царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом бумаг да изредка — то довольным, то, наоборот, недовольным хмыканьем Вернера Дирка. В отличие от многих своих коллег в это утро Вернер работал, хотя и не слишком активно.
Тишина, однако, продлилась недолго: дверь распахнулась, в приемной послышался вопль «Сэр!!!» — это возмущался (впрочем, больше по привычке) Джефферсон, заместитель Вернера, — и на пороге явился Эмиль Кан во всей своей красе.
Надо отметить, Эмиль сегодня действительно был поразительно хорош: стояла тихая, безветренная погода, и ни один волосок не выбился из идеально уложенной челки Эмиля, пока тот преодолевал расстояние от автомобиля до входной двери полицейского управления.
— Доброе утро! — провозгласил он, сияя улыбкой. Судя по всему, Эмиль пребывал в отменнейшем расположении духа.
— Доброе, — вполне благодушно отозвался Вернер. — Что ты в дверях стоишь? Проходи, садись…
Эмиль посмотрел на него с некоторым удивлением, но решил не заострять внимания на столь странном поведении коллеги.
— Как обстановка? — спросил он, устроившись в гостевом кресле и любовно расправляя складки новехонького костюма.
— Ничего, потихоньку, — все так же благодушно ответил Вернер, чем окончательно выбил коллегу из колеи. — А у тебя?
— Вернер… — осторожно начал Эмиль. — Ты себя хорошо чувствуешь?
— Изумительно, — сказал тот, отложил, наконец, документы и уставился на Эмиля с доброжелательной улыбкой. Улыбка выходила из рук вон плохо, потому что практики у Вернера не было почти никакой. Вдобавок левый угол рта у Вернера время от времени как-то странно подергивался и норовил уехать вниз. — Чего и тебе желаю…
— А почему ты не спросишь меня, зачем я явился? — поинтересовался Эмиль, чувствуя какой-то подвох.
— А то я не знаю… — едва слышно прошипел Вернер, злобно глядя на Эмиля исподлобья. — Опять тебе делать нечего…
— Вообще-то да, — легко согласился Эмиль, по этому взгляду убедившись, что с Вернером все в порядке, а идиотничает он по какой-то одному ему ведомой причине. — Вот, зашел узнать, нет ли у тебя чего-нибудь интересного, не нужна ли помощь…
— Интересного? — переспросил Вернер и задумался. Потом широко улыбнулся, на этот раз вполне искренне и очень злорадно, и позвал тоном, который совершенно не вязался с обычной его манерой разговора: — Арнольд!
— Да, господин Дирк? — откликнулся кто-то позади Эмиля.
— Подите сюда, будьте добры, — велел Вернер очень мирно.
Эмиль восторженно взмахнул ресницами. Вернер в ответ сделал ему страшные глаза.
К начальственному столу подошел совсем юный Блонди, лет примерно семнадцати, вряд ли больше. На нем ладно сидел форменный костюм, гладкие волосы были расчесаны на прямой пробор, словом, выглядел он олицетворением мечты Юпитер об идеальном Блонди.
— Познакомься, — сказал Вернер и встал. Эмиль невольно последовал его примеру. — Это мой стажер…
— Стажер? — не поверил своим ушам Эмиль.
— Стажер, — с нажимом повторил Вернер. — Пополнение рядов, так сказать… Арнольд Сварт. А это Эмиль Кан, — указал он на приятеля.
— Весьма рад знакомству! — Юный Блонди отвесил протокольный поклон, едва не уткнувшись макушкой в грудь Эмилю — тот вовремя сделал шаг назад. — Я очень много слышал о вас, господин Кан!
— Надеюсь, не от тебя? — одними губами спросил Эмиль у Вернера, вслух же произнес: — Да, я тоже… очень рад.
Вблизи Арнольд производил гнетущее впечатление. Несмотря на юный возраст, ростом он лишь немного уступал Вернеру и при этом казался значительно массивнее: то ли из-за картинной мускулатуры, которую не скрывал форменный костюм, то ли за счет пышных складок туники, придававших и без того солидной фигуре дополнительный объем.
— Отличник, — сказал Вернер и снова попытался изобразить дружелюбную улыбку, но не преуспел. Арнольд же улыбался искренне и радостно, ему в самом деле было приятно свести знакомство с самим Эмилем Каном. — Боевой и учебной подготовки…
— Какой такой боевой подготовки? — Эмиль на всякий случай сделал еще шаг назад.
— Шутка, — мрачно ответил Вернер и вернулся за свой стол. — Присаживайтесь, господа.
Эмиль с облегчением упал обратно в кресло. Арнольд возвышался над ним, как Эосская башня.
— Арнольд, сядьте, — повторил Вернер, и юный Блонди неуверенно пристроился на краешке еще одного гостевого кресла.
Эмиль не выдержал и прикусил губу, только благодаря гневному взгляду Вернера удержавшись от совершенно неприличного для высокопоставленного Блонди хихиканья. Теперь ясно было, отчего Вернер сдерживает проявление эмоций (причем, похоже, из последних сил): стажер, только что из интерната, наверняка будет поражен до глубины души, услышав перлы, выдаваемые непосредственным начальством в минуты гнева. А поскольку гневался Вернер практически постоянно, то…
Эмиль снова закусил губу и прикрыл лицо рукой, делая вид, будто у него зачесался нос. Вернер глянул на него вовсе уж свирепо, но смолчал.
— Значит, ты хотел узнать, что у нас нового? — миролюбиво спросил Вернер.
— Если ты сочтешь это возможным… — решил поддержать игру товарища Эмиль.
— Конечно-конечно, — Вернер снова заулыбался, так, будто у него внезапно разболелись зубы. — Вот Арнольд нам и расскажет о последних событиях.
— Так точно, господин Дирк! — подскочил Арнольд, и Эмиль отъехал назад вместе с креслом, чтобы не оставаться в опасной близости к юноше.
— Джефферсона только пригласите, — велел Вернер. Эмиль знал, зачем: иногда невозмутимый заместитель мог парой реплик остановить буйство начальника. Очевидно, на этот раз присутствие Джефферсона казалось Вернеру жизненно необходимым, и Эмиль его вполне понимал…
— Так точно, господин Дирк! — снова рявкнул Арнольд и, промаршировав к выходу, исчез за дверью.
— Юпитер, лишь бы до вечера продержаться… — сквозь зубы простонал Вернер и упал головой на скрещенные руки.
— Где ты взял это чудо? — тихо спросил Эмиль.
— Я взял!? — Вернер поднял голову. — По распределению он мне достался! Я, дурак, еще обрадовался: здоровенный, вроде умный, если по аттестации судить… Но ты же видишь!!!
— Вижу, — согласился Эмиль. — А может быть, стоит…
— Не стоит! — отрезал Вернер. — Он уже Джефферсону устав цитировал наизусть, когда тот что-то не то сделал… я и не заметил… Накатает докладную — хлопот не оберешься…
— И долго еще тебе мучиться?
— Изрядно! У него испытательный срок — две недели, а пока только три дня прошло! — простонал Вернер и, не в силах больше сдерживаться, сгреб с подоконника кота и взял его в охапку. Кот, видимо, разделяющий эмоции хозяина, тихо мяукнул и пощекотал усами ухо Вернера.
— Тише, идут, — шикнул Эмиль и, приняв грациозную позу, засиял самой ослепительной из своих улыбок.
В кабинет в самом деле вошел Арнольд в сопровождении Джефферсона. (Судя по унылой более обычного физиономии заместителя Вернера, его стажер тоже не радовал.) Оба остались стоять навытяжку. Арнольд преданно поедал глазами начальство, Джефферсон тоскливо смотрел в пространство. Эмиль ему невольно посочувствовал.
— Сядьте — оба! — приказал Вернер таким тоном, что возражений не последовало, хотя Арнольд и смотрел обиженно: очевидно, по уставу человеку-подчиненному не полагалось сидеть в присутствии начальства, там более, если это Блонди. — Арнольд, докладывайте! Нет, можете не вставать!
Арнольд кашлянул и хорошо поставленным голосом начал перечислять последние мало-мальски значимые происшествия. Слушая его, Эмиль впадал в уныние: ничего интересного пока не попадалось.
— Рутина, рутина, — бормотал Вернер, разделяя, очевидно, мнение приятеля. — Это в участок, как оно вообще к нам попало? А это вообще к налоговикам…
Наконец, Арнольд умолк.
— Все? — уточнил Вернер.
— Так точно, господин Дирк!
— Благодарю, Арнольд, — с явным усилием выговорил Вернер. Вежливость всегда давалась ему с трудом, а в данном случае — особенно. — Как видишь, Эмиль, ничего… завлекательного.
— Очень жаль, — скорбно кивнул Эмиль.
— Сэр, — подал голос Джефферсон. — Разрешите обратиться?
— Да, Джефферсон, зачем вы спрашиваете? — повернулся к нему Вернер.
— Согласно статье пятнадцатой третьего раздела Устава полицейского управления Танагуры, подчиненный при обращении к непосредственному начальству обязан… — начал Арнольд, но Вернер перебил:
— Спасибо, Арнольд, я знаю устав. Джефферсон, продолжайте.
— Сэр…
— Согласно статье восьмой второго раздела Устава, обращение по всей форме должно… — снова завел Арнольд. Очевидно, его не устроило джефферсоновское «сэр» — так начальство именовал только заместитель.
— Спасибо, я знаю устав! — чуть повысил голос Вернер. — Джефферсон, говорите!
— Говорят, что она снова появилась и воет… — многозначительно произнес Джефферсон и с достоинством добавил: — Сэр.
— Серьезно? — не поверил Вернер и заметно оживился. — Так-таки и воет?
— Воет, сэр, — подтвердил Джефферсон. — В Мидасе, на границе с Апатией.
— А видели?
— Видели, сэр. Троим свидетелям веры никакой — пьянь. Еще семеро — приличные граждане, в злоупотреблении… гхм… не замечены.
Эмиль и Арнольд переводили взгляды то на одного, то на другого, не понимая, о чем речь.
— Вернер, кто — она? — не выдержал, наконец, Эмиль.
— Собака, — пояснил тот. — Черная, понимаешь ли, собака… Появляется то тут, то там. И воет. Людей пугает.
— Да, сэр, — подтвердил Джефферсон. — Одного из очевидцев пришлось снимать с верхушки фонарного столба. Не представляю, как он туда залез. Второй спрятался в мусорный контейнер, просидел до утра и чудом не угодил в мусоровоз, в перемолку…
— Это уже интересно, — Вернер плюхнул кота на стол перед собой и довольно потер руки. Судя по всему, о стажере он благополучно позабыл.
— Вернер, что страшного в обычной собаке? — отчаявшись понять хоть что-нибудь, спросил Эмиль.
— Это не обычная собака, — воздел палец Вернер. — Ты разве никогда не слышал? В Танагуре говорят, если она появилась и воет — быть беде! В прошлый раз ее когда видели, Джефферсон?