ущим мужем. Автомобильная авария Владислава Дворжецкого. Майю Плисецкую подводит спина. Как Брежнев получил травмы на охоте. Умер актер Владислав Дворжецкий. Умер писатель Юрий Домбровский. Как Олег Басилашвили попал в «Осенний марафон». Майя Плисецкая летит в Аргентину. Брежнев летит спасать Гусака. Ереванские грабители в Москве.
В понедельник, 1 мая, в Москве скончался выдающийся советский композитор Арам Ильич Хачатурян. В 1943 году он окончил Московскую консерваторию (педагог Н. Мясковский) и практически сразу стал работать в кино. Его дебют на этом поприще состоялся в фильме «Пэпо» (1935). Однако мировую известность Хачатуряну принесли другие произведения: балеты «Гаянэ» (1942) и «Спартак» (1954). Хачатурян четыре раза удостаивался Сталинской премии (1941, 1943, 1946, 1950), один раз Ленинской (1959) и Государственной (1971). Хачатурян умер, не дожив пяти недель до своего 75-летия.
Продолжаются гастроли Владимира Высоцкого в Запорожье. Утром 1 мая он дал концерт в райцентре Вольнянск. Выступление прошло успешно, хотя в тот день Высоцкий чувствовал себя неважно. На тот момент он уже употреблял наркотики, а они как назло закончились. Организм на это реагировал плохо. Нужно было срочно достать «лекарство», но где его возьмешь в незнакомом городе? В Москве с этим у Высоцкого не было проблем, а в Запорожье… Вот как об этом вспоминает корреспондент газеты «Комсомолец Запорожья» Ю. Сушко:
«В тот день Высоцкий выглядел неважно. Пояснил просто:
— Устал, — а потом неожиданно спросил: — У тебя врачи знакомые есть?
— Есть, конечно. А что, простуда? — простодушно интересуюсь я (на столе вижу упаковку панангина).
— Да так, неважно себя чувствую. Только надо, чтобы они на «скорой» работали.
— А зачем именно на «скорой»? — вновь недоуменно спрашиваю я, юный наивняк.
— Да ладно, обойдусь… Ладно, — бормочет в ответ Высоцкий…»
В отличие от Сушко, которому повезло общаться с Высоцким, другим его коллегам — корреспондентам газеты «Индустриальное Запорожье» — в этом праве было отказано. Высоцкий не захотел давать им интервью, сославшись все на то же плохое самочувствие. А те расценили это как оскорбление: мол, выпендривается звезда. В итоге журналисты Колосов и Лисовой займутся расследованием финансовой стороны гастролей Высоцкого и выяснят, что за день гастролей Высоцкому «капало» 500 рублей. Столько же получал секретарь обкома партии, но только в месяц!
Между тем, выступив в Вольнянске, Высоцкий вернулся в Запорожье, где в тамошнем Дворце спорта «Юность» дал еще три (!) концерта: в 15.00, 18.00 и 21.00. Причем на первом концерте зал был заполнен не полностью — праздник все-таки. В первом отделении выступал ВИА «Фестиваль», а все второе пел Высоцкий. Перед началом концерта он сказал: «Пусть вас сегодня меньше. Зато петь для вас я буду больше, чем во время предыдущих выступлений. Ведь вы оставили своих друзей, праздничные столы и в праздничный день пришли на встречу ей мной…»
В тот самый час, когда Высоцкий выступал с концертом, в Москву из Парижа прилетела его жена Марина Влади. Высоцкий рассчитывал сразу после последнего концерта отправиться в столицу. Но из-за того, что запорожские авиарейсы были неудобны, а поезд Запорожье — Москва шел долго — 14 часов, было решено ехать в Харьков, а оттуда уже самолетом в Москву. Все было рассчитано вплоть до секунд: как только Высоцкий закончил свое последнее выступление (на этот раз он выступал в первом отделении), он пулей забежал в артистическую, подхватил свою спортивную сумку и вместе с Николаем Тамразовым и Владимиром Гольдманом поспешил на улицу, где их уже ждала машина. Торопились так, что на одном из лестничных пролетов Высоцкий стукнул сумку о лестничные перила и разбил банку с вишневым вареньем, которую ему подарил кто-то из поклонников. Однако выбрасывать осколки было некогда, и Высоцкий так и доехал до вокзала, залив полсумки вареньем.
В поезде Высоцкий решил расслабиться и принял на грудь энное количество спиртного. Вагон «СВ» был почти пуст, поэтому ехать было удобно — никто к Высоцкому не приставал. Разве что проводницы, которых он сам пригласил в свое купе. А у Высоцкого была такая привычка: как только он перебирал, то тут же начинал раздаривать свои вещи всем, кто находился рядом, даже незнакомым людям. В итоге он подарил все свои рубашки проводницам. А поскольку одежда у него была не с фабрики «Большевичка», а привезенная из-за границы, девушки с радостью эти презенты приняли. Что сильно возмутило Гольдмана, который видел, что все это делается Высоцким по пьяни (наутро он обычно об этом жалел). Вот почему рано утром 2 мая, перед самым Харьковом, Гольдман пришел в купе к проводницам и попросил вернуть рубашки обратно. Те удивились, но все отдали. В Харькове гастролеры сели в самолет и вылетели в Москву. Они прилетели в столицу около одиннадцати утра и сразу рванули на такси в Театр на Таганке, где ровно в двенадцать должен был начаться спектакль с участием Высоцкого — «Десять дней, которые потрясли мир». Пока они ехали, в театре была паника: зритель уже заполнил зал, а Высоцкого все нет. Хотели уже заменить спектакль другой постановкой, как за пять минут до начала в театре объявился Высоцкий. Взмыленный, но довольный.
Продолжается чемпионат мира и Европы по хоккею с шайбой в Праге. Как мы помним, наши хоккеисты хоть и с трудом, но сумели выиграть три встречи подряд. Причем в последней (30 апреля, с финнами) вместо Владислава Третьяка, который выступил неуверенно и в двух играх пропустил 9 шайб, играл Александр Пашков. Он же занял ворота и 1 мая, когда наша сборная играла с командой ГДР. Эту команду мы прошли легче всего, победив 10:2. Третьяк, естественно, свое отсутствие в воротах переживал, но старший тренер команды Виктор Тихонов его успокоил: «Я тебя специально не ставлю в этих матчах. Отдохни. Верю, что потом не подведешь».
В игре с финнами получил серьезную травму ноги один из лучших нападающих советской сборной Александр Голиков. Весь день 1 мая он бодрился, а когда вечером сели ужинать, на его глазах выступили слезы. Он даже есть не мог — такая была боль. Товарищи тут же кликнули врача. Голикова подхватили на руки и перенесли в номер. Там ему на больную ногу положили лед, сделали массаж. И всю ночь врачи колдовали над игроком. И совершили чудо: на следующий день Голиков уже вышел на тренировку.
Вспоминает В. Третьяк: «Утром 2 мая вся команда поехала на экскурсию в ботанический сад, а Юрзинов, Цыганков, Саша Голиков и я тренировались. Впереди у нас были шведы.
…Тренировка. Пот заливает глаза. На льду две дюжины шайб, и чуть ли не одновременно они летят в ворота. Но разве я фокусник? Разве у меня десять рук? Эту отбил. И эту… Поймал в ловушку. Отбил… Уф-ф! Подъезжаю к бортику, чтобы сделать глоток воды, перевести дух. Знакомый чехословацкий журналист — он стоит у скамьи — молча поднимает вверх большой палец. «Спасибо», — киваю ему и снова еду к воротам. Юрзинов, Цыганков и старший Голиков опять, как из пулемета, обстреливают меня шайбами.
— Внимание! — говорит тренер. — Теперь договариваемся так: мы делаем восемнадцать бросков и если забиваем меньше шести голов, то победа присуждается вратарю. Если шесть и больше, то выигрываем мы. Согласен, Владик?
Я молча встаю в ворота и постукиваю себя клюшкой по щиткам. Бах-бах-бах… Пять шайб в сетке. Хорошо! Мои «соперники» под смех случайных зрителей кувыркаются на льду — таково условие нашей «дуэли».
— Согласен на пять! — кричу Юрзинову.
— Ух, сейчас мы тебе покажем! — шутливо грозится Гена Цыганков и, широко замахнувшись, делает первый бросок…
Теперь из восемнадцати четыре шайбы в воротах. Мои товарищи и тренер опять кувыркаются на льду. Я снимаю маску и еду к бортику. Пот льет с меня ручьями. Мокрые волосы слиплись. Кажется, клюшка весит целый пуд. Со скамейки и с трибун ловлю сочувственные взгляды: мол, достается же человеку.
Но усталость не мешает мне почувствовать, что шайбы постепенно становятся «дрессированными», что я близок к своей лучшей форме. А это главное…»
В эти же дни грабители ереванского банка Николай и Феликс Галачяны были озабочены одним: истратив все 10-рублевые купюры (100 000 рублей); они решили пустить в оборот другие — 100, 50 и 25-рублевые, но опасались, что эти деньги, не бывшие еще в обороте, могут быть на контроле у милиции. Поэтому преступники и решили обменять их на облигации 3 процентного займа. Причем сделать это должен был за них кто-то другой. Но кто? После некоторых раздумий Николай назвал кандидатуру родного брата своей московской любовницы Людмилы — Владимира Купцова (фамилия изменена), кстати, однажды уже судимого.
Купцова уговаривать долго не пришлось. Едва Николай предложил ему уволиться с работы и заняться обменом денег на облигации за ежемесячную мзду в 300–350 рублей, как он тут же согласился. Еще бы: в случае успешного завершения обмена Галачян пообещал ему подарить еще и автомобиль «Жигули» 6-й модели. Как только его согласие было получено, Галачяны приступили к осуществлению задуманного. 3 мая они приехали в поселок Мостовской Краснодарского края, забрали из тайника деньги (1 325 000 рублей) и привезли их в Москву, на квартиру Людмилы (спустя два дня деньги для пущей надежности были перевезены по другому адресу — на съемную квартиру, где жил Николай Галачян).
И вновь перенесемся в Прагу, где бушуют хоккейные баталии. 3 мая там встречались сборные СССР и Швеции. Наши ребята вышли на лед и увидели перед собой не просто очередных соперников, а хоккеистов, дважды «наказавших» их в прошлом году и оттого слегка самоуверенных. Последнее было нам на руку. К тому же не прошли бесследно последние тренировки, во время которых наш голкипер Владислав Третьяк прошел серьезную обкатку. В итоге целых два периода шведы никак не могли «распечатать» его ворота, в то время как наши хоккеисты трижды зажигали красный свет за спиной их вратаря. И только в третьем периоде Андерссон усмотрел щель и верхним броском забил гол Третьяку. Но шведов это не спасло. Игра закончилась со счетом 6:1 в пользу сборной СССР.