Гиены всегда здоровались со мною таким образом, и я заметил, что самое курьезное в этой встрече — выпускание кишки — служило у них признаком радости и хорошего настроения.
Когда я хотел взять гиен к себе в комнату, я открывал хлев, и они бежали за мной. Как ласковые собаки, гиены прыгали вокруг меня, протискивались между ног, обнюхивали руки и лицо. На нашем дворе я мог ходить с ними повсюду, не боясь, что они убегут. Впоследствии, будучи в Каире, я водил их на тонкой веревке по улицам города, к великому ужасу всех почтенных мусульман, считающих их нечистыми и даже злыми духами. Гиены так полюбили мое общество, что иногда, если служитель забывал запереть дверь в хлеве, посещали меня и без приглашения. Я жил во втором этаже, а хлев помещался в нижнем, но это не смущало гиен. Они хорошо ходили по лестнице и часто приходили в комнату. Посторонним было очень странно и даже несколько страшно видеть, как мы вечером пили чай.
Гиены очень охотно грызли сахар, но ели и хлеб, намоченный в чае. Обычно мы кормили их бродячими собаками, которых специально для этого стреляли. Даже во время долгого пути по Нилу на простой лодке из Хартума в Каир мы добывали для них бездомных собак, которые встречаются на Востоке повсюду. Обычно мы давали им корм через каждые два или три дня, но раз им пришлось поголодать восемь дней, так как невозможно было достать корм. Нужно было видеть, с какой жадностью они кинулись на мертвую собаку, — они визжали и хохотали от радости. Несколькими ударами зубов они вскрыли у трупа грудную и брюшную полости, и черные их морды с наслаждением стали рыться во внутренностях. Скоро головы гиен превратились в бесформенные комки, облепленные запекшейся кровью и слизью, но они все еще продолжали пиршество. В жадности они не уступали грифам, а обжорством даже превосходили их. Через полчаса после начала кормления от целой собаки обычно оставались только череп и хвост, все остальное, даже ноги, бывало съедено с кожей, шерстью и костями. Гиены не брезгали никаким мясом; только мяса грифов они не ели даже после длительной голодовки.
Между собой мои питомцы жили в большой дружбе и часто играли, как собаки. Они ворчали, тявкали, прыгали друг на друга, валялись по земле и в шутку грызлись. Радость, с которой они встречались после разлуки, указывает на привязанность гиен друг к другу».
Полосатые гиены водятся и в пределах СССР. Они встречаются в Закавказье (по берегу Каспийского моря, до Дербента), на юге Туркмении и в горной Бухаре, но всюду редки. Питаются падалью, но изредка нападают на мелкий скот и собак. В Закавказье бывали случаи нападения гиен на маленьких детей.
Достаточно взглянуть на льва, когда он стоит или лежит, сохраняя могучую и величественную осанку, чтобы понять, почему древние и современные народы называют его «властелином зверей». Конечно, ученый не признает за львом этого титула и считает его только огромной сильной кошкой; но все же общее впечатление от этого прекрасного животного таково, что среди всех крупных кошек ему всегда отдают первое место.
Львы резко отличаются от всех остальных кошек. Главные признаки их — крепкое телосложение, могучее, покрытое короткими, плотно прилегающими одноцветными волосами туловище, величественная широкая голова, пучок волос в виде кисти на конце хвоста и у самцов грива на шее и плечах. Туловище льва короче, чем у тигра, ягуара и других крупных кошек. Живот подтянут, но от этого животное кажется только еще более мощным и стройным. Львица отличается от самца отсутствием гривы. Различают несколько пород львов, обитающих в различных странах. Африканские львы крупнее азиатских. Наиболее известны следующие породы: прославленный еще в древности варварийский лев, абиссинский, капский, персидский и безгривый, или индийский, лев.
Области распространения львов в настоящее время очень ограничены. Еще две-три тысячи лет назад львы жили в Палестине и даже на Балканском полуострове, но теперь и в Северной Африке их трудно встретить.
В Северной Африке, в Атласских горах, доживает свой век теперь уже почти истребленный берберийский, или варварийский, лев. Это стройное сильное животное, высота которого, считая до загривка, от 80 сантиметров до метра, длина тела — от 1½ до 2 метров, а длина хвоста — от 75 сантиметров почти до метра. Таким образом, общая длина животного от морды до конца хвоста бывает от 2½ до 3 метров. Окрашен этот лев в блекло-бурый или красновато-желтый цвет. На его голове и шее растет густая грива, длинными космами ниспадающая на грудь, плечи и спину. Брюхо его тоже покрыто густыми и длинными волосами; даже на локтях и передней стороне бедер растут пучки волос. Грива у берберийского льва бледночалая, но попадаются в ней и черно-бурые волосы; особенно их много на затылке. Пучки волос на локтях и бедрах и кисть хвоста — черного цвета. Новорожденные львята имеют в длину около 33 сантиметров. У них нет гривы и кисти на хвосте, и они покрыты волнистыми сероватыми волосами. На их голове, спине, боках, ногах и хвосте заметны черные пятна и полосы, напоминающие окраску леопарда. Однако уже в первые годы жизни львенка этот узор начинает исчезать и у самцов на третий год исчезает совсем.
У львиц эти черные пятна сохраняются в течение нескольких лет после достижения полной зрелости. Львица вообще походит на молодых львов.
Варварийские лев и львица.
В Центральной и Южной Африке, от западного до восточного берега, встречаются другие породы львов. Это сенегальский лев, который несколько меньше варварийского. Там же встречаются капский и абиссинский львы, отличающиеся своей значительной величиной и черной гривой. Они бывают до 3 метров в длину, причем самцы весят более 170 килограммов. Массайский, или степной, лев отличается от других африканских львов тем, что у него грива как бы зачесана назад ото лба.
Сенегальская львица.
Из азиатских львов наиболее известны персидский — самый мелкий из всех львов, и индийский, или безгривый, лев. У персидского льва грива и волосы на брюхе темнобурые. У индийского грива различна: у одних она хорошо развита, у других ее совсем нет, а у третьих грива маленькая, как бы наполовину остановившаяся в своем развитии.
Нужно заметить, что наружность львов вообще очень изменчива и все эти подразделения их на породы или подвиды довольно условны. «Из пятидесяти шкур африканского льва, — говорит известный охотник на львов Селус, — едва ли найдутся две, которые были бы вполне сходны и по окраске и по развитию гривы. Можно найти все промежуточные формы гривы, начиная от едва заметной и кончая особенно красивой, но реже встречающейся длинной, темной и волнистой гривой. Но и это не все. Я застрелил двух прекрасных старых львов, которые вместе скрывались в одном и том же кустарнике. Один из них был очень темного цвета с хорошо развившейся гривой, другой совсем светлый и без признаков гривы. Вскоре после этого мы убили львицу с тремя львятами. Один из львят-самцов был почти черный, другой красно-желтый. Я убежден, что эти львята, выросши, стали бы один — темным, с большой черной гривой, другой — светлым, с очень скудной гривой. Вообще по длине и обилию волос, а также по окраске шерсти среди львов встречается много отклонений».
Интересны различия между львами дикими и выросшими в неволе. «Я никогда не видел шкуры дикого льва, — говорит тот же Селус, — с такой хорошо развитой гривой, с какой встречаются большей частью львы в зоологических садах. Все дикие львы с развитой гривой имеют на локтях и плечевом углублении по маленькому пучку волос. Я никогда не видел ни одного дикого льва с такими длинными волосами на брюхе, между передними ногами и на боках, как это можно видеть у львов в неволе. У дикого льва шерсть светложелтая и серебристо-серая, очень короткая и гладкая, а у львов, содержимых в неволе, шерсть сравнительно длинная и имеет рыжеватый оттенок. Я мог бы сразу отличить мех льва из зверинца среди сотни шкур диких зверей».
Лев избегает сплошных лесов, предпочитая им открытые местности: саванну, травянистые луга с перелесками из кустарников, степи с колючими кустами и пустынные местности как среди гор, так и на равнинах. В Судане лев для своего часто меняющегося логовища охотно пользуется всяким плоским углублением в почве, а в Южной Африке он прячется в густом кустарнике, в высоких камышах, разрастающихся вдоль берегов временно текущих рек, и в густых зарослях терновника. В таком логовище он остается и отдыхает день или несколько дней, в зависимости от того, много ли в окрестностях дичи и насколько он сам здесь в безопасности от охотников. Обычно по ночам он странствует и остается отдыхать днем там, где застанет его утро. В общем привычки льва сходны с привычками других кошек, но во многом он и отличается от них. Он ленивее других представителей этого семейства. В особенности не любит он больших переходов и старается устроить свое благополучие с наименьшей затратой сил. По сведениям Селуса, южноафриканский лев предпочитает съедать дичь, убитую охотником, чем самому охотиться. В Восточном Судане он постоянно следует за кочевыми племенами, куда бы они ни направлялись.
Лев ведет ночную жизнь. Днем его можно встретить только тогда, когда его выгоняют из логовища загонщики и собаки. Все же, как убедился Брэм во время своего последнего путешествия по Абиссинии, львов изредка случается видеть и днем. Обычно могучий зверь крадется в чаще кустов или величаво и спокойно сидит на возвышенном месте и осматривает окрестности, выслеживая добычу. К деревне лев приближается не ранее третьего часа ночи. Арабы утверждают, что он троекратным рычанием возвещает о себе и предостерегает животных, чтобы они не попадались ему на пути. К сожалению, это доброе мнение о льве покоится на шатких основаниях. Брэму приходилось слышать рев льва при набегах столько же раз, сколько наблюдать и безмолвные нападения. Бесшумно подкрадывался лев к деревне и уносил какое-нибудь домашнее животное. Другие наблюдатели тоже рассказывают, что лев очень часто подкрадывается к добыче, «как ночной вор». Все же арабы до некоторой степени правы. Они только неверно истолковывают поведение льва. Конечно, лев рычит не для того, чтобы предостеречь свою жертву, — наоборот, он это делает для того, чтобы встревожить всю область своей охоты и побудить испугавшихся животных к бегству. Это чаще всего бывает, когда львы охотятся вдвоем или в большом числе. В таких случаях вспугнутая дичь, убегая от одного льва, делается добычей другого. В этом Брэм убедился сам во время пребывания в Северной и Центральной Африке. В Южной Африке львы чаще рычат тогда, когда кончили охоту и уже насытились.