…В доме Донцетти был праздник. Отличное настроение всех присутствующих не омрачал даже тот факт, что накануне лучший грузовик, принадлежащий семье Донцетти, разбился над пустыней. Стоило, пожалуй, забыть об этой неприятности, ибо повод порадоваться был куда как больше повода огорчаться! В самом деле, что такое корабль, даже самый лучший, по сравнению с одержанной победой! Да какой победой — об этом будут помнить будущие поколения семьи! И даже Донни, на которого, в общем-то, Донцетти-старший особенно не рассчитывал, показал себя с лучшей стороны, сумел в нужный момент проявить самостоятельность и добился своего!
А что в прессе никаких упоминаний нет — так это понятно. Такие происшествия власти всегда стараются замалчивать, тем более, что свидетелей не было. Но уж известно — хозяин космопорта несколько дней как не показывается на люди, а у служащих его такой похоронный вид, что сразу ясно — что-то случилось. Ясно, что случилось!..
Словом, таких празднеств в доме Донцетти не случалось даже на столетний юбилей прежнего главы семьи. На этот раз средств не пожалели. Донцетти-старший был счастлив, всеми доволен и на радостях даже простил мазилу Марко и нескладеху Лизхен, которая, кстати сказать, доводилась ему внучатой племянницей (Донцетти придерживался принципа, что в делах лучше всего полагаться на родственников, какими бы они ни были, нежели на наемников). Донни же оказался героем дня и купался в лучах славы…
В разгар веселья слуга доложил, что Донцетти-старшего желает видеть некий господин, не пожелавший назвать своего имени. Господин этот, по его утверждению, располагал некой крайне важной информацией относительно гибели корабля в небе над пустыней и ждать не мог.
Делу время, а потехе — час, этот принцип тоже был основополагающим в жизни Донцетти. Поэтому, покинув веселящихся гостей, он спустился вниз, и там столкнулся нос к носу с неизвестным в темном плаще. В нижней гостиной было темновато, а Донцетти — чуточку подслеповат, поэтому лица гостя он сразу не разглядел. А когда разглядел…
На вопль и грохот падения тела сбежался весь дом. Донцетти-старший лежал на полу бездыханный, на лице его застыло выражение безмерного удивления… и почему-то отчаяния. Семейный врач констатировал смерть от инфаркта — сердце не выдержало. Так семья Донцетти лишилась своего главы. И долго еще родственники гадали, что же за весть принес таинственный гость, если Донцетти-старший рухнул замертво, услышав ее…
Следующим главой семьи стал старший сын покойного — Эмилио Донцетти, но ничем серьезным он свое имя не прославил. Просто не успел…
…Кристиану Норту было невыносимо тоскливо и тянуло напиться. Причем напиться именно в компании с Себастьяном, а это было невозможно. Эта невозможность доводила Первого Консула до исступления, а окружающие его бесили: и Вернер с выражением сочувствия на лице, и Рауль с коротким злым замечанием «я знал, что именно этим все и кончится!», и даже Элли с неуклюжими соболезнованиями. В конце концов, чтобы не сорваться и не наговорить кому-нибудь такого, о чем он и сам потом пожалеет, Кристиан собрался и поехал в осиротевший космопорт. Зачем, он и сам сказать не мог, вполне вероятно, в этих стенах, где решительно все напоминало о Себастьяне, ему стало бы еще хуже, но…
И в самом деле, в коридорах служебных помещений космопорта Кристиану стало окончательно тоскливо. Вокруг сновало множество народу, и никто, казалось, и думать не думал о пропавшем своем начальнике. Даже попавшийся Кристиану по пути рыжий громила Сайрес, начальник охраны космопорта, беззаветно преданный Себастьяну, выглядел вполне довольным жизнью. Одним словом, никто не предавался скорби, все занимались делом, и от этого становилось очень грустно.
Дойдя до кабинета Себастьяна, Кристиан промедлил. Входить не хотелось — уж слишком много по-настоящему дружеских и доверительных бесед велось за этими дверьми…
— Сбивать к чертовой матери! — донеслось из-за двери. — Без предупреждения! Хватит, наигрались!..
Кристиан рывком распахнул дверь, едва не сорвав ее с петель, и застыл на пороге в полном остолбенении. Потому как в любимом кресле Себастьяна обнаружился Себастьян собственной персоной, а перед ним вытянулся в струнку начальник патрульной службы.
Сказать никто ничего не успел, потому что Кристиан наконец-то отмер, шагнул вперед, и сграбастав Себастьяна за лацканы пиджака, поднял его из кресла и стиснул в объятиях так, что только кости хрустнули.
— Крис, полегче! — запротестовал Себастьян. — Ты мне ребра переломаешь, а они и так пострадали…
— Сволочь! — рявкнул Кристиан в лицо Себастьяну. — Ты… да как ты мог!..
— Что я мог? — округлил смеющиеся глаза Себастьян, и только тут Кристиан поверил, что он в самом деле жив и здоров. Тем не менее, разжимать руки не хотелось, чтобы Себастьян не испарился еще раз.
— Вот так… — задохнулся Кристиан. — Ты… твой мотоцикл!.. мы с ума сходим, а он!.. Хоть бы сообщил!..
— Ну извини… — Себастьян попытался вывернуться из цепких рук Кристиана, но безуспешно. — Я же не знал, что вы все так ко мне привязаны… особенно ты… Мне всегда казалось, что вы рады будете от меня избавиться! — Он покосился на одеревеневшего от стараний ничего не замечать начальника патрульной службы. — Вы можете идти.
— Нет, ну какая же ты все-таки дрянь! — ласково произнес Кристиан, любуясь отчего-то расцарапанной физиономией Себастьяна с замечательным фингалом на лбу.
— Хорошо, хорошо, я дрянь, — засмеялся Себастьян. — Только отпусти меня уже, Крис, правда же больно…
— Ты где был? Что случилось? — засыпал Кристиан вопросами Себастьяна, позволив тому усесться обратно в кресло. С души словно камень свалился, и от облегчения хотелось то ли сделать какую-нибудь глупость, то ли просто по-идиотски смеяться.
— Где я был… где я только не был, — хмыкнул Себастьян. — Мотоцикл мой вы нашли… Это Донцетти. Его ребята пытались скинуть меня с дороги, и им это удалось…
Удалось, да не слишком. Все-таки Себастьян был Блонди, а потому успел покинуть седло мотоцикла, когда тот свалился с насыпи, и вниз они летели уже по отдельности. Себастьяну повезло приземлиться на несколько десятков метров выше собственного мотоцикла, и при этом ничего себе не сломать. О камни, понятное дело, он побился изрядно, но эти камни он был готов благодарить хотя бы за то, что за ними Донни Донцетти и Ди Филиппо его не заметили. Ну и дым от горящего мотоцикла помог…
А вот дальше… Дальше было веселее. При падении Себастьян ухитрился разгрохать о камни коммуникатор, а стало быть, лишился возможности даже вызвать машину. Как он добирался до космопорта, Кристиан спрашивать не стал, и так было ясно — долго… Можно представить как отреагировали служащие космопорта на появление своего начальника — грязного, злого до чертиков, изодранного буквально в клочья, но при этом еще и веселого тем особенным жутковатым весельем, при виде которого некоторые предпочли бы быстренько застрелиться.
Себастьян не стал торопиться объявлять о своем воскрешении, решив сперва разделаться с Донцетти. А потом как-то про это позабыл…
— Так значит, тот корабль, который разбился недалеко от Агойры — это твоих рук дело? — перебил Кристиан, отметив про себя, что сотруднички у Себастьяна как на подбор — хоть бы один проговорился, что Себастьян жив! Нет, молчали, как партизаны… Себастьян кивнул. — Но патрульные клялись и божились…
— А патрульные тут ни при чем, — хмыкнул Себастьян. — Это Мартин поработал.
— Но зачем?! — не понял Кристиан.
— Я знаю, это мелкая месть, — хищно усмехнулся Себастьян. — Но из-за них я мотоцикл разбил!!! А он мне, между прочим, нравился… А потом я еще наведался в гости к Донцетти. Лично.
— Ах, так вот почему старика хватил удар! — сообразил Кристиан, уже успевший прознать об этом происшествии. — Немудрено…
— Вообще-то, я собирался как следует пострелять, но так даже лучше получилось, — сознался Себастьян. — Сыновья его — жуткие олухи по сравнению с папочкой, пусть живут, вреда от них никакого. Ну а потом…
— А что это за приказ — сбивать без предупреждения? — сощурился Кристиан.
— А это я решил заканчивать с играми, Крис, — заявил Себастьян. — Не то очень скоро объявится еще один Донцетти. Что мне, прикажешь, в бронемашине кататься? На кой мне такое счастье? Пора немного приструнить этих вольных торговцев. Не хотят по-хорошему — я им сделаю по-плохому…
Он замолчал, а Кристиан тяжко вздохнул. Если уж Себастьян начинает действовать такими методами… Но как же хорошо, что он все-таки жив! Пускай и дальше вытворяет, что хочет, воюет, интригует, главное — он жив… Кристиан поспешил загнать эти мысли в дальний уголок сознания, потому что они казались ему несколько неуместными.
— Это уже настоящая война, — сказал он.
— Это всего лишь борьба за выживание, — ответил Себастьян и налил Кристиану вина. — Или я — или они. Выживает сильнейший, Крис. Таков закон джунглей.
Подарок из Гондураса
Сильные ловкие пальцы уверенно скользили по широкой мужской спине. Здесь сжать чуть сильнее, здесь погладить, здесь осторожно надавить… отвести в сторону мешающую длинную золотистую прядь… скользнуть на плечо, на шею… Какая нежная кожа, даже удивительно, при таком-то сложении! На ощупь — как нежнейший атлас вроде того, что возят контрабандой с Манифы, а под этой гладкой нежностью — стальные мускулы, на рельеф которых так и тянет полюбоваться: любой скульптор отдал, скажем, правый глаз, чтобы заполучить такого натурщика! Ну да шиш им, скульпторам, станет он вам раздеваться перед всяким мастеровым, то ли дело настоящий мастер!..
…Зуммер вызова, как обычно, прозвучал совершенно не вовремя.
«Вот так и знал, что нужно отключать переговорник! Каждый раз одно и то же…» — досадливо подумал Кристиан Норт, с огромным сожалением выныривая из водоворота приятных ощущений и стряхивая сладкую истому. Когда теперь еще выдастся минутка на это…
— Что там? — недовольно спросил он, садясь и включая переговорник.