил Гёте, «эпический поэт излагает событие, перенося его в прошедшее, драматург же изображает его как совершающееся в настоящем» [Гёте 1980: 276]. Ситуации, которые изображаются в драме, к какому бы времени они ни относились, всегда воспринимаются зрителем здесь и сейчас. Для адресата драмы ее события «свершаются… в особом настоящем – „настоящем сопереживания“. Временная дистанция отсутствует и полностью замещена пространственно отдаленной позицией эмоционально и интеллектуально заинтересованного свидетеля того, что совершается целиком на его глазах» [Тамарченко, Тюпа, Бройтман 2004: 380].
Эта принципиальная особенность драмы находит отражение в последовательной стилизации различных коммуникативных ситуаций, разыгрываемых на сцене на глазах у зрителя или интерпретируемых читателем произведения в момент восприятия текста. Эти ситуации максимально приближены к ситуациям реального общения.
Именно поэтому в речи персонажей драмы могут быть свободно реализованы все присущие языку значения форм трех времен, при этом особенно важную роль в построении диалогов играют формы настоящего актуального (или расширенного), формы прошедшего перфектного, футуральные формы со значением ближайшего будущего. Именно эти формы прежде всего стилизуют речевые ситуации естественного общения; см., например:
Зинаида Савишна (выходя из правой двери с Лебедевым, тихо). Что уселся там? Примадонна какая! Сиди с гостями! (Садится на прежнее место.)
Лебедев (зевает). Ох, грехи наши тяжкие! (Увидев Бабакину.) Батюшки, мармелад сидит! Рахат-лукум!..
Шабельский (входя с Ивановым из правой двери). Кто это здесь декламирует? Вы, Шурочка?
Хрущов. Здравствуй.
Желтухин. Работаешь? Отлично…
Соня. Что это вы рисуете?
Хрущов. Так… неинтересно.
Румянцев… Прочесть изволь.
Алексей. Прочту ужо. Ступай…
При помощи форм настоящего актуального и прошедшего перфектного передаются и ситуации, разворачивающиеся за сценой. Информация в них дается сквозь призму непосредственного восприятия персонажей, см., например:
Карлица (смотря в окно). Матушка, Митрий-то Яковлич Рыков ловит того мужика, что ранил князя; на-ка, матушка, как тот кистенем-то отмахнулся, ажио шпажку у Митрия Яковлевича переломил!
Мальчик. Мама, от кого дракон удирает по всему небу?
Все. Тссс!
1-й горожанин. Он не удирает, мальчик, он маневрирует.
Мальчик (указывает на небо). Мама, мама! Он перевернулся вверх ногами. Кто-то бьет его так, что искры летят!
Все. Тcсс!
Настоящее актуальное, столь широко представленное в текстах драм, однако, лишь аналог соответствующего временного значения в естественной речи. Для драмы важна гомохронность с предполагаемым моментом речи на сцене, но в то же время этот род литературы связан с постоянным воспроизведением одних и тех же реплик при сценических воплощениях пьесы.
Драма характеризуется особой активностью речевых действий персонажей, которая часто превышает «ту, которая присуща поведению людей в первичной реальности» [Хализев: 13]. Слово в классической драме эквивалентно действию. Эта ее особенность обусловливает регулярное употребление форм настоящего перформативного в репликах героев, см., например:
Альберт. Прошу прощения! Я прошу, угомоните эту женщину!
Герцог. Я назначаю свадьбу двух семей!
Ахмад… Да позволено будет перед лицом царевны сказать мне?
Амнерис. Позволяю!
Точкой отсчета для употребления форм времени в репликах персонажей драмы служит, как уже отмечалось, условный момент речи, совпадающий с тем или иным моментом сценического действия, см., например:
Градобоев. Что, человек божий, хозяева не спят еще?
Силан. Надо быть, нет; ужинать хотят.
Градобоев. Что поздно?
Силан. Да все раздор; бранятся подолгу, вот и опаздывают.
Саша (входит. К няне). Лиза в детской вас ищет.
Няня. Иду, иду.
Этот же принцип употребления форм времени сохраняется и в драмах, для которых характерна ретроспективная композиция или ее элементы. Ситуации прошлого (реже – возможного будущего героев) воссоздаются как события, развертываемые в условном сценическом настоящем. Например, в драме А. Вампилова «Утиная охота» воспоминания героя «оживают» в диалогах персонажей, но в сущности представляют собой внутренний монолог Зилова, который последовательно драматизируется. Герой предстает в двух ипостасях: как субъект воспоминаний (и, соответственно, как своеобразный аналог автора) и как действующее лицо, воспринимаемое и зрителем, и самим вспоминающим о прошлом Зиловым «со стороны», – при этом во всех ретроспективных сценах последовательно используется условно-речевой режим употребления форм времени, см., например: