Следует признать, что уже первый шаг на пути создания «чистой» фонетики потребовал обращения к морфологическому критерию, так как вынесение междометных слов за пределы «правильной» фонетики – это решение, основанное на выделении частей речи. Но иного основания для отделения фонетики междометий от фонетики канонических слов трудно найти.
В оправдание своей непоследовательности можно сказать, что и независимое построение морфологии должно начинаться с определения специфики междометий. Морфолог тоже должен в самом начале своего описания определить специфику этих слов на уровне грамматики. Оба, и фонетист, и морфолог, в начале своего пути наталкиваются на проблему междометий. Это свидетельство того, что и тот, и другой правильно выбрали начало пути.
Таким образом, из «правильных» слогов у нас остаются… только названия букв! Но буква – это только тень звука или фонемы. Стало быть, мы поймали собственную тень!
Попытаемся понять нашу относительную неудачу с другой стороны – грамматической. Русский язык – это язык флективного строя. Большая часть значимых слов в нашем языке обладает грамматической формой, то есть, согласно Ф. Ф. Фортунатову, способностью делиться на основу и окончание. Поделить слог, состоящий из одного гласного, на основу и окончание в принципе невозможно. Следовательно, поиск за пределами служебных слов и междометий исключается по грамматическим причинам. Не помогают и наречия, которые в русском языке почти поголовно («понаречно») вторичного происхождения (быстро, пешком, спозаранку и т. п.).
Тем не менее проиллюстрировать отдельность выделенных «первичных» слогов мы можем. При необходимости эти слоги без особого труда превращаются в отдельные слова. Вспомним такие употребления: самолет У-2, И (в китайской мифологии стрелок из лука, спасавший людей от засухи); героиня романа Замятина «Мы» О; название фильма Операция «Ы» и т. п. Конечно, существительные У, И, О, Ы несколько смущают наше флективное сознание, но в принципе как периферийные слова они вполне допустимы в русском языке.
Среди примеров один связан с Китаем. Подобных примеров из китайского языка у нас немало. Китайский язык корневой, поэтому ему нет необходимости делить самостоятельные части речи на основу и флексию.
Шаг 2. Вычленение в языке слогов со структурой «согласный + гласный». Следующий этап в наших построениях – это расширение слога за счет согласного. Типичным слогом любого языка является слог, который включает в себя «согласный + гласный». «Достроим» уже выделенные слоги согласными. Возможные сочетания представляет следующая таблица.
Таблица представляет собой некоторое системное пространство. В этом пространстве можно различать единицы и системные позиции. Единицы – это то, что представлено реально, системные позиции – это все «клеточки» таблицы. Всего таблица включает в себя 222 системные позиции, из них заполнены реальными единицами 184. Степень соответствия системы единиц системному пространству составляет 82,88 %.
В таблице учтены последствия аккомодационного взаимодействия звуков в пределах слога. Наверное, представлены не все возможные варианты, но такой задачи и не ставилось. Транскрипция слогов отражает уже давно описанные фонетистами факты: воздействие мягкого согласного на реализацию гласного; воздействие лабиализованных гласных на предшествующий согласный; появление носового оттенка в произношении гласных в соседстве с носовыми.
Конечно, возможны уточнения. Так, лабиализующее воздействие [у] сильнее, чем [о]. Гласный в сочетании с [j] в меньшей степени продвигается в переднюю зону образования, чем после мягкого согласного. Посчитаем эти различия несущественными. Но даже в зафиксированном виде слоги ставят перед нами целый ряд проблем, и важнейшая из этих проблем – проблема тождества, которая является едва ли не главной и в процессе описания языка в целом. Какие основания позволяют нам считать, что ряд [а] – [а] – [а] – [а] содержит одну и ту же гласную? Если этому вопросу придать глобально-философский характер, то мы не сможем продвинуться дальше в описании языка. Строго говоря, одиночное [а] не является тождественным [а] в составе слога, к примеру, [па], хотя эта нетождественность никак не отображается с помощью знака транскрипции, но это вовсе не означает, что она отсутствует. Можно прийти и к такому заключению: ни один звук не может быть произнесен дважды. Если мы 10 раз подряд произнесем звук [а], то приборы все равно обнаружат между ними отличия. Нельзя дважды произнести один и тот же звук. С проблемой тождества столкнулись уже древние греки. Еще Гераклит считал, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
Кстати, возникающую трудность прекрасно осознавали еще на заре становления фонетики. М. А. Тулов в 1874 г. писал: «Если произнести слоги: ба, во, бу, бэ, бы, то легко заметить, что в каждом из них звук 6 артикулируется другим образом, то есть в каждом, чтобы образовать звук б, губы принимают другое положение. А так как всякое изменение в положении артикулирующих органов влечет за собою и изменение артикулирующего звука, то должно согласиться, что есть столько различных б, сколько есть различных гласных, с которыми б соединяется в слоге. Мы не замечаем этого различия, а если бы и замечали, то не имеем нужды в особых начертаниях для различных б, так как правильное произношение каждого б достаточно обеспечено следующею за ним гласного» [Тулов 1874: 61].
Оставаясь в рамках предложенных правил, мы не сможем двигаться дальше. Напомним те шаги, которые нами уже были сделаны: на первом этапе выделяются фонетические единицы, которые могут употребляться отдельно. Были выделены «первичные» слоги: А, О, У, Э, И, Ы. Далее эти открытые слоги были прикрыты фонетическими единицами, которые не могут произноситься изолированно. Следствием этого является проблема «слоговой зависимости»: в составе слога появляются гласные, которые не существуют отдельно. Следовательно, нам не остается ничего другого, как установить тождество ряда звуков на уровне аксиомы, опираясь на очевидность.
Крайне сложным для русского языкового сознания является восприятие позиционной назальности гласных. Пишущий эти строки улавливает назальность гласного в позиции между двумя носовыми согласными (в словах типа [нам]), но только теоретически «слышит» ее в слогах типа [на]. Поэтому не будет большим грехом против строгости описания признать гласные, назальные в начале артикуляции, и чистые тождественными.
Тогда в зависимости от характера гласного все слоги разбиваются на два типа. Первый тип представлен следующими слогами (устранено обозначение носового характера гласных). Здесь и далее приводимые таблицы даются в сокращенном виде с целью экономии. В связи с ясностью оснований, на которых они строятся, не представляет никакой трудности достроить их самостоятельно.
Второй тип представлен такими слогами:
Эти таблицы не могут не порадовать сердце сторонника МФШ: [и] и [ы] явно требуют объединения в одной единице, но время фонем еще не пришло, пока перед нами слоговые конструкты. Почему слоговые? Потому что составляют слог. Почему конструкты? Потому что получены в результате механического слияния выделенных гласных и согласных, расположенных в алфавитном порядке с учетом их твердости и мягкости.
На уровне гласных возникает проблема «новых» звуков: [˙а], [˙о], [˙у], [˙э]. Изолированно они не употребляются, фонетически не являются тождественными звукам [а], [о], [у], [э]. Меньше проблем со звуками [и] и [ы]. Они тождественны гласным в изолированной позиции. Более того, они в какой-то мере помогают разобраться нам с другими гласными. Звуки [а], [о], [у], [э] относятся к звукам типа [ы], а звуки [˙а], [˙о], [˙у], [˙э] – к звукам типа [и]. Пока в наших построениях [и] и [ы] представляли собой разные единицы. Если [и] и [ы] – это разные единицы, то [˙а] – [а], [˙о] – [о], Если [и] и [ы] – это разные единицы, то [˙а] – [а], [˙о] – [о], [˙у] – [у], [˙э] – [э] – это тоже разные единицы.
Тем не менее, не выходя за рамки установленных ограничений, мы можем попытаться доказать тождество пар гласных [˙а] – [а], [˙о] – [о], [˙у] – [у], [˙э] – [э]. Если продлить произношение гласного типа [˙а] (это можно сделать, конечно, только в составе слога), то он, не сохраняя своей специфической артикуляции, изменяется в обычный [а]. Условно этот процесс можно обозначить как [т’a – а – а – а]. Тогда произношение чистого гласного будет обозначено как [та – а – а – а]. Конечно, здесь также имеются свои трудности. Во-первых, мы отсекаем начало артикуляции гласного и признаем его несущественным для определения статуса всего звука. Двигаясь таким путем, мы в будущем рискуем признать [ц]
и [с] за одну единицу на том основании, что при «продлении» [ц] превращается в [с]. Во-вторых, для определения отношений между звуками мы прибегаем к искусственному типу произношения, которое вне специальных условий себя не проявляет. Строго говоря, в искусственном типе произношения можно сохранить или утратить все, что угодно. Так, спорным является вопрос о том, что во что «переходит» при удлинении: [и] в [ы] или [ы] в [и]. При определенном навыке можно научиться «тянуть» такие звуки, как [ä], [ö], [ÿ]. В изолированном длительном произношении явно можно противопоставлять два типа
Допуская все эти оговорки, тем не менее мы вынуждены именно этот прием использовать для отождествления пар гласных [˙а] – [а], [˙о] – [о], [˙у] – [у], [˙э] – [э]. Дальнейшие наши рассуждения подтвердят или опровергнут правильность нашего решения.
Объединение [˙а] – [а], [˙о] – [о], [˙у] – [у], [˙э] – [э], [и] – [ы] не основано исключительно на их фонетических признаках, это явно разные звуки. Окончательное их сближение и включение в одну фонему возможно только на основе морфологического критерия. Тем не менее с помощью какого-то термина нам надо обозначить принятое нами сближение этих звуков. С одной стороны, это разные звуки, с другой – они находятся в каком-то соответствии. Соблазнительно обозначить данную общность термином фонема, но фонема функционирует только в составе семантических единиц, а мы сейчас принципиально находимся на досемантической стадии фонетики. Следовательно, ни звуком, ни фонемой эту общность обозначить нельзя. Учитывая такие сложности, предлагается обозначить данную единицу термином протофонема. По сути, это та же фонема, но на досемантической стадии своего выделения, некоторая «заявка» на фонему