и растут в течение всей жизни. Кости морских коров состоят из твердой костной массы, напоминающей вещество слоновой кости, и очень тяжелы. Передние конечности сирен имеют внешнюю форму плавников, а задние заменяет горизонтальный хвост. Вместо обычных резцов, какие бывают у травоядных для срезания растений, у морских коров на челюстях и нёбе находятся роговые пластинки. Эти роговые образования, а также роговые шипы на языке, направленные концами к горлу, помогают животным собирать и срывать водоросли с морского дна.
Живут сирены у топких, илистых берегов в устьях тропических рек, на их песчаных отмелях и в морских бухтах. Здесь они держатся небольшими группами или парами. Двигаются в воде они довольно быстро, но избегают глубоких мест — это связано, очевидно, с тем, что их пища растет в мелких водах. Жизнь сирен проходит в еде и сне. Самец и самка защищают своих детенышей и друг друга. Мать очень заботится о своем потомстве. Во время кормления детеныша молоком она одним из ластов прижимает его к себе. Голос сирен напоминает глухой стон; при дыхании слышится сильное сопение.
Сирены легко переносят неволю и даже делаются ручными. Из представителей этого вымирающего отряда в настоящее время существует несколько видов ламантинов и дюгоней.
С первого взгляда ламантин похож на тюленя. Его широкий хвостовый плавник округлен, а тело покрыто очень редкими короткими волосами, которые на морде превращаются в длинные щетины. Морда отделяется от головы несколькими складками кожи и имеет вздутые губы. Верхняя губа особой бороздой разделена пополам; обе ее половины могут двигаться независимо одна от другой. На грудных ластах под кожей можно различить пальцы с четырьмя плоскими ногтями. Легкие у этих зверей очень длинные и объемистые. За один вздох ламантины могут запасаться большим количеством воздуха и потом оставаться довольно долго под водой.
Ламантин.
Ламантины встречаются у западноафриканских берегов и в Центральной Африке, в озере Чад, но большинство видов живет в тропической Америке, где один из них достигает значительных размеров. Длина его тела доходит до 6 метров, а вес — до 400 килограммов.
Ламантинов неоднократно держали в неволе, где они становились ручными. Натуралист Каплер, будучи в Суринаме (Америка), еще в середине прошлого столетия занимался приручением детеныша ламантина. «Когда я получил это животное, — пишет он, — то велел сделать плотину на небольшом ручейке и в образовавшийся пруд поместил моего питомца. Он сначала не принимал никакой пищи, кроме молока, которое приходилось вливать ему в рот почти силой. Привыкнув, он стал пить его сам и довольно охотно. Напившись досыта молока, он обычно тряс головой, и мы впихивали ему в рот куски спелых бананов. Его кормили два раза в сутки, в пять часов утра и в пять часов вечера, и каждый раз давали по пол-литра молока и от шести до восьми маленьких бананов. Кормление иногда занимало почти час; детеныш часто уплывал, по нескольку минут играл в воде, возвращался на берег, а затем снова уходил. Впоследствии он сделался ручным. Когда я появлялся у пруда и входил в воду, то он всегда приплывал, обнюхивал мои ноги, а когда я садился, то залезал мне на колени. К сожалению, животное это, прожив в неволе семнадцать месяцев, умерло на пароходе, который должен был отвезти его в Англию».
Брэм рассказывает, что в Бразилии, в пруду одного из садов Рио де Жанейро, жил ручной ламантин, который брал траву из рук посетителей, высовывая из воды свою голову с щетинистыми губами. Иногда он вылезал почти наполовину на берег и ел прибрежную траву. В наше время только Гамбургскому зоологическому саду удалось привезти ламантинов живыми в Европу. В этом саду с 1912 года в течение нескольких лет жили ламантины, самец и самка.
Дюгонь по внешнему виду напоминает ламантина, но несколько меньше его. Длина его тела не превышает 6 метров. На передних ластах совсем не заметно пальцев, скелет их можно только прощупать под кожей. Рот дюгоней имеет ряд приспособлений, которые помогают ему очищать пищу от песка и размельчать ее в воде.
Дюгонь.
Живут дюгони у берегов Индийского океана, в Красном море и морях Австралии и Новой Гвинеи. Держатся они небольшими группами. Двигаются медленно, но в случае нужды могут плыть довольно быстро.
Обычно они подолгу остаются на одном и том же месте, только недостаток пищи заставляет их перекочевывать.
За дюгонями охотятся абиссинцы и малайцы, которые едят их мясо, а из кожи делают сандалии. Впрочем, кожа дюгоней пригодна только в сухое время: при дождливой погоде она быстро намокает и сильно разбухает. Кроме мяса и кожи, дюгонь дает жир, употребляемый в пищу. С одного взрослого животного снимают до 30 килограммов жира.
Двенадцатый отрядДаманы
В диких скалистых горах Африки и Западной Азии можно увидеть маленьких, величиной с кролика, животных, которые быстро бегают по выступам скал. Вот они только что беззаботно грелись на солнце, но стоило появиться человеку, как они в панике спрятались в трещинах и расселинах. Но остаются они там недолго и скоро начинают с любопытством оттуда выглядывать. Это — даманы, или жиряки.
Туловище у даманов вытянуто, голова большая и неуклюжая, верхняя губа раздвоена, глаза маленькие, хвост едва заметен. Шерсть у них густая. Ступни ног вытянуты и имеют на передней паре по четыре, а на задней по три пальца. Пальцы соединены перепонками, а на концах имеют ногтеобразные копытца. На заднем пальце (внутреннем) копытце имеет когтеобразную форму. На голых подошвах множество углублений и мягких подушечек, которые при плотном прижимании подошвы к гладким поверхностям скал вытесняют воздух и действуют, как присоски. Такое приспособление для лазанья встречается среди млекопитающих только у даманов. На спине этих животных есть железа, выделяющая пахучее вещество. По своему строению и устройству зубов даманы имеют много общего с настоящими копытными.
Даманы ведут одинаковый образ жизни как в Азии, так и в Африке. Живут они в горных местностях пустынь и степей Сирии, Палестины, Южной и Западной Африки. Встречаются они также в долине Нила. Мы опишем африканский вид, живущий в Абиссинии.
Абиссинского дамана на его родине называют ашкоко. Это животное достигает в длину 45 сантиметров и имеет светлосерую окраску с темными и светлыми крапинками. Брюхо у него светложелтое, от углов рта идут желтые полоски, на спине находится темное пятно.
«Чем больше в скалах расселин, — говорит Брэм, — тем чаще встречаются там даманы. Если тихо проезжать по ущелью, можно видеть, как они сидят рядами или лежат на карнизах скал. Они любят отогреваться под теплыми лучами солнца. Быстрое движение или шум мгновенно их вспугивают, и они все с проворством грызунов исчезают среди скал. Вблизи деревень они встречаются чуть ли не около самых домов и почти не боятся туземцев, но европейцев пугаются. Еще больший страх внушает им хищное животное. Даже запрятавшись в расселины, они еще долго издают своеобразный громкий крик, очень похожий на крик маленьких обезьян. Если вечером или на рассвете слышатся их голоса, то абиссинцы узнают по ним о приближении крадущегося по скалам леопарда, злейшего врага даманов, которые обыкновенно никогда не кричат после заката солнца».
Абиссинский даман, или ашкоко.
В пище даманы неразборчивы и едят всевозможные горные растения, растущие вблизи их жилищ. Нередко даманов можно видеть пасущимися возле скал, подобно другим копытным животным. Они щиплют траву зубами, а потом пережевывают ее, двигая челюстями, как корова, пережевывающая жвачку.
Пьют они только утреннюю росу.
Самка мечет от двух до шести детенышей. Детеныши рождаются зрячими и очень развитыми и через несколько дней могут самостоятельно добывать себе пищу.
В неволе даманы делаются ручными и привязываются к своему воспитателю. «Живший у Меллина даман, — рассказывает Брэм, — иногда нападал на комнатную собачку, боролся с ней, пытался ее укусить, но вреда ей причинить не мог. Когда его выпускали на двор, он тотчас же выбирал самый темный угол, чаще всего кучу камней, за которыми прятался. Любимым его местопребыванием было окно, хотя он тут не имел ни минуты покоя: пролетала ли ворона или другая птица, он страшно пугался и стремглав бросался прятаться в свой ящик. Никогда он не грыз решетки своей клетки или веревки, которой был привязан. Он иногда вскакивал на стол, но двигался по нему так осторожно, что никогда ничего не разбивал из расставленной посуды. Он охотно ел хлеб, картофель, сырые овощи, а орехи, которые, приходилось для него раскалывать, были его любимым лакомством.
Он был очень опрятен и свои испражнения зарывал, как это делают кошки. Спущенный с привязи, он целый день прыгал и скакал по комнатам. На зов воспитателя отзывался тихим свистом, потом подходил к нему, охотно позволял брать себя на колени и ласкать».
В зоологических садах даманы, несмотря на обилие пищи, уживаются плохо и скоро погибают.
В Аравии местные жители охотятся за этим зверем и едят его мясо, считая его очень вкусным.
Тринадцатый отрядНепарнокопытные
К этому отряду относятся такие по внешнему виду не похожие друг на друга животные, как тапиры, носороги и лошади.
У всех непарнокопытных особенно развит третий палец (соответствующий среднему пальцу пятипалой ноги). На него они опираются при ходьбе.
Определяя разницу между парнокопытными и непарнокопытными животными, английский анатом Ричард Оуэн говорит: «Дело не в том, четное или нечетное число пальцев имеет животное, а в том, проходит ли средняя линия конечности через один из пальцев или между пальцами. В последнем случае перед нами парнокопытное животное, в первом — непарнокопытное, независимо от числа пальцев». Есть еще отличия: у непарнокопытных нет клыков или клыки у них слабо развиты, на коренных зубах находятся особые складки эмали и почти всегда есть резцы в обеих челюстях. Желудок у непарнокопытных простой, а не сложный, как у жвачных. Печень не имеет желчного пузыря.
Весь этот отряд распадается на три семейства: трехпалых носорогов, однопалых лошадей и тапиров, имеющих на передних конечностях по четыре, а на задних по три пальца.
У носорога массивное, могучее тело. Внешность и поведение этого зверя изобличают силу и свирепость. Его огромная голова имеет очень небольшую полость для мозга. Передняя часть головы, на которой находится один или два рога, очень удлинена. Рот небольшой. Верхняя губа вытянута в виде хоботка. Глаза маленькие, уши довольно большие. Короткая, покрытая складками шея толще головы и незаметно переходит в широкое туловище. Живот большой. Толстые ноги суживаются к ступне и немного подвернуты внутрь, как у собаки таксы. Ступни к концам пальцев расширяются. На каждой ноге три копыта: среднее — очень широкое, боковые — вдвое уже. Рога носорога состоят из тонких волокон рогового вещества; своим корнем они входят в толстую кожу и периодически сменяются.
Носороги живут в Индии, на Больших Зондских островах и в Африке, к югу от Сахары. В доисторическое время они были распространены значительно шире. Покрытые шерстью носороги водились в Европе и Сибири. Остатки их трупов с шерстью и мясом иногда находили в мерзлой земле нашего севера или в пропитанных нефтью пластах земной коры.
Индийский носорог очень массивен и неуклюж. Он достигает в длину 3,75 метра, а весит до 2 тысяч килограммов. У индийского носорога очень толстая кожа — она толще и тверже слоновой. Кожа эта представляет мощный панцырь, разделенный глубокими складками на отдельные щиты. У старых животных кожа окрашена в серо-бурый цвет, иногда с рыжеватыми или голубоватыми отливами; молодые гораздо светлее.
Индийский носорог живет в узкой полосе у подножьев Гималаев — от Непала до Ассама. Его можно считать вымирающим животным.
Африканский двурогий носорог покрыт гладкой кожей без волос, имеет складки только на соединении шеи с туловищем и на ногах. Кожа у него не образует щитов и поясов, как у индийского носорога. Голова у африканского носорога длиннее, чем у индийского; на носу два крепких рога, расположенных один за другим. Преобладающий цвет тела — темносерый, местами сменяющийся грязновато-рыже-бурым. Длина взрослого носорога доходит до 4 метров, включая длину хвоста в 60 сантиметров.
Двурогий носорог.
Образ жизни индийского и африканского носорогов в общем одинаков. Индийский носорог живет в обильных водой лесах или зарослях. Болота, широкие, медленно текущие реки, озера с заросшими илистыми берегами — вот его любимые места. Африканские носороги охотно селятся в сухих травянистых и кустарниковых местностях, если поблизости есть болото. Ежедневно носороги посещают водоем, чтобы напиться и принять грязевую «ванну». Валяться в грязи для них, как и для многих других толстокожих животных, совершенно необходимо. Как ни груба кожа носорога, он все же очень страдает от укусов мух, комаров и оводов и, только покрывшись толстым слоем высохшей грязи, чувствует себя защищенным от насекомых.
Носороги скорее ночные, чем дневные животные. В жаркие часы они забираются в тенистые непроходимые заросли и устраивают себе там убежище, ломая деревья и утаптывая кругом землю. Туземцы называют такие места «домами носорогов». В таком убежище носорог крепко спит, издавая громкий храп, но с наступлением вечера он встает, отправляется на водопой и затем идет на пастбище.
Кормится носорог разнообразной растительной пищей: древесными ветками, сухим кустарником, репейником, камышом и травой. Он не брезгует и более мягкой пищей, а при случае непрочь полакомиться посевами. Для насыщения этого животного требуется очень много пищи. На пастбище носорог портит и вытаптывает растений гораздо больше, чем съедает. Пищу он захватывает ртом или срывает вытянутой верхней губой. С помощью этой губы он может подбирать очень маленькие кусочки, например крошки сахара.
Живут носороги большей частью поодиночке, иногда небольшими группами. Наблюдатели отмечают не только привязанность самки к ее детенышу, но и взаимную привязанность между самцом и самкой.
По своим умственным способностям и сообразительности носорог, повидимому, стоит невысоко, но он только кажется таким тяжеловесным: иногда проявляет тонкую сообразительность и проворство. Он может бежать крупной рысью, умеет плавать, но держится в мелкой воде и не ныряет без нужды.
Из внешних чувств у этого зверя более развит слух, слабее — обоняние и зрение. Судя по тому, что в неволе эти животные охотно едят сахар, вкус у них достаточно развит. В спокойном состоянии носорог слегка пофыркивает, храпит и похрюкивает, но стоит его рассердить, как фырканье переходит в рев. В ярости носорог, зажмурив глаза, кидается на врага с сокрушительной силой. К счастью, от бегущего разъяренного носорога можно спастись, если, подпустив его шагов на десять, отскочить в сторону: животное в бешенстве пробегает мимо, теряет след и наудачу бросается вперед, изливая свой гнев на случайно подвернувшемся предмете.
Детеныши у носорога родятся зрячими, величиной с полувзрослую свинью. Зачаток рога у детеныша заметен уже при самом рождении. Мать оберегает детеныша и кормит до двухлетнего возраста. Молодой носорог растет в первое время очень быстро, но потом его рост замедляется, и к восьми годам он достигает только половины материнского роста. Отличаясь подвижностью, детеныш постоянно заигрывает с матерью и другими животными. В зоологических садах вместе с ним помещают обыкновенно коз или собак как товарищей для игры.
Натуралист Бартлет рассказывает о свирепой самке носорога, ставшей совсем смирной, когда у нее на пути из Сингапура в Лондон родился детеныш. Бартлет прибыл на корабль, когда обоих носорогов, мать и детеныша, собирались перевезти на берег. По совету Бартлета, их разлучили из опасения, чтобы мать во время передвижения и перегрузки клетки не задавила детеныша. Но как только тяжелая клетка была благополучно установлена на берегу, мать так сильно забеспокоилась, что пришлось тотчас же отдать ей детеныша. Сторож тоже вошел в клетку и оставался в ней все время, пока ее перевозили от доков до зверинца.
Когда мать была благополучно устроена, детеныш принялся сосать ее, но, наевшись, отошел от нее в темный угол и улегся там, совершенно так же, как это делают многие животные, которые жмутся к матери только тогда, когда голодны. Особенно удивляли Бартлета необыкновенная кротость и миролюбие матери. Если раньше она постоянно готова была напасть на своего сторожа и на всякого подходившего к ней человека, то теперь она позволяла сторожу входить в свое помещение и доить себя, как ручная корова.
Молодой носорог своей худобой, длинными ногами и странными движениями длинной большой головы напоминал молодого осла или тощего поросенка. Один его рог уже был заметен и имел 2 сантиметра высоты; второго рога еще не было видно, но место его было обозначено голым пятном. Почти черная кожа была на всем теле покрыта курчавыми волосами; они были особенно густы на внутренней и наружной части уха. Кончик хвоста походил на щетку.
К сожалению, маленький носорог прожил недолго, несмотря на нежный уход матери, кормившей его раз по семь-восемь в день и раза по четыре ночью. Он быстро рос и прибавлял в весе, но однажды утром был найден мертвым в хлеву. По всей вероятности, его нечаянно задавила сама мать.
Известный африканский путешественник и охотник Селус рассказывает, что однажды утром, когда он со своим товарищем Вудом спешил на охоту, они неожиданно наткнулись на старого черного носорога, которому тотчас послали две пули. Тяжело раненный носорог старался спастись бегством. Это была самка, которую напрасно старался догнать детеныш, родившийся, повидимому, только несколько дней назад. Он, впрочем, скоро прекратил погоню за матерью и залез под брюхо лошади Вуда. «Вернувшись к своему товарищу, — рассказывает Селус, — я застал его сидящим под тенистым деревом, между тем как маленький носорог стоял, прижавшись к его лошади, которая, казалось, вовсе не была обеспокоена присутствием юного чудовища. С своей стороны носорог, бывший ростом с полувзрослую свинью, не выказывал ни малейшего страха, когда сопровождавшие нас туземцы подходили к нему и гладили его. Так как осиротевший дикарь бежал за лошадью Вуда, как за своей собственной матерью, то мы решили довести его до наших повозок, оставшихся на расстоянии 6 английских миль за нами, и попытаться воспитать его. Мы поехали дальше, а маленький носорог побежал за нами, как собачка. Жгучие лучи солнца, очевидно, беспокоили его, так как он старался укрыться под каждым кустом; но не успевали мы отойти от него на тридцать шагов, как он взвизгивал и, помахивая хвостиком, догонял рысью лошадь Вуда. Наконец мы достигли повозок, и тут-то поведение до той поры доверчивого животного совершенно изменилось. Испугался ли он собак, с лаем набросившихся на него, или его смутил вид крытых повозок, людей и разнообразных предметов, или, наконец, он испугался запахов, исходивших от повозок, но только наш кроткий питомец мгновенно превратился в настоящего чертенка, который яростно набрасывался на людей, на собак и даже на колеса телег. Мы привязали его ремнем за шею и плечо. Пока вязали, он бешено рвался, прыгал, несколько раз бросался на меня и больно тыкал мордой в колени. Когда же его привязали к колесу повозки, он стал успокаиваться, но снова приходил в бешенство, когда к нему приближались люди или собаки».
На свободе носороги, как и многие другие крупные звери, живут в дружеских отношениях с некоторыми животными. Одна насекомоядная птица постоянно сопровождает африканского носорога. Прыгая по его огромному телу, эта птица находит себе достаточно пропитания в виде бесчисленных насекомых, которые держатся в складках его кожи или тучами вьются над огромным животным. Своим криком и беспокойными движениями птица как бы предупреждает носорога о грозящей опасности.
Все народы, в местах жительства которых водятся носороги, охотятся на них, но более всех истребляли носорогов европейские охотники-колонизаторы. В настоящее время число носорогов повсюду (за исключением Восточной Африки) сильно уменьшилось; почти повсеместно носороги взяты под охрану закона.
В зоологических садах носороги держатся очень спокойно, позволяют трогать себя и перегонять с места на место. Они пускают сторожей к себе в клетку и постепенно все больше к ним привязываются. В пище они нетребовательны, хотя легко отличают хороший корм от плохого. При хорошем уходе носороги (по крайней мере индийские) выживают в неволе до сорока пяти лет. Насколько организм носорога крепок, показывает один случай в зоологическом саду Нью-Йорка. Носорогу нужно было сделать глазную операцию. Чтобы усыпить этого великана, потребовалось 900 граммов хлороформа и 200 граммов эфира. Лишь после этого наступил сон, длившийся всего около часа.
Обычно говорят о том, что носороги вытаптывают посевы. Но в последнее время эти животные сохранились только в самой гуще лесов и глубине саванн, где почти нет возделанных полей. Рассказывают, что носороги, ложась на полотно железной дороги, бывали иногда причиной крушения поездов.
Почти все части убитого носорога идут в дело. Торговлю рогами уже в древние времена Европа вела с Индией и Африкой через Аравию и Ближний Восток. Из рога выделывают, как и из слоновой кости, кубки, рукоятки ножей и кинжалов и другие вещи. Из кожи туземцы изготовляют щиты, панцыри, также блюда и другую посуду, а мясо и жир едят; но европейцы ни того, ни другого не хвалят.
Американский тапир имеет темнобурую окраску. Высотой он около метра и длиной в 2 метра. У тапира на передних ногах четыре пальца; внутренний палец настолько мал, что касается земли только при очень мягком и топком грунте. Задние ноги трехпалы; наиболее развит средний палец. Пальцы тапира одеты настоящими копытами, очень похожими на лошадиные. Покрытые волосами мозоли на передних ногах тапиров напоминают «каштаны» лошадей. У тапира есть хобот, но он гораздо короче, чем у слонов, и не бросается в глаза с первого взгляда. Шерсть тапира гладкая, почти одинаковой длины на всем теле. Только вдоль спины, начиная с затылка, она несколько длиннее. Голова, бока и брюхо у молодых животных в белых круглых пятнах; вдоль каждой стороны тела тянутся светлые полосы, которые ко второму году жизни совсем исчезают.
Живет этот тапир в Южной Америке, от Венецуэлы и Гвинеи до Парагвая и северной Аргентины.
Американский тапир.
Индийский тапир называется еще двухцветным и чапрачным. Сложением он похож на американского, но больше его. Хобот у него длиннее, чем у американского. Кроме того, у индийского тапира нет гривы и окраска другая. Передняя и задняя части тела, голова и конечности этого тапира черные, тогда как средняя часть туловища серовато-белая, точно она покрыта чапраком. Распространен этот вид в Теннассериме, Сиаме, на Малайском полуострове и острове Суматра.
Индийский двухцветный тапир.
Тапиры живут в густых лесах; открытых мест они избегают. Среди зарослей они прокладывают себе постоянные тропы и пользуются ими, пока их никто не тревожит. Тапиры — преимущественно сумеречные животные и только в самых густых лесах бродят днем. В полдневные часы они ищут приюта от зноя и мучительных укусов насекомых. Они часто купаются и валяются в грязи, и грязь покрывает их кожу непроницаемой коркой. Образом жизни они несколько напоминают наших кабанов. Походка их медленна и осторожна. При малейшей опасности тапир останавливается и затем обращается в бегство. Он пригибает голову и слепо кидается вперед, в чащу, в болото или реку. Тапир — превосходный пловец и охотно идет в воду.
Чувства этих животных очень остры. Особенно развиты слух и обоняние, зрение — слабее. Хобот у тапира очень чувствителен и служит ему органом осязания.
Звери эти, повидимому, добродушны, боязливы и миролюбивы. Они бегут перед всяким врагом, даже перед маленькой собакой. Однако в крайнем случае они обороняются храбро и тогда могут быть опасными противниками. Они бешено кидаются на врага, стараясь опрокинуть его, и пускают в ход зубы. Так матери защищают своих детенышей.
О жизни и нраве тапира в неволе рассказывает натуралист Ренгер: «Молодой тапир за несколько дней привыкает к своему хозяину и его жилищу и никогда уже не покидает его. Мало-помалу он приучается узнавать своего сторожа среди других людей, ищет его и даже ходит за ним на недалекие расстояния; если же путь ему покажется слишком длинным, он возвращается один в свое жилище. Он становится беспокойным, когда долго не видит хозяина, и отыскивает его везде, где только может. Молодой тапир позволяет всем трогать и гладить себя. Со временем он изменяет свой образ жизни настолько, что проводит бóльшую часть ночи во сне. Когда ему позволяют бегать на свободе, он сам отыскивает себе воду и часто целыми днями лежит в луже, особенно если она находится в тени. Повидимому, вода ему нужна более для купанья, чем для питья».
Другой, натуралист, Каплер, который воспитал несколько молодых тапиров, говорит, что он всегда старался поскорее от них освободиться, потому что они со временем становились несносными вследствие своей большой навязчивости: взрослый тапир стащил однажды с накрытого стола скатерть со всем, что на ней стояло.
При хорошем уходе тапиры живут в неволе довольно долго. Тапира пытались превратить в домашнее животное, и не столько ради мяса, сколько для перевозки клади. Но попытка эта оказалась неудачной. Конечно, было бы недурно прокатиться на паре двухцветных тапиров по улицам города, но едва ли подобный способ передвижения соответствует новейшим потребностям транспорта. К тому же пленного тапира очень трудно заставить бежать рысью.
На свободе тапиры питаются растениями и особенно листьями деревьев. В Бразилии они предпочитают листья молодых пальм. Нередко нападают они и на плантации, и тогда оказывается, что сахарный тростник, манго, дыни и всякие овощи им тоже по вкусу. На плантациях, где разводят шоколадное дерево, они иногда причиняют большие убытки, затаптывая нежные растения и объедая листья.
В необитаемых лесах тапиры нередко целыми месяцами питаются только упавшими плодами деревьев или сочными болотными и водяными растениями. К соли тапиры чувствуют особое пристрастие. В неволе они едят все то, что едят свиньи. Древесные листья и плоды, сухари и сахар — их любимые лакомства.
Американские тапиры долго выживают в зоологических садах. Во Франкфурте один тапир жил тридцать лет.
Человек преследует этих зверей ради мяса и шкуры. Из кожи их делают бичи и вожжи.
Кроме человека, врагами тапиров считаются крупные кошки — ягуар в Америке и тигр в Азии. Говорят, что тапиру иногда удается избавиться от напавшего на него ягуара: когда хищник вскочит на спину своей жертвы, тапир кидается в непроходимую чащу, и удары ветвей прогоняют ягуара.
Лошади
Для лошадей характерно, во-первых, наличие на каждой ноге одного только пальца с одним копытом, а во-вторых — своеобразное строение зубов. В каждой половине челюсти лошади сидят три резца, шесть длинных четырехугольных коренных зубов и маленький клык. У самок клык большей частью недоразвит. Коренные зубы благодаря покрывающим их изогнутым складкам эмали хорошо приспособлены к тому, чтобы разжевывать твердую растительную пищу. С возрастом зубы у лошади стираются, и вид их жующих поверхностей меняется настолько, что по ним можно определить возраст лошади.
Единственный палец лошадиной ноги соответствует среднему пальцу пятипалой ноги млекопитающих. (Об этом подробнее сказано в очерке «Строение и жизнь млекопитающих» в конце этой книги.) Зрение и слух лошади развиты хорошо.
Шерсть у лошадей плотная, густая, но короткая. Однако те лошади, на родине которых зима бывает суровая, покрываются на это время года более длинной и волнистой шерстью. Такая же шерсть бывает и у новорожденных жеребят.
Лошади по нескольким признакам могут быть легко разделены на три главные группы. Первая группа — собственно лошади; у них на всех четырех ногах находятся «каштаны» (роговые наросты), а хвост до самого корня покрыт длинными волосами. Зебры, или африканские лошади, имеющие полосатую окраску, составляют вторую группу, и, наконец, ослы — третью. У ослов «каштаны» есть только на передних ногах, а длинные волосы растут только на конце хвоста. По форме ушей и хвоста полосатые лошади ближе к ослам, нежели к настоящим лошадям.
Окраска зебры благодаря черным, красно-бурым и буро-желтым полосам, покрывающим все ее тело, сливается с тоном степной растительности и делает зебру малозаметной в степи.
Зебры водятся только в Южной и Восточной Африке. Живут полосатые лошади небольшими группами — по десять-тридцать штук, но иногда соединяются в стада до сотни голов. Часто они пасутся вместе с другими крупными травоядными животными.
Путешественники по Африке сообщали, что в стадах зебр нередко встречаются антилопы гну, страусы и буйволы. Особенно часто стада зебр сопровождают страусы. Эти птицы, по наблюдениям натуралистов и охотников, примыкают к стадам потому, что помет зебр привлекает большое количество крупных навозных жуков, которыми страусы кормятся. Зебры, в свою очередь, умело пользуются чуткостью и осторожностью этих огромных птиц.
Зебры не особенно пугливы. Большую осторожность они обнаруживают, только приближаясь к водопоям, где в кустах их иногда поджидает лев или леопард. В дневные часы стада оживленно передвигаются по пастбищам.
Зебра.
Поведение встревоженного стада зебр описывает один из африканских охотников. Завидев охотника, вожак стада, сильный жеребец, кидается вперед. Его ноздри расширены, уши насторожены; с угрожающим ржанием он бьет копытом о землю, поднимается на дыбы и делает прыжки. Остальные зебры сначала прислушиваются, затем бросаются вскачь и вскоре исчезают из глаз. Бегущее стадо зебр, широко рассыпавшееся по полю, представляет ни с чем не сравнимое зрелище. В беспорядке, спеша и обгоняя друг друга, они скачут, подняв вверх головы, а вслед бегут и другие животные, которые паслись вместе с ними. Через некоторое время в стаде замечается колебание. То и дело оно останавливается на минуту, чтобы осмотреться. Бегство не может продолжаться очень долго, потому что зебры не слишком выносливы. Сильная домашняя лошадь далеко оставляет за собой зебру. Этот факт наглядно опровергает распространенное мнение, будто дикие животные всегда бывают сильнее, крепче, чем «изнеженные» домашние породы.
Зебры довольно невзыскательны в пище, но все же более разборчивы, чем ослы. В сухое время года они страдают от бескормицы и тогда приближаются к населенным местам, нанося иной раз вред посевам. Но с наступлением дождей они возвращаются на свои любимые степные пастбища. На кормежке стадо зебр располагается в длинный ряд в виде полумесяца, что дает возможность отличить их еще издали от пасущихся антилоп.
Все чувства зебр хорошо развиты, но, как и у всех лошадиных, у них преобладает обоняние. Все виды зебр очень дики, иногда и злобны. От врагов они отбиваются с большим мужеством, пуская в ход и зубы и копыта. Гиены и гиеновые собаки совсем не решаются нападать на них. Даже лев не всегда сразу может справиться с зеброй, хотя она и служит его постоянной добычей. Негры-охотники и арабы рассказывали, что иногда удар копыт зебры сваливает льва замертво.
Европейцы хищнически истребляли полосатых лошадей. Прекрасные шкуры и сравнительная легкость охоты за этими животными привлекали внимание и промысловых охотников и спортсменов. Мясо зебры не может служить приманкой для европейца, так как оно неприятно сладко, но туземцы считают его лакомым блюдом. В прежние времена потребление этого мяса было очень распространено в Африке. Там, где зебры еще сохранились, их шкуры продолжают употреблять для украшения комнат. В Средней Африке туземные воины нашивают их гривы на свои головные уборы.
Для ловли зебр буры употребляли особые палки, длиной в 1½ метра, с петлей на конце, похожие на крюки наших казахов. Верховой охотник при быстром беге накидывает петлю на шею зебре и затягивает ее. Доставленную домой зебру на долгое время привязывают к столбу, вокруг которого она и бегает. Постепенно она привыкает к человеку. Разные породы полосатых лошадей приручали и даже дрессировали для цирковых представлений, но домашними животными они не сделались.
Во второй половине XIX столетия не раз поднимался вопрос о превращении зебры в полезное домашнее животное. Шеллендорф, который основал в Африке «Общество для разведения страусов», стал работать и над приручением зебры. Однако его труды не оправдались. В качестве полезного рабочего скота зебра далеко уступает лошади, ослу и мулу. Зато она имеет в некоторых местах Африки важное преимущество перед другими копытными: она мало восприимчива к одной очень опасной для скота болезни, которую распространяет муха цеце. Там, где водится муха цеце, не могут жить ни лошади, ни ослы.
Один поселенец в Капской области приручил пойманных молодых зебр. Поведение их, казалось, было довольно мирное. В один прекрасный день он решил запрячь в свой экипаж этих красивых животных. Он взял в руки вожжи и поехал на своих бегунах. Езда была, вероятно, очень быстрая, так как вскоре счастливый обладатель зебр очутился в своей конюшне без чувств рядом с совершенно изломанным экипажем, а зебры, привезшие его, стояли у кормушки.
В другой раз одному смелому наезднику вздумалось укротить это животное. Но едва успел он вскочить зебре на спину, как она начала бешено бить задом, ударилась о землю, потом мгновенно вскочила на ноги, спрыгнула с высокого берега в реку и там сбросила седока.
Эти и подобные им случаи запугали жителей Капской области и привели их к заключению, что одомашнивание зебры — дело невозможное. Однако все серьезные наблюдатели не сомневаются, что зебру можно одомашнить, принявшись за дело с большей осмотрительностью и терпением. Главное, не надо забывать, что с гордым и храбрым животным обращение должно быть иное, чем со слабым и боязливым, и что побоями и дурным обращением мало чего добьешься.
Все виды зебр хорошо выносят неволю в европейском климате. Они довольствуются обычным лошадиным кормом и живут в зоологических садах по многу лет. Повидимому, у них нет особенно сильной потребности в тепле, они легко переносят не слишком суровую зиму, но страдают оттого, что в тесном помещении у них чрезмерно отрастают копыта. Врач-ветеринар Московского зоопарка рассказывает, как лечили заболевшую зебру:
«У одной зебры за несколько лет жизни в неволе так разрослись копыта, что она захромала на все четыре ноги. На воле, в африканских пустынях, зебры пробегают десятки километров в день, и от этого копыта стираются. А здесь, в зоопарке, отгороженная для зебры площадка была тесна. Негде было бегать, и копыта разрослись. Нужно было во что бы то ни стало их подпилить. Пятеро сторожей гонялись за зеброй, стараясь ее поймать и связать веревками. Да куда там! Ничего не могли поделать. В операционную клетку ее тоже не удавалось загнать. Клетка мала, а зебра очень пуглива, не заманишь ее. Тогда ее решили усыпить.
Три дня не давали зебре воды. Только перед самой операцией к ней во дворик поставили полное ведро воды, а в воду влили снотворное средство — хлоралгидрат. Напилась зебра воды, растянулась на земле и заснула, да так крепко, что и не почувствовала, как подпилили у нее все четыре копыта — починили ей ноги. На следующий день после операции зебру пересадили на другой дворик, побольше. Теперь она бегает с утра до ночи и стачивает свои копыта о землю».
Зеброиды — помеси зебры с лошадьми и ослами — имеют различный вид, смотря по тому, кто были их родители. Их родство с зебрами, однако, сразу бросается в глаза, потому что у них всегда бывают на теле полосы, иногда чуть заметные, иногда очень ясные. Ряд зеброидов был выведен у нас в заповеднике Аскания-Нова. Здесь их с успехом использовали для сельскохозяйственных работ.
Сомалийский дикий осел похож на домашнего осла. Он живет преимущественно в прибрежных местностях северо-восточной Африки, в землях Сомали и Галла. Это крупное животное в 1,4 метра высотой в плечах, покрытое рыжевато-серой шерстью. У него крепкое тело и тяжелая, большая голова. Поперечные полосы на ногах говорят о родстве с зеброй. Любимое местопребывание сомалийского дикого осла — бедные пресной водой, песчаные и каменистые низменности у берега моря. Худосочная растительность этих мест — мимозы, колючие кустарники, жесткая деревянистая трава — служит ему пищей. Его можно встретить и в таких местах, где красные и черные скалы сожжены знойным солнцем, где земля усеяна камнями, где растут только жесткие колючие травы, от которых отвернулся бы даже верблюд.
Сомалийский дикий осел.
Нубийский осел ростом меньше сомалийского — всего 1,15 метра в плечах. Он более легкого сложения. Шерсть у него желтовато-серая — светлей, чем у сомалийского. Особенно характерен в его окраске так называемый «спинной крест», образуемый темной идущей вдоль холки полосой, которую пересекает под прямым углом другая полоса, на плечах. На ногах у него нет полос. Родина нубийского осла — северо-восточная Африка (от Нила до Красного моря и на юг до Абиссинских гор). Нубийский осел так редок, что его нужно считать вымирающим видом.
О жизни нубийского осла на свободе очень мало сведений. Держится он небольшими стадами. Охота на него очень трудна — он пуглив и осторожен. Окраска его удивительно совпадает с цветом местности, в которой он живет. Несмотря на скудное пропитание, которое он находит в пустынях своей родины, он часто бывает хорошо упитан. Арабы с удовольствием едят его мясо.
Кричат дикие ослы совершенно так же, как и домашние.
Домашний осел считается прирученным потомком нубийского дикого осла. У него такой же крест на спине и обыкновенно нет полос на ногах. Окраска очень различна. У одних — почти белая, у других — серо-коричневая, у иных — совсем темнокоричневая. Шерсть домашних ослов бывает длиннее или короче, смотря по тому, в каком климате они живут; в холодных странах в зимнее время они покрываются длинной шерстью.
Но все же, чем теплее и суше страна, в которой живет домашний осел, тем лучше он себя чувствует и тем легче размножается. В этом сказывается его происхождение от животного степей и пустынь. Домашний осел труднее, чем лошадь, переносит сырость и холод. Поэтому лучшие экземпляры ослов можно встретить в Сирии, Египте, Иране и Южной Европе, а в СССР — в Средней Азии.
Домашний осел.
Осла приручили с давних времен. Он стал домашним животным раньше лошади. По мнению Келлера, древний народ галла, населявший когда-то северо-восточную Африку, приручил осла задолго до возникновения египетского государства. От них осел перешел к египтянам еще до первой египетской династии — почти за шесть тысяч лет до нашей эры. Для улучшения домашней породы тогда пользовались пойманными дикими ослами. Это делают и теперь.
В Египте и других южных странах можно встретить замечательно выносливых ослов, которые в работе не уступают лошадям, а в иных отношениях и превосходят их.
Езда верхом на осле больше всего распространена в Египте и в СССР — в Узбекистане. В последнее время в Средней Европе ослов стали все больше и больше применять для обслуживания уличной торговли. В тех случаях, когда приходится возить небольшие тяжести, например при торговле молоком, овощами или фруктами, осел имеет большие преимущества перед лошадью: его содержание и снаряжение стоят дешевле и ухода за ним меньше; к тому же он выносливее и долговечнее лошади, меньше поддается заболеваниям. Голос у осла громкий: часто в южных городах на улице можно услышать раздирающий уши протяжный крик «и-аа», «и-аа». Ни один осел не может равнодушно слышать голоса своего сородича: тоже начинает реветь изо всех сил, а за ним — другой, третий, пятый, десятый. Они перекликаются, как петухи, наполняя воздух дикими воплями.
Ослица приносит одного детеныша, которого кормит молоком пять-шесть месяцев. Осленок рождается хорошо развитым. Это шаловливое, живое существо, выражающее свою веселость забавными прыжками, легко привыкает к человеку. Матка и детеныш очень привязаны друг к другу. Их разлучить можно только силой. В разлуке они оба по целым дням беспокойно мечутся и жалобно кричат.
Осленок на втором году жизни достигает полного роста, но только на третий год становится вполне годным для упряжки и работы. Домашние ослы живут до сорока и даже до пятидесяти лет.
Кулан, или азиатский дикий осел, — стройное животное с довольно короткими ушами; окраска спины и боков у него желтовато-глинистая, брюхо беловатое, вдоль спины широкая полоса.
Кулан — степное животное. Он совершенно не боится сухих и безводных степей, хотя охотнее держится вблизи рек и родников. В настоящее время этот осел встречается в ограниченном количестве в Туркменской ССР и в пустынях к югу от озера Балхаш. Вне пределов СССР кулан живет в Монголии и северо-западном Китае.
Кулан.
Повидимому, кулан долго на одном месте не остается, а много кочует. С наступлением зимы отдельные маленькие табуны соединяются в более крупные и направляются в местности, где больше корма. «Самые большие переселения джигетаев (куланов), — говорит Радде, — происходят в Восточной Сибири осенью, так как они только тогда могут начать свои странствования, когда жеребята последнего лета достаточно окрепнут, чтобы совершить продолжительный и быстрый переход. В конце сентября молодые жеребцы отделяются от табунов, в которых они оставались до второго или четвертого года, уходят в степи и составляют новые табуны».
Стадность — характерная черта этого животного.
К куланам иногда присоединяются одичавшие, отбившиеся от дома лошади. Обычная пища куланов — степная полынь и другие травы сухих азиатских равнин.
Движения куланов очаровывают зрителей; уже издали заметны изящные формы и легкость бега этих быстрых животных. «Удивительное зрелище, — пишет путешественник Хэй, — представляют куланы, когда они с необыкновенной быстротой взбираются на горы или ловко спускаются вниз, ни разу не споткнувшись. Куланы, которых мы преследовали, мчались по степи через холмы и долины, точно дразня нас своей быстротой и неутомимостью. Ни один всадник не может догнать их; они соперничают в быстроте с антилопой. А в искусстве лазания по горам они едва ли уступят серне или горному козлу. Острота их чувств соответствует физической силе. Казахи называют их упрямцами; уверенность и храбрость, любопытство и отвага — вот главнейшие черты характера куланов. Обыкновенно, хотя и не всегда, они убегают, завидев человека еще издали. Одно из животных стоит на страже на расстоянии 100–200 метров от табуна. Заметив опасность, этот часовой не торопясь приближается к товарищам, предупреждает их об опасности, становится во главе табуна, и весь табун убегает рысью или полным галопом. Спасаясь, кулан бежит всегда против ветра, поднимая на бегу голову и вытянув длинный хвост. Жеребец заботится о безопасности табуна, постоянно обегает его кругом и подает знак к бегству. Нередко он бежит рысью прямо на приближающегося охотника, в таком случае его легко застрелить. Иногда кулан долго следует за всадником».
Кулан легко уходит от преследования крупных хищников. Впрочем, в западноазиатских степях и нет таких, которые преследовали бы куланов: живущие здесь волки не смеют нападать на них, так как они прекрасно умеют защищаться от врагов своими сильными копытами. Нападению волков могут подвергнуться разве истомленные, больные куланы, идущие в стороне от стада. В южных и юго-восточных частях области распространения куланов врагом их может быть тигр. Но так как в степи только немногие места удобны для жизни тигра, а этих мест куланы избегают, то, вероятно, и этот зверь не причиняет им значительного вреда. Наиболее опасным врагом куланов можно считать человека. Кочующие степные пастухи страстно любят охоту за ними, тем более что она требует от охотника большой ловкости. Редко удается, даже на волнистой местности, подкрасться к этому зверю на расстояние ружейного выстрела. Только метким выстрелом можно убить это сильное, выносливое животное; раненное в живот или в ногу, оно убегает так же быстро, как и здоровое, и, только скрывшись от стрелка, прячется в какой-нибудь яме и умирает здесь, становясь добычей волков, а не охотников.
Попытки приручить кулана до сих пор не удавались. Пойманные в детстве жеребята сначала бывают довольно кроткими, но с каждым годом делаются все более упрямыми и подконец становятся совсем дикими. В зоологических садах, где этих животных держат довольно редко, они иногда давали потомство. Точно так же удавались опыты скрещивания кулана с ослом, зеброй и лошадью.
Азиатская дикая лошадь была открыта в 1879 году знаменитым русским путешественником Николаем Михайловичем Пржевальским, по имени которого и называется лошадью Пржевальского.
Она желтой масти, тех же оттенков, как и кулан, от которого она и ростом отличается немного (1,35 метра в плечах), но у нее нет темной полосы вдоль спины, ноги окрашены темнее, чем у кулана, а длинные волосы на хвосте растут почти от его корня.
Дикие лошади живут теперь в Джунгарии и области Кобдо (на границе Китая и СССР). Они принадлежат к числу вымирающих животных.
Со слов Пржевальского и других, более поздних путешественников по Средней Азии мы знаем, что дикая лошадь живет небольшими табунами в пять-пятнадцать кобыл, предводительствуемых одним жеребцом. Табуны очень пугливы, пасутся в самых пустынных местах и любят солончаковую почву.
Об образе жизни лошади Пржевальского многое известно из описания путешественника Певцова. Она живет преимущественно в песчаной пустыне, которая занимает южную часть Джунгарии на протяжении 400 километров в длину и от 50 до 80 километров в ширину. В песках, поросших большей частью высоким саксаулом, встречаются местами плоские впадины. В этих впадинах растут редкий приземистый камыш и одиночные солянки, которыми и питаются живущие здесь дикие лошади, верблюды, куланы и антилопы. Они легко добывают там и воду благодаря близости подпочвенных вод. Животные выбивают ногами в наиболее углубленных местах впадин довольно большие ямы, наполняющиеся солоноватой водой, и пьют из этих колодцев. Из района песков животные выходят нередко на север — в пустыню, покрытую местами тощим кипцом, и там пасутся подолгу, если в этой безводной пустыне лежит кое-где снег; если же снега нет, они забегают туда на короткое время попастись и возвращаются в пески, в окрестности своих водопоев. Кроме того, эти травоядные забегают и в обширный лиственный лес, который лежит к югу от области песка и занимает около 180 километров в длину и от 40 до 60 километров в ширину. В этом первобытном лесу они находят себе пищу и воду в источниках, но посещают его только осенью, весной и зимой, а летом, когда в лесу много насекомых, избегают его.
Дикие лошади, подобно верблюдам, отличаются необычайной остротой зрения, тончайшим чутьем и слухом. Они очень осторожны. Подойти к стаду на выстрел очень трудно даже в песчаных холмах и под ветром, а на открытой местности совсем невозможно.
Днем лошади Пржевальского держатся в пустыне, а ночью выходят на пастьбу и водопой. Ходят они гуськом, протаптывая тропинки.
В XX столетии несколько экземпляров лошади Пржевальского доставлено в СССР, а также в Германию и Англию. Теперь эти лошади живут во многих европейских зоологических садах. В Англии, в одном имении, они даже размножаются и живут целым табуном. Жеребята у них родятся в конце апреля или начале мая. Разведение лошадей Пржевальского удалось и в нашем заповеднике Аскания-Нова. Здесь же эти животные были впервые обращены и в полудомашнее состояние. Одну лошадь Пржевальского удалось даже объездить. Получены были и различные помеси этой лошади с другими видами однокопытных.
Как домашнее животное лошадь существует с доисторических времен. За четыре тысячи лет до нашей эры домашних лошадей держали китайцы и индусы; еще раньше они имели большое значение в хозяйственной жизни Ассирии, Вавилонии и древнего Египта. Однако, прежде чем лошадь стала работать на человека, она имела в его жизни другое значение. Близ стоянок людей древнекаменного века нередко находят скопления лошадиных костей, почти всегда расколотых каменными топорами и обожженных на костре. Это указывает, что в те далекие времена лошади были предметом охоты и, как дичь, употреблялись в пищу.
В Западной Европе, судя по найденным остаткам костей, водились, вероятно, две породы, или расы, диких лошадей: более тяжелая и более стройная.
Одомашнивание лошади началось в глубокой древности, в бронзовом веке. Человек, очевидно, приручал обе породы лошадей — тяжелую лошадь Западной Европы и более легкую и стройную Восточной Европы. В те времена человеку было трудно содержать домашнее животное. Плохой уход, скудный корм, размножение, замыкающееся в тесном кругу, — все это вело к ухудшению породы. Предполагают, что при этих именно условиях и получилась особая малорослая порода лошадей, на существование которой указывают некоторые находки ископаемых костей.
Возможно, что современные пони, или карликовые лошади, Западной Европы — прямые потомки этих малорослых древних пород. Ряд признаков, свойственных пони, сближает их с доисторическими лошадьми.
Широкую известность приобрели шотландские пони. Они происходят с островов Пони, расположенных у берегов северной Шотландии. Эти выносливые животные зиму и лето проводят на скудных пастбищах и остаются там даже в самые сильные зимние бури. На зиму они покрываются густой косматой шерстью, как и дикие лошади.
Шотландские пони.
К этой породе принадлежат самые маленькие из всех пони. Некоторые экземпляры достигают всего 65 сантиметров высоты в загривке.
От доисторических диких коней произошли многочисленные современные породы лошадей. Возникновение этих пород можно отчасти проследить. Все современные породы домашних лошадей разделяются на три группы: восточную, западную и монгольскую.
Восточные лошади выносливого сухого сложения; у них более легкий скелет, чем у других лошадей, и бег быстрее. Самая выдающаяся порода восточных лошадей — арабская. Арабскую лошадь вывозили в другие страны и, скрещивая с нею местных лошадей, выводили новые замечательные породы: английскую скаковую, нашу орловскую рысистую и американского рысака.
Английская скаковая лошадь.
В СССР к типу восточных лошадей относятся туркменские породы (ахал-текинская и иомудская), разводимые в Туркменской ССР; карабахская порода, созданная в Закавказье, — очень красивая лошадь небольшого роста, золотисто-рыжей или золотисто-гнедой масти, и кабардинская порода, которая разводится на Северном Кавказе. К этой же группе относятся породы варварийская, персидская и многие другие.
Арабская лошадь известна во всем мире. Она отличается красотой, выносливостью и быстротой бега. Рост ее невелик: 150–160 сантиметров в плечах.
У арабов лошадь считается самым благородным и полезным животным. Она необходима арабу для его существования. С нею он кочует и путешествует, верхом на ней пасет свои стада, блистает на празднествах и общественных собраниях. Любовь к лошади — врожденное чувство араба, особенно бедуина: он с самого раннего детства привыкает уважать это животное. Лошадь — самый надежный товарищ, любимец всего семейства. Араб наблюдает за лошадью с тревожной заботливостью, изучает ее нрав, потребности, воспевает ее в стихах, прославляет в песнях. Лошадь — самый приятный предмет для беседы араба.
Жеребенка воспитывают арабы с особой тщательностью и смотрят на него, как на члена семьи. С восемнадцатого месяца начинается обучение жеребенка. Первый его воспитатель — мальчик. Он водит лошадь на водопой, на пастбище, чистит ее и заботится о ней. Оба учатся одновременно: мальчик постепенно становится наездником, жеребенок — верховым конем. Но никогда молодой араб не заставит своего воспитанника-жеребенка работать слишком много, никогда не будет требовать от него того, что выше его сил. На третий год впервые надевают на молодого коня седло; по окончании третьего года его постепенно начинают приучать к выносливости и быстроте. Лишь тогда, когда лошадь достигла седьмого года, ее считают выученной.
Арабская лошадь.
Хорошо воспитанная арабская лошадь неутомима. Блент, много раз ездивший на Восток, чтобы специально ознакомиться с самыми лучшими лошадьми, рассказывает: «Арабская лошадь — смелый скакун, может быть, самый смелый во всем свете. Быстрота ее соединяется с выносливостью. Если бы устроить состязания арабской лошади с английской, на коротком расстоянии в три мили победила бы английская, но на расстояние больше пяти миль английской лошади было бы труднее состязаться с ней, а на двадцать миль, я уверен, только редкая английская лошадь может с ней равняться. Она, повидимому, способна проходить и с тяжелой ношей большие расстояния, не уставая. Рассказывают очень много о быстроте арабских лошадей, но трудно выяснить что-либо определенное, так как бедуины не устраивают правильных скачек. Они не умеют объезжать своих лошадей так, чтобы те могли вполне проявить все свои скаковые способности. Арабскую лошадь приходится сильно погонять, чтобы она прошла галопом без остановки более одной-двух английских миль. Даже при необходимости торопиться постоянно прерывают езду остановками и отдыхами; непрерывная езда в течение целого дня для нее вещь незнакомая. Тем не менее арабы проезжают галопом, с частыми отдыхами, чрезвычайно большие расстояния и остаются в пути иногда целый месяц. В это время лошади получают очень недостаточный корм и часто целые дни лишены воды; к тому же они подвергаются всем переменам погоды — жаре, холоду и сильному ветру. В таких условиях арабских лошадей ценят больше за их силу и выносливость, чем за быстроту».
Наша замечательная порода орловских рысистых лошадей, или орловских рысаков, по своим качествам выше всех рысистых пород Запада. Начало ей было положено в 1778 году скрещиванием арабской лошади с датской и голландской. В связи с большим вниманием, обращенным в СССР на коневодство, эта порода имеет особенно важное значение.
Западные породы лошадей распространены не меньше, чем восточные. Они крупнее, чем восточные, массивны, ширококостны. Бег их не так быстр, как у восточных пород, они медлительнее и спокойнее. Сюда относятся крупные породы — фламандская, датская, першерон, арден, клейдесдаль и русская порода битюг.
Першерон.
К монгольской группе лошадей относятся породы, выведенные в азиатских степях: киргизская лошадь (разводимая в Казахстане и Киргизии, отличающаяся своей выносливостью), забайкальская и другие породы.
Лошади быстро и легко дичают. Стада одичавших коней, которые водятся в степях Южной Америки, произошли от домашних лошадей, завезенных европейцами. Как известно, в Америке до ее открытия и колонизации европейцами лошадей совсем не было.
Цимарроны, как называют в Америке одичавших лошадей, живут теперь во всех частях пампы многочисленными табунами, которые иногда состоят из нескольких тысяч голов. Они причиняют много вреда. Цимарроны не только уничтожают хорошие пастбища и посевы, но и уводят с собой домашних лошадей. Местные жители в пампе едят мясо жеребят и кобыл цимарронов, а также приручают их для верховой езды. Определенного типа в строении тела и окраске эти лошади не имеют.
«Тщетно ищешь, — говорит Чуди, — по крайней мере в этой части пампы, однородный тип в породе лошадей; встречаешь лишь пеструю смесь форм, величин и цветов. Особенно часто замечал я пегих лошадей. Я часто имел случай наблюдать много сотен согнанных вместе животных и каждый раз тщетно искал описанный различными путешественниками тип лошади пампы и признаки, которые можно было бы считать общими для всех этих животных. Я не хочу отвергать, что такой общий характер может встречаться у лошадей пампы к югу от Буэнос-Айреса, но этого нет в тех частях страны, по которым я путешествовал».
О жизни одичавших лошадей в пампе Александр Гумбольдт рассказывает следующее:
«В летнее время под отвесными лучами солнца, никогда не закрывающегося тучами, вся трава желтеет, выгорает и превращается в пыль, земля покрывается трещинами, словно от многочисленных землетрясений. Среди густых облаков пыли, мучимые голодом и нестерпимой жаждой, лошади и скот носятся, вытянув шеи и раскрыв рты, чтобы по более влажной струйке ветра учуять, где находится еще не вполне высохшее озеро… Когда палящий зной дня сменится прохладой ночи, лошади все же не могут найти покоя. Ночью их преследуют летучие мыши кровососы.
Но вот после долгой засухи наступает благодатное время дождей. Все меняется. Едва дождь смочит землю, как вся степь покрывается чудесной зеленью. Теперь кони и рогатый скот пасутся в полном довольстве. Когда же трава вырастет, новые опасности ожидают животных. В траве таится ягуар и неожиданным прыжком настигает коня или жеребенка. Вскоре от дождей разливаются реки. Матки с жеребятами собираются на более возвышенные места, которые вскоре остаются небольшими островами среди огромного водного пространства. С каждым днем сухой земли делается все меньше и меньше. Пастбища исчезают под водой, и животные, сбившись в кучи, плавают целыми часами, скудно питаясь ветками торчащих из воды кустарников. Немало жеребят тонет или гибнет от нападений аллигаторов».
Лошади родят зрячих и покрытых шерстью жеребят, которые могут стоять и бегать через несколько минут после появления на свет. Они сосут мать приблизительно в течение пяти месяцев.
Ранней весной лошадь покрывается короткой и гладкой летней шерстью, а осенью — более длинной и густой. По окраске шерсти лошади чрезвычайно разнообразны, начиная от черной — вороной — масти и кончая сивой. Впрочем, совершенно белые лошади со светлой кожей встречаются очень редко. Гораздо чаще бывают серые лошади в «яблоках», где наряду с белыми встречаются и волоски черного цвета. С годами они постепенно белеют. Бурая и рыжая окраска, свойственная большинству лошадей, близко подходит к цвету шерсти диких лошадей. Если окраска светлая — это саврасые, песочно-желтые масти; если она переходит в серый цвет — это мышастые масти; при этом иногда заметна и черная полоса вдоль спины. Рыжевато-желтую окраску имеют некоторые породы пони.
Лошади подвержены многим заболеваниям. Очень распространена среди лошадей болезнь шпат, или наколенница, вызывающая опухоль, а потом и отвердение суставов. Другая болезнь — мыт; при этой болезни у лошади бывает слезотечение и опухают железы под подбородком. Сап внешне проявляется сильным воспалением слизистой оболочки носовых путей, — это смертельная и очень заразительная болезнь, передающаяся человеку. Лошади страдают также от наружных и внутренних паразитов. Особенно распространена лошадиная аскарида — круглый кишечный глист.
Лошадь используется человеком как рабочее животное и не откармливается на мясо. Но в некоторых странах Востока лошадиное мясо — излюбленная пища. У нас в СССР конину едят татары, казахи, киргизы и башкиры. В гигиеническом отношении лошадиное мясо обладает ценными качествами; лошади не поддаются заражению чахоткой, в их мясе не бывает также трихин. По вкусовым качествам мясо жеребят превосходно, особенно по сравнению с более грубым мясом взрослых лошадей.
Лошадь имеет одну особенность: она мало обращает внимания на предметы, находящиеся в покое, но движущиеся предметы она замечает гораздо лучше человека. Способность лошади ориентироваться выступает особенно ярко, когда она попадает в условия, при которых человек мало может ею руководить, например в снежные бури или при переходах в высоких горах. Тогда становится ясно, как хорошо это животное запоминает местность и умеет преодолевать встречающиеся препятствия. При хорошем уходе лошадь может дожить до сорока лет. Обычно же она не достигает этого возраста и уже в двадцать лет становится старой, такая ранняя старость связана с недостаточно хорошим уходом.
В начале этого столетия ходило много рассказов о необычайном уме и способностях некоторых лошадей. Известный тогда жеребец, «Умный Ганс», будто бы умел читать и считать и производил в уме сложные арифметические действия. Свои ответы он выстукивал ударами копыт. Хозяин других «умных» лошадей, торговец драгоценными камнями Кралль, даже написал в 1912 году книгу «Мыслящие животные». Эти «мыслящие» лошади тоже некоторое время были знамениты.
Некоторые ученые — профессор Цур-Штрассен. (редактор последнего немецкого издания «Жизни животных» Брэма), профессор Гойтельман и другие — высказали мнение, что Кралль бессознательно подает лошадям знаки (например движением головы или бровей, когда лошадь, выстукивая число, доходит до требуемой цифры). Слушаясь этих знаков, животные перестают стучать в нужный момент копытом той или иной ноги. При проверке не раз выходило, что если хозяин лошади не знал правильного ответа на вопрос, то и лошадь не могла выстукать решение задачи.
Краллю как-то предложили прикрыть глаза лошади наглазниками, чтобы она не могла видеть сигналов — движений руки, головы или глаз.
Когда наглазники были надеты на лошадей, это тотчас отразилось на результатах опытов. Лошади путали цифры и буквы. Они «забыли» даже сложение и вычитание, не говоря уже о более сложных математических вычислениях. Кралль утверждал, однако, что его лошади просто не привыкли к наглазникам и что даже человек, если ему надеть на глаза непривычные для него очки, чувствует стеснение и может наделать ошибок. Во всяком случае, мало-помалу слава «мыслящих лошадей» померкла.