Вспоминает О. Табаков:
«Повсюду не убираемый никем десятилетиями, рассыпавшийся в прах уголь, увенчанный пирамидками дерьма, которые оставляли после себя местные алкаши и бомжи. Все это выгребли, вычистили, отмыли мы с ребятами собственными руками. С помощью все того же Гольцмана (начальник РСУ Бауманского района, именно он выбил для студии этот подвал. — Ф. Р.) подвал отремонтировали, придали ему человеческий вид и приспособили к тому, чтобы можно было начать репетировать и показывать спектакли зрителям…»
В тот же день в «Комсомольской правде» был опубликован ответ на статью Юрия Щекочихина «Подделка» от 10 августа (речь в той статье шла о фарцовщике, который искусно подделывал отечественные футболки и продавал их втридорога). Ответ содержал в себе пространное интервью одного из руководителей легкой промышленности, в котором тот обещал читателям все немыслимые блага: мол, скоро у нас по части молодежной одежды все будет зашибись. Взять те же джинсы, которые в Советском Союзе были в страшном дефиците и за которыми молодые люди гонялись, как за жар-птицей. По словам чиновника, если в прошлом году отечественная промышленность выпустила 21 миллион джинсов, то в нынешнем планируется выпустить 27,8 миллиона. Кроме этого, будет выпущено 7 миллионов джинсовых костюмов, а мужских сорочек типа «батник» — 4 миллиона. Но на самом деле все приведенные цифры, конечно же, ничего хорошего по-прежнему не сулили. Во-первых, что такое 27,8 миллиона джинсов в стране, где молодых жителей насчитывалось почти 100 миллионов человек? Капля в море. Во-вторых, джинсы советского производства — это была такая лажа (их выпускал Родниковский меланжевый комбинат, фабрика «Рабочая одежда», и назывались эти штаны «Орбита»). Помню, мы их в своей среде называли «чюхасы». И по их адресу отпускали язвительную фразу: «Сойдет для сельской местности». Поэтому люди и шли к фарцовщикам, у которых цены, конечно, кусались (штаны стоили от 200 рублей), зато можно было приобрести настоящую «фирму».
22—23 ноября в «Женщине, которая поет» продолжили съемки эпизодов «телевизионный конкурс», но уже в 4-м мосфильмовском павильоне. 24 ноября съемочной площадкой на время стала столовая киностудии, а на следующий день Пугачева и ансамбль «Ритм» переместились в тонстудию, где прошла перезапись музыки и песен к фильму. Кстати, о песнях. К тому моменту вокруг них разгорелся нешуточный скандал, который едва не поставил под сомнение дальнейшую работу над картиной. Как мы помним, первоначально всю музыку к ленте должен был написать Александр Зацепин. Но Пугачева решила воспользоваться случаем и пристроить в фильм несколько песен собственного сочинения. Но, поскольку это был ее дебют на композиторском поприще, она решила схитрить: с подсказки своего супруга Александра Стефановича выдумала композитора-инвалида Бориса Горбоноса (фамилию Горбонос носил один из одноклассников Стефановича), надеясь, что к калеке будет иное отношение. И не ошиблась. В фильм эти песни действительно взяли. Но тут возмутился Зацепин, которому Пугачева первоначально обещала, что песни Горбоноса записываются исключительно для того, чтобы звучать по радио и на пластинках. Композитор отправился к директору «Мосфильма» Сизову и заявил, что уходит из картины. Но Сизов буквально взмолился: «Александр Сергеевич, не губите! Вы же на студии 20 лет работаете и должны войти в наше положение. У нас одна картина уже закрылась. Если мы закроем и эту, нам сотрудникам зарплату будет нечем платить. К тому же этот Горбонос — парализованный юноша. Неужели вы не хотите ему помочь?» Зацепину стоило большого труда не выдать Пугачеву: ведь он являлся единственным посторонним человеком, кто был посвящен в аферу певицы, и прекрасно знал, что никакого Горбоноса в природе не существует. Но он сдержался и из картины не ушел. Но это будет его последняя совместная работа с Пугачевой.
26 ноября советское искусство понесло тяжелую утрату: на 76-м году жизни скончался замечательный актер, один из последних великих «стариков» МХАТа Алексей Грибов. Как мы помним, в 74-м, во время гастролей театра в Ленинграде у Грибова прямо на сцене случился инсульт. Доиграв спектакль, артист угодил на больничную койку, после чего врачи вынесли однозначный вердикт: к сценической деятельности не пригоден. Какое-то время Грибов с полной серьезностью относился к заключению врачей, но затем вновь стал рваться на сцену. Режиссер Всеволод Шиловский в 75-м году взялся за постановку пьесы Т. Уильямса «Сладкоголосая птица юности», где роль Босса Финли предназначалась для Грибова. Но, увы, здоровье так и не позволило великому актеру снова выйти на сцену. Премьера состоялась без него (роль досталась П. Массальскому).
В тот же день, когда скончался Грибов, ваш покорный слуга отправился на хоккей: во Дворце спорта в Лужниках состоялся матч между столичным «Спартаком» и челябинским «Трактором». На тот момент дела у народной команды продолжали оставаться «швах»: она уже умудрилась проиграть 7 игр и находилась на 8-м месте. Она и «Трактору» продует, но речь не об этом. На этот матч я отправился не один, а в компании своего лучшего друга Сергея Глушкова и своей бывшей одноклассницы Наташи. С последней у нас были взаимные чувства друг к другу, но дальше мимолетных общений в школе наши дела не заходили. А потом я и вовсе сменил место жительства. Но мысль продолжить наши отношения меня не покидала. И вот в конце ноября я набрался смелости и пригласил ее на хоккей. Почему именно на хоккей, я до сих пор понять не могу: видимо, думал, что ей это тоже будет интересно. Много позже выяснится, что все происходящее на площадке моей девушке было до лампочки, но она терпеливо высидела весь матч, поскольку боялась меня обидеть. Самое забавное, что я расценил это молчание как знак одобрения и с тех пор стал приглашать Наталию чуть ли не на все московские матчи «Спартака».
27 ноября над Советским Союзом снова объявился НЛО. Произошло это в Забайкалье, возле города Читы. Неопознанный летающий объект видели тысячи людей — как в самом городе, так и за его пределами. Так, строители БАМа, прокладывавшие временную автодорогу к новой станции, заметили его на стыке Якутской АССР с Амурской и Читинской областями. По их описаниям, это был «летательный аппарат с пятью прожекторами». Поначалу строители решили, что это за ними прилетели их коллеги из Тынды, но, приглядевшись, поняли, что это не так: никакой вертолет не рискнет летать так низко в ущелье, да еще ночью, и вообще вся малая авиация летала только в светлое время.
Спустя некоторое время НЛО уже парил над Читой. Это было пять сияющих дисков (или шаров) лунно-желтого цвета. От каждого из них вверх и вниз расходились по два ярких пучка света, как от мощнейших зенитных прожекторов. Они летели четким строем в виде правильного пятиугольника. Этот полет наблюдали сотни людей. Корреспондент ТАСС по Забайкалью Леонид Фадеев тоже был в их числе и тут же позвонил своему коллеге — завотделом пропаганды областной партийной газеты «Забайкальский рабочий»: мол, выйди на улицу. Тот вышел и обалдел — в полной ноябрьской тьме через зенит двигалась пятерка ярких объектов. Он немедленно вернулся в кабинет и перезвонил Фадееву. А тот сообщил, что уже связался с дежурным управления Гидрометеослужбы, но тот отрекся от принадлежности этих огней к их службе. Тогда Фадеев позвонил ракетчикам, чьи радары были натыканы на всех сопках, окружающих город, но и они сказали, что не имеют к НЛО никакого отношения и вообще заметили их еще в момент появления на горизонте. «Мы пытались отслеживать их радарами, но на экранах ничего не видно — радиоволны их не фиксируют!» — сказали ракетчики.
В понедельник, 28 ноября, с утра в «Забайкальский рабочий» посыпались звонки от свидетелей вечернего происшествия. Приведу лишь некоторые свидетельства. Так, инженер Е. Туезова сообщила: «После работы я шла в детсад за дочкой. Неожиданно сверху упал свет, и я остановилась. Подняв голову, увидела большущее серебристо-оранжевое пятно. Оно излучало свет, направленный прямо на меня. Я чувствовала, что меня разглядывают, словно букашку, и не могла сдвинуться с места, пока луч не погас».
В. Казанюк, горнопроходчик: «Я шел на вечернюю смену и вдруг почувствовал яркий свет за спиной. Оглянулся — прямо на меня бесшумно пикировала летающая тарелка, желто-серебристая, с тонкой фиолетовой каймой! Эта штуковина на всем газу промчалась у меня над головой, со столбом света впереди, сзади только лампочки мигали. Ее видели еще несколько человек из нашей смены».
Между тем продолжаются мытарства картины «Ошибки юности», который на «Ленфильме» снял режиссер Борис Фрумин. Работа над лентой только-только завершилась, но цензоры, которые начали придираться к фильму еще в самом начале съемок, по-прежнему не оставляли его в покое. Под их давлением Фрумин был вынужден отказаться от множества сильных эпизодов: например, была полностью выброшена в корзину та часть фильма, где главный герой служит в армии. Нападкам подверглись и другие линии, например, лирическая. По фильму у главного героя Дмитрия Гурьянова было две сильные любви — Полина (Марина Неелова) и Зина (Наталья Варлей) — и он одинаково любил обеих девушек. Цензура была против такой раздвоенности и предлагала режиссеру определиться. 28 ноября главред темгруппы И. Садчиков писал в своем заключении по фильму: «Режиссер продолжает упорствовать, предлагает на выбор три варианта финала. Герой должен стремиться вернуться к Полине, в картине должен быть один духовный центр, а не два, как сейчас — Полина и Зина…» 30 ноября КГБ провел очередную успешную операцию: заставил покинуть страну одного из самых именитых правозащитников — генерала Петра Григоренко. Этот человек в диссидентском движении занимал такое же положение, как и академик Андрей Сахаров. Оба они при советской власти достигли самых больших высот и оба сумели отказаться от положенных им привилегий и посвятили остаток жизни правозащитной деятельности. Причем Григоренко начал заниматься ею еще до Сахарова — в начале 60-х. К каким только угрозам по отношению к нему не прибегали власти, однако испугать боевого генерала, фронтовика так и не смогли. Даже психушка не смогла сломить Григоренко. Он мог замолчать т