Катапульты вновь выстрелили, и воздух наполнился летящими телами и криками. Кое-кого из пленников орки подожгли, прежде чем отправить в полет, и теперь они яркими кометами проносились над головами; никто из тех, кто слышал их жалобные крики, никогда не смог забыть их. Часть тел упала на передние ряды, прибивая людей к земле и ломая в щепки копья.
А затем они впервые увидели врага. Орки шли вперед, и казалось, что на людей движется зеленая, пышущая яростью стена. Они обошли скальный выступ — быстро обежали его, так легко, словно их ноги не касались земли, — и начали заполнять собой ущелье. На их широких плечах покоились копья, в руках они держали массивные деревянные щиты. Они шли строем, и Зигмар поразился их дисциплинированности. Взгляды красных глаз не отрывались от его воинов, и он читал в них ярость, которая вот-вот вырвется наружу. На мгновение Зигмар ощутил неуверенность.
Над орками возвышалось немало троллей, похожих на ходячие валуны. На их уродливых глупых лицах не отражалось ни тени мысли, но Зигмар знал, насколько опасны эти твари в сражении, когда их черты искажаются дикой ненавистью. В когтистых лапах они держали оружие, сделанное из костей, черепов и камней. У многих с поясов свешивались гнилые рыбины, трупы людей и домашнего скота. Тролли ворчали и пыхтели, позволяя оркам гнать себя вперед.
Между орков тысячами сновали гоблины. Их отвратительные лица всовывались из-под капюшонов, тела, грязные и воняющие дерьмом, были прикрыты тряпками, кое-как сметанными вытянутыми и высушенными кишками. Они рассеялись меж камней и скал, что-то бормоча и перекрикиваясь меж собой. Рядом с рядами пехотинцев неслись сотни волков, на спинах которых сидели гоблины. Волки, худые и голодные, явно давно не получали еды от своих хозяев, которые хотели, чтобы звери были злее в битве. «В этот день моя судьба соткана из грубой нити», — подумал Зигмар.
Две армии смотрели друг на друга, разделенные четвертью мили. Они стояли так близко, что могли рассмотреть мелкие детали из снаряжения своих противников: клыки, которыми орки протыкали носы, крючковатые наконечники их копий, шипы на щитах, части тел, свешивающихся, как куски туш в лавке у мясника, с их потрепанного знамени.
Орки заполнили весь перевал, и Зигмар увидел, что их армия имеет куда больше рядов, чем его собственная. К тому же, никто не знал, сколько вояк оставалось у них в резерве. Зигмар заметил гоблинов верхом на пауках, пробирающихся по склонам стен перевала, и понадеялся, что затаившиеся асоборны разберутся с ними.
Затем войско зеленокожих погрузилось в тишину. Умолкли барабаны, орки прекратили свои насмешки, гоблины задрожали в страхе. Откуда-то издалека донесся едва слышимый ритмичный гул, похожий на шелест крыльев огромной птицы. Вопль отчаяния вырвался у людей, когда они заметили черную тень, появившуюся в небе над горами.
Тварь была похожа на птицу, но чем ближе она подлетала, тем яснее становилось, насколько она велика. Шум исходил от ее кожистых крыльев, заканчивающихся когтями. Длинную отвратительную шею венчала вытянутая голова, усеянная шипами и снабженная острыми зубами. Хвост, оканчивающийся изогнутыми железными лезвиями, изящно раскачивался в воздухе. Когда тварь приземлилась на поле боя, она обернула хвост вокруг мускулистых лап. Свет отразился от ее чешуек, заставив их засверкать. Тварь фыркнула и помотала головой, не сводя черных пронзительных глаз с перепуганных людей.
Это была виверна, привезшая на своей спине военачальника орков. Зигмару еще не приходилось встречать такого огромного зеленокожего — он был выше, чем свойственно его племени. Его раздутая, уродливая голова привлекала к себе внимание. Всадник и его тварь неподвижно сидели на скале. Затем, вождь не торопясь поднял вверх руку с топором. Орки взревели, выставив уродливые лица меж щитами. Так они напоминали уродливых злых горгулий. Они потрясали оружием и веселились, предвкушая бойню. Тролли размахивали своими дубинами, не особо заботясь об окружающих, — так они приводили себя в ярость перед боем. Рычали волки; гоблины, увидевшие, насколько велика их армия, приобрели немного мужества и теперь рыскали туда-сюда, дразня стоящих перед ними людей непристойными жестами. Все они производили ужасающий шум, и Зигмар заметил, что многие его воины оглядываются в страхе.
— Так вот она, эта тварь, пролившая реки крови, в которых утонул перевал. Труби в рог, — приказал он одному из своих танов.
По перевалу пронесся долгий, протяжный зов рога. Все посмотрели на Зигмара, который, выпрямившись, стоял в Орлином Гнезде, завернувшись в плащ из шкуры Скаранорака и крепко сжимая в руке Гол Мараз. Когда он заговорил, его низкий голос разнесся от одной стены перевала до другой.
— Сегодня великий день, ибо мы встретились с самым опасным из всех врагов. Я говорю не о толпе зеленокожих, стоящей перед нами, я говорю о страхе, с которым каждый из нас сражается в своем сердце. Только страх может сокрушить нас. Посмотрите направо, и вы увидите лицо своего соседа. Прикройте его щитом. Покрепче сожмите клинок и копье, и постарайтесь удержать линию, не смотря ни на что. Племена людей объединились, и ничто не в силах одолеть нас. Пусть ваши мечи уничтожат тех, кто так долго унижал нас. Никогда более человечество не будет дрожать при виде врага, ибо, объединившись, мы превратились в стальной заслон. Объединившись, мы выстоим.
Солдаты радостно завопили, ударяя копьями о щиты и стуча по земле ногами. Когда они вновь обернулись к врагу, с их лиц исчез страх. Передние ряды уперли копья в землю и с громким треском одним движением выставили их перед собой. Мечники извлекли клинки из ножен, кое-кто из них лизнул лезвие, другие поцеловали рукояти. Лучники натянули тетиву.
Орки стояли, слегка присев, соединив щиты и выставив вперед наклоненные копья. Они походили на темный лес, состоящий из ржавых клинков. Гоблины высунулись из-за валунов и приготовились стрелять, на их физиономиях появились злобные ухмылки.
Первыми в атаку пошли берсерки. Безо всякого приказа все четыре сотни воинов бросились вперед, к центру линии орков, оставив за собой кавалерию и по мере приближения к врагу все увеличивая скорость бега. Они кричали, широко разевая рты, по подбородкам у них текла кровь, смешанная со слюной. Мечи и топоры они вскинули высоко вверх.
Хихикающие гоблины выступили из своих укрытий и начали прицеливаться в бегущих людей, в чьих глазах теперь пылал гнев. Берсерки жаждали крови, и кровь вот-вот должна была пролиться.
Кое-кто их гоблинов, не выдержав, выстрелил слишком рано, и их стрелы, не принеся никакого вреда, ударились о скалы перед мчащимися вперед берсерками. Они попытались выстрелить еще раз, но их подвела дрожь в пальцах. Задрав головы, они смотрели на приближающихся людей, чьи лица были искажены ненавистью. На бегу берсерки протяжно завывали, пугая врагов. Те их гоблинов, что были похрабрее, выстрелили залпом, но ни одна стрела, к их ужасу, не достигла цели. Берсерки поклонялись могущественным богам войны, поговаривали, что их божества куда ближе к Тьме, чем божества большинства людей, и в тот день боги выставили щит и защитили своих диких почитателей.
Гоблины подались назад, не сводя глаз с приближающейся смерти. Затем, с яростью, рожденной Ульриком, берсерки обрушились на них. С невероятной скоростью берсерки мечами и топорами рубили всех вокруг себя, снимая головы и отрубая ноги. Не замедляя шага, они подпрыгивали в воздух, и их лезвия обрушивались на головы, прорубая черепа. Гоблины вопили и падали на землю, бросая оружие. Многие из них обмочились от страха. Берсерки, почти не обращая на них внимания, шли по их телам, потому что их лезвия требовали орочьей крови. На бегу они подносили клинки к горлу, тем самым демонстрируя свои намерения.
Орки заворчали, многие начали выть от ярости. Вот-вот воины должны были сойтись в смертельной схватке.
Зигмар, потрясенный, смотрел, как одно из мелких подразделений его армии идет в атаку. Они видел, что линия орков зашаталась и стала менее ровной. В тех местах, где недисциплинированные орки пробирались в передние ряды, чтобы сразиться с людьми, стена щитов была нарушена. Орки вскидывали вверх оружие, выли и скрипели зубами.
— Да уж, дисциплинированная у тебя армия, — с удовлетворением произнес Зигмар, наблюдая за орочьим военачальником, который слез со своего ужасного «скакуна» и теперь кричал на своих командиров, приказывая им выровнять линию. Это не помогало, потому что дикие твари почувствовали запах крови, и теперь ничего не могло остановить их. Зигмар понял, что у него появился шанс, пренебречь которым было нельзя.
— Трубить атаку! — приказал Зигмар. — Вперед идет кавалерия. Пики опустить. Нам надо прорвать строй.
Его тан затрубил в рог, а стоящие в рядах бойцов музыканты повторили мелодию. Звонкая трель пронеслась по долине, вызывав улыбки на губах всадников. Пендраг и Вольфгарт вскинули пики и закричали:
— В атаку, люди унберогенов!
Их крик подхватили командиры по всей линии, и всадники двинулись вперед. Звенели уздечки, лошади встряхивали головами, широко раскрывая глаза, рвались в бой. На губах у них выступила пена.
Берсерки и орки бросались друг на друга, одержимые равной яростью, что пылал в их крови. Лица берсерков были искажены гневом, уродливые вытянутые морды орков с массивными челюстями стали еще уродливей из-за раззявленных пастей, из которых вырывался дикий вой.
Оба войска с трепетом наблюдали за тем, как две линии сошлись, врезавшись друг в друга с громовым треском.
Вождь берсерков первым из всех убил врага. Подпрыгнув, он одним ударом острого, как бритва, лезвия снес орку голову с плеч. Его собратья сражались рядом с ним, вспарывая плоть и дробя кости врагов. Воинское искусство берсерков, не ведомое оркам, не ступало их ярости, и Зигмар с удивлением смотрел, как эти люди появлялись то тут, то там, нанося зеленокожим удары.
В первые минуты битвы потрясенные люди наблюдали за тем, как берсерки прорубаются сквозь ряды орков. Но военачальник орков тоже это видел, и он знал, что надо делать. По его сигналу первые ряды орочьих копейщиков медленно пошли вперед. Вожак понимал, что на открытом пространстве и при наличии свободы маневра все преимущества были за берсерками, но при столкновении с плотной стеной щитов им придется поумерить пыл. Копейщики перешли на бег, держа строй. Берсерки, охваченные горячкой боя, не замеч