Взревев мотором, мотоцикл рванул по дороге к космопорту: Себастьян Крей возвращался домой. К друзьям и любимым.
«Души прекрасные порывы…»
…Замок тихо щелкнул и все-таки сдался. Пришлось с ним повозиться, не застукали только чудом! В номере было темно, на улице уже смеркалось. Тем лучше… А теперь надо отыскать подходящее местечко. Номер огромный, четыре комнаты, можно так спрятаться, что никто не найдет. Вот только этого-то как раз и не надо, а надо, чтобы вовсе даже наоборот…
Вот! Отличное место! Уютный темный уголок, в котором, если человек не слепой, непременно заметит нечто постороннее, едва только включит свет и подойдет поближе. Ну а теперь — сидеть тихо и ждать…
…— Как же они меня достали… — с чувством произнес Лоренс Дино, прислонившись спиной к дверям лифта, возносящего его с Даниэлем Лойтом в роскошный гостиничный пентхаус.
— Лоренс, мы здесь всего лишь второй день, — напомнил ему напарник. — Когда они успели тебя достать?
— Они меня по жизни достали, — печально сообщил Лоренс, разглядывая свое отражение в зеркальной стене лифта. Отражение его явно удовлетворило, потому что Лоренс довольно ухмыльнулся и поправил сперва и без того идеально лежащие складки бронзового цвета туники, а потом тщательно уложенные волосы. В темной гриве вызывающе светилась широкая белая прядь — на месте изрядной дырки в черепе, заработанной Лоренсом во времена не столь отдаленные, волосы почему-то теперь росли седые. Закрашивать эту прядь Лоренс отказывался наотрез, а вот из каких соображений — не говорил даже Даниэлю.
— Относись к этому философски, — посоветовал Даниэль. Рядом с массивным напарником он казался более хрупким и юным, чем был на самом деле. Собственно, на этом контрасте — рослого крупного Лоренса и изящного невысокого Даниэля — они всегда и играли. Трудно воспринимать всерьез улыбчивое воздушное создание, подвоха ждали от мрачного неразговорчивого Лоренса, и очень, очень сильно ошибались…
— Ненавижу философию, — буркнул Лоренс. — У меня от философских изысканий начинается размягчение мозга.
Даниэль только вздохнул — раздосадованного Лоренса переубеждать было бесполезно. Впрочем, он прекрасно понимал напарника: переговоры не заладились, местные чиновники будто нарочно ставили им палки в колеса, а обстоятельства, как назло, складывались из рук вон плохо. Еще немного, и дипломатическую миссию можно будет просто сворачивать по причине полного провала. Такого с Даниэлем никогда не случалось, и теперь он чувствовал себя немного не в своей тарелке. С другой стороны, не могло же им везти бесконечно! Теорию вероятности Даниэль знал неплохо, и подозревал, что полоса удач закончилась. И хорошо бы не навсегда…
— Ты же знаешь, так было и так будет, — сказал Даниэль примирительно.
— Угу, — кивнул Лоренс. — Ныне, присно и во веки веков. Аминь.
На этом слове двери лифта открылись, и амойские дипломаты вышли на своем этаже.
— Даже портье нет, — брюзгливо заметил Лоренс. — И свет на этаже не горит.
— Да ладно тебе… — Даниэль толкнул дверь, и та неожиданно легко распахнулась.
— Как подумаю, что завтра очередной раунд переговоров с этими недоумками, — продолжал ворчать Лоренс, уже больше по инерции, — так хочется напиться и проспать это мероприятие…
— Только попробуй! — предостерег Даниэль, включая свет.
С недавних пор они с Лоренсом стали заказывать один номер на двоих, не обращая внимания на невероятные слухи и сплетни о своих персонах. Причин тут было несколько: во-первых, каждый хотел держать напарника на глазах, чтобы не происходило больше неприятных эксцессов. Во-вторых, Лоренс замечательно отслеживал всякие гадкие штучки, которые периодически подбрасывали в номер недоброжелатели — от меченых купюр крупного достоинства до наркотиков и взрывных устройств, — а вот Даниэль частенько по неопытности не обращал на них внимания. Да и, в общем, в четырехкомнатном номере, по которому можно было кататься на велосипеде, приди кому-то в голову такая блажь, тесно им не было. Что до слухов и сплетен — одним больше, одним меньше, роли уже не играло.
Вот и сейчас Лоренс сноровисто осматривал номер на предмет подброшенного компромата и какой-нибудь шпионской техники. Шпионскую технику вроде подслушивающих и подглядывающих устройств хорошо обнаруживала и нейтрализовала антишпионская техника, с которой Лоренс не расставался, а компромат обычно было видно невооруженным глазом.
— Опять обыскивали! — сообщил Лоренс. — И не надоело им еще?
— Интересно, что они хотят у нас найти? — полюбопытствовал Даниэль, занимая удобное кресло.
— Найти-то они ничего не найдут, главное, чтобы ничего своего не забыли, — наставительно заметил Лоренс, небрежно бросая парадную тунику на спинку стула. Туника, разумеется, тут же соскользнула на пол. Беззлобно чертыхнувшись, Лоренс наклонился было за ней, да так и замер в замысловатой позе.
— Ты что? — удивился Даниэль. — Что с тобой, Лоренс?
Вместо ответа Лоренс молча указал в нишу между диваном и стеной. Взглянув на то, что так поразило напарника, Даниэль сам едва удержался от удивленного возгласа.
— Откуда это тут взялось? — спросил он почему-то шепотом.
— А почему ты у меня спрашиваешь? — возмутился Лоренс, и оба дипломата уставились в нишу, где на полу сжалось в комок нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся ребенком лет десяти, явно напуганным и затравленно сверкающим глазенками.
— И что теперь делать? — обескураженно поинтересовался Даниэль.
— Ума не приложу, — честно ответил Лоренс и покосился на неизвестно откуда взявшегося подкидыша. — Эй, ты что тут делаешь?
Глупее вопроса, по мнению Даниэля, в данной ситуации придумать было нельзя, но почему-то он сработал. Подкидыш захныкал писклявым голоском, а потом и вовсе отчаянно заревел.
— Нет, только не это… — Лоренс в два шага достиг бара, вытащил первую попавшуюся бутылку и от души плеснул себе в бокал неизвестного пойла. Пойло оказалось сливочным ликером, который Лоренс на дух не переносил, поэтому большого облегчения он не получил.
— Эй, погоди, не плачь… — Даниэль присел на корточки, чтобы не возвышаться над притихшим ребенком, как Эосская башня. — Мы тебя не обидим. Ты кто? Как ты сюда попал?
То ли ласковый тон, то ли внушающая доверие внешность Даниэля сыграли свою роль, но подкидыш снова разразился ревом, в котором при некотором усилии можно было различить отдельные слова.
— Меня зовут Лине-етт… — прохныкало создание, размазывая по лицу грязь. — Ой, дяденьки, только не бейте меня, я ничего не украла…
— Так ты девочка? — опешил Даниэль. — Ну ладно, ладно, неважно, откуда ты тут взялась?
— Спряталась… — проныла девчонка.
— От кого?!
— От больших мальчишек…
Слово за слово, Даниэлю удалось вытряхнуть из приблудыша невероятную историю. Линетт, бродяжка и дочь бродяжек, всю сознательную жизнь провела на улице, и, в общем-то, была вполне довольна своей участью до тех пор, пока ее родители, хлебнув какой-то отравы, не приказали долго жить. Маленькая бродяжка прибилась к шайке таких же бездомных малолеток, начала новую жизнь, можно сказать, но тут малолетние беспризорники начали делить территорию. Происходило это совсем как у взрослых: с драками, погонями, разве что без перестрелок. Во время одной из таких стычек Линетт и удрала от ребят из конкурирующей шайки и умудрилась заблудиться. Ну а потом к ней пристали какие-то великовозрастные оболтусы, чего хотели, непонятно, может, просто поиздеваться, а может, еще что… Словом, Линетт искала какой-нибудь угол, чтобы пересидеть там опасность, и случайно наткнулась на один из многочисленных служебный входов в гостиницу. Не удержалась, вошла внутрь в надежде стянуть что-нибудь съестное, но теперь заплутала уже в хитросплетении коридоров. Как оказалась в пентхаусе, сама не помнит, услышала чьи-то шаги, сунулась в первую попавшуюся дверь, а та оказалась не заперта. В этом номере Линетт и спряталась…
— Потрясающе… — Лоренс артистически всхлипнул и хлебнул виски прямо из горлышка. — Зрители аплодируют и заливаются слезами!
— Лоренс, ты что, — осадил приятеля Даниэль. — Не пугай ее еще больше… И хватит хлестать виски! Нам вставать ни свет ни заря! — Он повернулся к девочке. — Вылезай-ка оттуда… Вылезай, вылезай, не бойся.
— А бить не будете? — пропищало снизу.
— За что тебя бить, — хмыкнул Даниэль. — М-да…
Бродяжка выглядела так, будто не мылась ни разу в жизни. Аромат она источала соответствующий, так что Даниэлю потребовалась вся его выдержка, чтобы не скривить физиономию. Лоренс подобными сантиментами не страдал, поэтому демонстративно зажал нос и настежь распахнул окно.
— Сколько тебе лет? — поинтересовался Даниэль.
— Почти десять… — протянула бродяжка, глядя на него снизу вверх. — Дяденька, а у вас ничего покушать не найдется?…
— Гхм… — поперхнулся Даниэль. — Пожалуй, что найдется… Только знаешь что, иди-ка ты сперва во-он в ту дверь. Там ванная. Сообразишь, как вымыться?
Девочка кивнула и гордо заявила:
— Мы целый год в настоящей квартире жили! С душем!
— И одежду простирни, — все еще с зажатым носом посоветовал Лоренс. — Это же ужас, что такое…
Когда замарашка скрылась за дверью, Лоренс с Даниэлем переглянулись.
— Не подходи ко мне, — предостерег Лоренс. — Сперва сам вымойся. Может, ты от нее блох нахватался, или кто там еще на бродягах живет…
— Лоренс, не паясничай! — рассердился Даниэль. — Не до того! Скажи лучше, что делать?
— А что мы можем сделать? — философски протянул Лоренс. — Это не наша планета и не наша беспризорница. Пускай идет, откуда пришла.
— Так нельзя, — помотал головой Даниэль. — Это же ребенок. Ты видел, какая она худая? А синяки? Ее, похоже, били все, кому не лень. И хорошо, если только били…
— На что ты намекаешь? — Лоренс отставил бутылку и уставился на напарника. — Что ты предлагаешь делать?
— Ну… не оставлять же ее на улице, — неуверенно сказал Даниэль. — Можно же как-то устроить… Тут есть какие-то органы опеки…