Жариков играл главную мужскую роль. Что касается партнерши Жарикова по "Окнам" Натальи Гвоздиковой, к которой он питал сильную симпатию, то Славянова лишь взяла ее на заметку, без конкретных обещаний.
Ближе к лету Жарикова утвердили на роль Кондратьева, а на роль его возлюбленной Маши взяли молодую украинскую актрису. Но Жариков-то хотел видеть рядом с собой только Гвоздикову! Короче, он стал ломать голову над тем, как это сделать. Наконец в открытую сказал Кохану, что хотел бы пройти пробы с актрисой, которая снималась с ним в "Окнах": дескать, с ней у него сложились очень хорошие партнерские отношения. Кохан решил дать Гвоздиковой шанс. А она его едва не запорола.
На пробах ей предложили сыграть сцену допроса Маши. Там ее героине нужно было расплакаться, но слезы у Гвоздиковой никак не шли. Над ее кандидатурой повис дамоклов меч отчисления. И тут в дело вновь вмешался Жариков, который жуть как хотел, чтобы Гвоздикова осталась в фильме, да еще опять играла бы его возлюбленную. Он сбегал в медпункт, где выпросил у медсестры флакон с нашатырным спиртом и смочил им носовой платок. Эту вещицу он затем передал Гвоздиковой, посоветовав спрятать его в муфточку и во время съемки понюхать. Дескать, в нужный момент вдохнешь и будешь рыдать не только ты, но и вся съемочная группа. Наталья так и сделала, но это не помогло: вместо слез ее глаза чуть не повыскакивали из орбит от едкого запаха нашатыря. Режиссер прервал пробы. В итоге всю обратную дорогу в поезде актриса горько рыдала, полагая, что ее на роль Марии уж точно не утвердят. Но, как ни странно, выбрали именно ее. А вскоре между актерами начался роман. Вот как вспоминает об этом сама Н. Гвоздикова:
"Приезжаю в Киев на примерку костюмов. Женя уже снимался и жил в другой гостинице. Как-то вечером он пригласил меня в гости. Засиделись допоздна, и вдруг он мне предлагает: "Уже очень поздно. Наташа, оставайся. У меня двухместный номер, я лягу в гостиной". И я, дура, согласилась — мне казалось, Женя такой правильный, благородный. Но ночью началось такое! Поначалу между нами завязалась жуткая борьба, а потом… все закончилось миром. После произошедшего я поняла, что не смогу больше жить без него…"
Тем временем продолжает работу над фильмом "Свой среди чужих, чужой среди своих" Никита Михалков. Как мы помним, съемки картины начались в конце июля в Марфино. Через месяц съемочная группа перебазировалась в Чечено-Ингушскую АССР, где неподалеку от Грозного должны были сниматься натурные эпизоды. Из-за плохой работы административной группы переезд вместо положенных трех-четырех дней занял целых 15, что вскоре станет одним из поводов для серьезного конфликта в коллективе. Но об этом чуть позже. А пока 20 августа начались съемки под Грозным.
На следующий день по ТВ шла 9-я серия "Мгновений": это там артист Лаврентий Масоха, игравший Шольца, докладывал Мюллеру, что Штирлиц идет по коридору, Плейшнер выбрасывался из окна, гестаповец Рольф мучил ребенка радистки Кэт, положив его раздетым у раскрытой балконной двери, а честный немецкий солдат Хельмут, не выдержав этих издевательств, уложил из "вальтера" садистов. На другой день показали 10-ю серию, где гестаповцы убивают Хельмута, Штирлиц объясняет Мюллеру, откуда на чемодане русской радистки могли появиться его "пальчики", Кэт с двумя детьми на руках прячется от преследователей в колодце. Последний эпизод заставил миллионы телезрителей буквально затаить дыхание: гады-гестаповцы затеяли курить прямо над колодцем, где пряталась радистка, и зрители буквально испереживались: заплачет кто-то из грудничков или нет? Не заплакали. Уф!
В этой серии одну из эпизодических ролей сыграл… милиционер. Да, да, не удивляйтесь — самый настоящий милиционер, старший инспектор уголовного розыска УВД Мособлисполкома майор Иван Стасевич. Причем на экране он тоже играл сыщика, правда, фашистского — того самого гестаповца, который приезжает на место убийства двух своих коллег, мучивших ребенка, и фотографирует место преступления. Однако эту крохотною роль Стасевич сыграл попутно, а на самом деле его пригласили в фильм в качестве консультанта: он объяснял киношникам нюансы работы сыщиков в эпизодах с "пальчиками" Штирлица на чемодане, показывал, как правильно брать стакан с отпечатками его пальцев, и т. д. Однако увидеть себя на экране в те премьерные дни Стасевичу не удалось. 21 августа в составе оперативной группы он сидел в засаде в Одинцовском районе, выслеживая группу опасных вооруженных преступников. В те мгновения, когда вся страна с замиранием сердца следила за происходящим на экране, Стасевич с коллегами "вязал" преступников.
В эти же августовские дни нового ведущего обрела популярная телевизионная передача "Клуб кинопутешественников". После смерти ее основателя Владимира Шнейдерова (январь 1973) передачу какое-то время вел профессор Банников. Однако был он с бородой, что чрезвычайно раздражало председателя Гостелерадио Сергея Лапина. В итоге он приказал искать ему замену. Нового претендента нашли случайно. Популярный телеведущий Владимир Ухин жил в одном доме с известным путешественником Юрием Сенкевичем. В те летние дни у последнего что-то не ладилось в личной жизни и он частенько прикладывался к рюмке. Ухина это обстоятельство беспокоило, и, чтобы оторвать соседа от пагубной привычки, он предложил ему попробовать себя в качестве телеведущего. Дескать, кому, как не тебе, путешественнику, вести такую передачу? Сенкевич согласился. Что из этого получилось, все прекрасно знают.
23 августа Василий Шукшин закончил снимать "Калину красную" и приступил к монтажно-тонировочным работам. Однако настроение у него было неважное. Как мы помним, еще в конце июля он отправил в Госкино письмо с просьбой разрешить ему работу над "Степаном Разиным", но ответ пришел малоутешительный. Он понял, что его заявку будут продолжать мордовать до бесконечности.
В тот же день на Белорусском вокзале была проведена операция по пресечению вывоза из страны контрабандного антиквариата. Отправщиком была некая Эстерман, которая в 60-е годы работала в ювелирном магазине № 76 на улице Горького. В 69-м в магазине была разоблачена целая группа спекулянтов, однако Эстерман в тот раз удалось избежать наказания. В течение последующих лет она продолжала скупать в комиссионных магазинах старинные фарфор и ювелирные изделия, рассчитывая впоследствии вывезти их из страны. Удобный случай для этого подвернулся в августе 73-го: Эстерман уговорила одного из проводников поезда "Москва — Вена" передать в столице Австрии надежному человеку две сумки с антиквариатом. Причем действовать надо было как в шпионском романе: гонца должны были узнать по серебряной фигурке лося в руке. За эту услугу проводнику было обещано вознаграждение в 2 тысячи рублей (тысячу сразу, другую по возвращении в Москву). Однако об этом тут же стало известно в КГБ (проводника сдал кто-то из своих).
На вокзал Эстерман приехала вместе со своим мужем, дочерью и зятем на "Жигулях". Обе сумки были так тяжелы, что нести их пришлось зятю. Когда они были внесены в купе проводника, туда тут же зашли трое чекистов. Никто из присутствующих даже не успел опомниться. У Эстерман были обнаружены и изъяты 1 тысяча рублей и две сумки с различными предметами антиквариата: иконами, кубками из стекла и металла, серебряными изделиями, украшенными цветной эмалью, на сумму свыше 12 тысяч рублей. В тот же день обыск был произведен и на квартире Эстерман. Там чекисты обнаружили: несколько сберегательных книжек, наличные деньги, облигации, изделия из золота и драгоценных камней на сумму свыше 50 тысяч рублей. Состоявшийся вскоре суд приговорит Эстерман к 10 годам лишения свободы.
Но вернемся к четвергу 23-го августа. В те часы, когда чекисты производили обыск на квартире Эстерман, по ТВ шла предпоследняя, 11-я серия "Семнадцати мгновений весны", где Мюллер допрашивал постовых и один из них — кашляющий — снимал подозрения со Штирлица, после чего Штирлиц и Кэт приезжали на погранзаставу. Серия заканчивалась тревожно: во время проверки документов в будке постового звонил телефон. У миллионов телезрителей замерли сердца: неужели Штирлица и Кэт разоблачат?
В тот же день в Рим прилетела съемочная группа фильма "Невероятные приключения итальянцев в России" во главе с Эльдаром Рязановым. Настроение у наших киношников было приподнятое, что вполне объяснимо: в кои-то веки удалось вырваться в страну "загнивающего" капитализма (например, Андрей Миронов и Евгений Евстигнеев до этого ездили только в страны социалистического Лагеря). Однако в первый же день пребывания на итальянской земле это радужное настроение-начало постепенно улетучиваться. Итальянцы встретили гостей на аэродроме Фьюмичино в Риме неприветливо, хмуро и недружелюбно. Потом, рассадив их в машины, привезли в третьеразрядную гостиницу, расположенную километрах в двадцати от центра, на окраине, что-то вроде римского Медведкова. И это после того, как самих итальянцев, когда они были в Москве и Ленинграде, селили в лучших гостиницах.
Следующий удар гостям нанесли в помещении фирмы, отвечающей за съемки фильма. Там им сказали, что работа в Риме пойдет совсем иначе, чем это было в Москве. Дескать, из-за того, что любая съемка на улицах города стоит больших денег, киношникам придется снимать на ходу, практически не вылезая из операторской машины. В итоге это переполнило чашу терпения Эльдара Рязанова, и он, вернувшись в свой номер-келью, решил протестовать. Форму протеста он выбрал самую простую: с утра на следующий день он объявил хозяевам, что он на работу не выйдет, пока его группе не обеспечат всех необходимых условий для работы. Напуганные итальянцы вызвали в гостиницу Луиджи Де Лаурентиса. Ему Рязанов заявил то же самое: во-первых, съемочной группе должны предоставить более комфортабельную гостиницу, во-вторых, обеспечить съемку всех сценарных кадров, утвержденных обеими сторонами, и, в-третьих, разрешить приехать в Рим художнику по костюмам и ассистенту режиссера, которых итальянцы отказались первоначально принять. Как это ни странно,