о же, ничего не знали о краже.
Выехавшая на место следственно-оперативная группа в километре от дома родителей нашла свежевырытую яму глубиной примерно с метр. В ней и было обнаружено похищенное. Часы, разделенные по две-три пары, были упакованы в пакеты, обработанные водонепроницаемым составом. Предприимчивый метрдотель ресторана "Арбат" получил срок десять лет…"
Однако вернемся в август 1971 года.
Мэтр отечественного кинематографа Сергей Герасимов в те дни находился в Норильске, где работал над очередной картиной — "Градостроители" (в прокат она выйдет под названием "Любить человека"). Первоначально режиссер планировал снимать совсем в другом месте — в Красноярске, но первый секретарь Красноярского обкома В. Долгих посоветовал Герасимову обязательно включить в свою картину эпизоды, снятые в Норильске. Этот город, по словам первого секретаря, ничем не уступает столице: дескать, люди, живущие на 69-й параллели, почти не ощущают своей оторванности от материка. В Норильск вместе с Герасимовым прибыли ассистент режиссера, оператор, несколько человек из обслуживающего персонала, а также актеры, исполняющие главные роли — Анатолий Солоницын и Любовь Виролайнен. К этой красавице Герасимов испытывал весьма недвусмысленные чувства.
Он влюбился в Виролайнен буквально с первых же дней работы над картиной. Первоначально на главную роль предполагалось пригласить звезду отечественного кино Светлану Светличную, под которую, собственно, и писался сценарий. Однако перед самым началом съемок у Светличной внезапно случился нервный срыв, и она угодила в больницу. Стали срочно искать замену, перебрали много разных актрис, но ни одна из них так и не устроила Герасимова. И тут совершенно случайно он посмотрел фильм "Дорога домой", где роль деревенской девушки играла никому доселе не известная артистка ленинградского БДТ Любовь Виролайнен. Она настолько понравилась мэтру, что за нею тут же был отправлен его ассистент.
В процессе съемок Герасимов практически не скрывал своих нежных чувств к Виролайнен и ревновал ее чуть ли не ко всем. По словам актрисы, если к ней на съемочной площадке подходил ее партнер по фильму Солоницын, Герасимов тут же начинал раздраженно кричать: "Толя, отойди от нее, не видишь — ты ей мешаешь! Уже все отрепетировано, чего тебе еще? Перерыв!" Он так краснел и горячился, что все присутствующие смущенно отводили глаза. Кстати, и супруга мэтра, Тамара Макарова, присутствовала при этих сценах, но вмешиваться опасалась. Лишь с ненавистью смотрела на свою юную соперницу. Устраивать сцены ревности было совершенно не в характере этой величественной и гордой женщины.
Между тем в Норильск Макарова приехать не смогла, поэтому у Герасимова на короткое время "руки оказались развязанными". И он решил в открытую приударить за молодой актрисой (разница в возрасте между ними была 36 лет). После съемок он обычно приходил под окна общежития, где жила Виролайнен, и подолгу стоял на морозе. Она же гасила свет и махала ему рукой из окошка: мол, все, уходите! Но Герасимов стоял и стоял, видимо, надеясь, что его все-таки позовут внутрь. Но Виролайнен не звала, она лишь подглядывала за ним из-за занавески и сокрушалась: "Боже мой, ведь я убиваю его!" Ее соседка по номеру, второй режиссер картины Клеопатра Сергеевна, каждый вечер тихо, но настойчиво повторяла актрисе: "Сергей Аполлинариевич тебя ждет. Иди к нему". На что Виролайнен отвечала категорически: "Нет". Тогда Клеопатра предлагала сходить к режиссеру вместе: дескать, нельзя так расстраивать человека, уважить его надо. С последним аргументом Виролайнен была согласна и соглашалась навестить режиссера в компании подруги. Далее послушаем рассказ самой актрисы:
"Мы шли к нему вдвоем, пили чай, а через полчаса она вдруг вскакивала: "Ну все, мне пора". Я бросалась за ней с криком: "Клеопатра Сергеевна, я с вами!" Потом она меня строго отчитывала: "Ну что ты как ребенок, неужели не понимаешь?" Я все понимала, но чудовищно боялась: режиссер, да к тому же на столько старше! Одна Клеопатра Сергеевна знает, чего мне стоило тогда в Норильске однажды "остаться" с ним наедине. Я долго отбрыкивалась — и уступила, только когда поняла, что ему плохо, он страдает, оттого что я не отвечаю взаимностью. Лишь сейчас я оценила, какой человек меня любил! А тогда, возвращаясь к себе, бросалась под душ, чтобы быстрее все с себя смыть.
Как-то Герасимов предложил: "А давай останемся здесь, будем жить в Сибири. Выдержишь?" Но как я могла бросить свою печку в Стрельне, мужа-гуляку, сына и любимый театр? Только потом догадалась: он меня просто проверял… На самом деле Сергей Аполлинариевич был связан гораздо крепче: депутат Верховного Совета, Герой Соцтруда, лауреат премий и т. д. Да и жену он никогда бы не оставил: главой их семьи была именно Тамара. Самое страшное для него — причинить кому-то боль. Говорила жене всегда только хорошее: "Какой она была красивой! Бескорыстная, прекрасная, благородная…"
И еще один роман разворачивается в эти же дни, причем одним из его главных героев тоже является кинорежиссер — Александр Стефанович. Его угораздило влюбиться в простую московскую девушку с редким именем Лика. Их знакомство состоялось пару недель назад в метро. Стефанович спустился на станцию метро "Маяковская" (собственной машины у него в ту пору еще не было) и заметил на платформе красивую девушку. Она не имела ничего против знакомства с симпатичным молодым человеком и легко согласилась встретиться с ним завтра на том же месте — под мозаичным самолетом, изображенным художником Дейнекой на потолке станции.
На следующий день Стефанович направился с девушкой в ресторан Дома кино, где они прекрасно провели время. После застолья молодые отправились гулять, причем кавалер специально повел девушку в ту сторону, где находился его дом. Хитрость сработала: Лика согласилась посетить холостяцкую квартиру своего нового знакомого и пробыла там часов до одиннадцати. Затем они расстались, договорившись встретиться на следующий день. Так продолжалось недели две, причем распорядок дня у влюбленных был стандартным: сначала посещение различных увеселительных мест (рестораны Дома кино, ВТО, Союза композиторов — так называемая "балалайка"), затем небольшая прогулка и любовь на квартире режиссера. Но однажды произошло неожиданное.
После очередного "секс-марафона", когда молодые лежали в постели, режиссер внезапно обратил внимание на странную деталь: вчера у его возлюбленной за ушком была маленькая родинка, а сегодня ее уже нет. На справедливый вопрос "в чем дело?", девушка, не смутившись, ответила так: дескать, у меня есть сестра-близняшка Лиза, с которой мы делим тебя поровну. То есть один день с режиссером встречалась Лика, один — Лиза. Эта новость приятно ошеломила Стефановича, поскольку он при таком раскладе имел сразу двух прекрасных любовниц. Правда, с этого момента Лика заставила своего возлюбленного сделать решительный выбор между собой и сестрой, и Стефанович выбрал Лику — все-таки знакомился-то он с ней. Но и Лиза без кавалера не осталась — на следующий день Стефанович познакомил ее со своим вгиковским приятелем Омаром Гвасалия, с которым они в ту пору, как мы помним, работали над первой полнометражной картиной "Вид на жительство".
А теперь вновь вернемся к событиям вокруг Александра Солженицына. В четверг, 12 августа, в 5 часов утра на Курский вокзал прибыл поезд, в котором писатель вернулся в столицу. На перроне его встречали друзья, среди которых был Александр Горлов. Последний вспоминает:
"Накануне вечером от него пришла телеграмма из Иловайской, что он заболел в дороге и просит встретить. Действительно, он очень плох: еле ходит. Очевидно, в дороге он перенес тепловой удар, следствием которого явилась аллергия с признаками тяжелого ожога по всему телу (он с товарищем ехал в машине при работающей печке, которая из-за неисправности не отключалась, а температура наружного воздуха была около 35 градусов)".
Прямо с вокзала писатель отправился на дачу Ростроповича в Жуковку. Там в это время находилась супруга виолончелиста, певица Галина Вишневская. Вот как она вспоминает о том дне:
"Рано утром стою я в кухне у окна, жду, когда кофе сварится, и вдруг перед моими глазами появляется Саня. Вернулся! Но что это? Он не идет, а еле бредет, всем телом навалясь на стену веранды, держась за нее руками. У меня внутри все оборвалось. Распахнула двери.
— Боже мой, Саня! Что случилось?
А он медленно вошел в кухню, лицо перекошено от боли.
— Гал, вы только не волнуйтесь. Мне нужно срочно позвонить Але в Москву. Потом все расскажу…
Лето в тот год было жаркое, душное. Поставили мы для него раскладушку в тень, под кусты, там он и лежал несколько дней…"
Между тем на вторые сутки после своего возвращения в Москву Солженицын пережил еще одно ЧП. Он попросил своего приятеля Александра Горлова съездить на его дачу в село Рождество под Наро-Фоминском, чтобы привезти оттуда запасную деталь для машины. Однако, доехав до места, Горлов внезапно заметил, что замок в доме сорван, дверь не заперта, а изнутри слышны чьи-то голоса. Он распахнул дверь, и его взору предстала следующая картина: человек восемь в штатском роются в вещах писателя, его бумагах. Горлову хватило смелости спросить у непрошеных гостей, кто они такие и что делают в чужом доме. В ответ незнакомцы втолкнули его в дом и плотно закрыли за ним дверь. Затем стали угрожать, что, если он кому-нибудь расскажет о том, что видел, ему не поздоровится.
— Да кто вы такие, в конце концов? — не унимался Горлов, хотя уже догадался, к какому ведомству принадлежали эти люди. Но хотел, чтобы комитетчики предъявили документы. Однако гости и не думали этого делать. Напротив, они стали выкручивать Горлову руки, затыкать ему рот. Горлову связали руки и чуть ли не волоком потащили к машине, стоявшей за углом дома. Однако "пленник" не растерялся и начал громко звать на помощь.
Поскольку дело происходило днем и в соседних дворах были люди, они услышали эти крики и сбежались на зов. И только тогда один из незнакомцев, чтобы утихомирить толпу, достал из кармана удостоверение сотрудника КГБ. После чего соседи быстро разошлись по домам. А Горлова запихнули в машину и повезли в местное отделение милиции. Там чекисты выяснили, кто он, и потребовали дать подписку о неразглашении. Горлов отказался наотрез. Тогда ему стали угрожать — сказали, что в противном случае он никогда не защитит диссертации, над которой работает, а его сын не пост