Жизненное пространство — страница 17 из 54

Сзади резко взвизгнули тормоза. Он кинул взгляд на дисплей, заметив, как мощный внедорожник стремится повторить его маневр, высекая искры из бетонного ограждения, потом свет его фар скрылся за поворотом, а спустя секунду появился вновь.

Борт «Гесселя» сиял прежним глянцем.

«Бронированный», — машинально подметил Горкалов.

Он видел, как опустилось затемненное боковое стекло машины, и из салона показалась рука с импульсным пистолетом.

«Нет, в такие игры мы играть не будем», — спокойно подумал Илья, еще немного увеличив скорость.

«Гессель» опять скрылся за скруглением серпантина, а световой столбик в окошке электронного спидометра его машины уже дрожал у опасной отметки ста восьмидесяти километров в час.

Серое полотнище скоростного спирального спуска с шелестом стелилось под широкие колеса «Гранд-Элиота»; система оповещения лазерных дальномеров захлебывалась тонким визгом, предупреждая о бетонном ограждении, которое проносилось впритирку с левым бортом, но Горкалов не снижал скорости, продолжая балансировать на грани — чуть дрогни рука, и все — ни один хирург потом не соберет…

Наконец свет фар «Гесселя» окончательно померк за закруглением серпантина. Крупная градина пота скатилась из-под седых, коротко стриженных волос Ильи, щекотливой дорожкой пробежала по носу и сорвалась, когда он мотнул головой.

Спуск стал уже и круче. Указатели дорожных развязок теперь не мелькали так часто — приближался нулевой ярус огромного города. Световые росчерки реклам сменились облупленными и порядком запущенными щитами, на которых болтались обрывки пластбумажных плакатов, разметка полос скрадывалась валяющимся тут и там мусором, лампы освещения под низким, давящим потолком горели дай бог через две-три, так что «Гранд-Элиоту» пришлось значительно снизить скорость.

Нулевой ярус любого мегаполиса всегда пользовался дурной славой, и столица Элио не являлась в этом смысле каким-то исключением из правил: тут начиналось самое настоящее «дно» города, даже кварталы бедноты и те располагались выше, а в этом сумеречном пространстве обретались в основном наркоманы, нищие, рано постаревшие, истрепанные жизнью проститутки и прочие обломки процветающего наверху общества.

Горкалов притормозил, сбросив скорость до ста километров в час.

Недавно обновленный плакат на очередном рекламном щите по-честному предупреждал:

«Внимание! Вы въезжаете на территорию с минимальным присутствием сил правопорядка!»

Илья бросил взгляд на экран.

Пятно от фар «Гесселя» плыло на один виток выше. Дрянная все-таки машина. Слишком тяжелая из-за своей брони и соответствующего тоннажу шасси. Но красивая.

Серпантин кончился внезапно, просто рассыпавшись целым веером тускло освещенных, замусоренных улиц. На широкой развязке, оседлав гравиборды, развлекалась банда подростков. Появление «Гранд-Элиота» они восприняли с немым изумлением, но пара пацанов, несмотря ни на что, успела метнуться ему наперерез и прыгнуть, перемахнув через капот прямо перед лобовым стеклом.

Горкалов, чуть снизив скорость, влетел в узкое, захламленное ущелье улицы, собирая низким бампером машины разбросанные повсюду пластиковые коробки; банда малолетних гравибордистов с визгом и улюлюканьем неслась ему вслед, из немногочисленных оставшихся незаколоченными окон высовывались привлеченные уличным шумом лица, и весь этот переполох, естественно, не остался без внимания. Из провалов выбитых витрин, за которыми, как был прекрасно осведомлен Илья, функционировали разного толка притоны, показалось и исчезло несколько мрачных, не внушающих никакого доверия личностей.

Все это промелькнуло мимо, где-то на периферии сознания. Илья резко затормозил у более или менее приличной, ярко освещенной витрины, выбрался из машины и, не оглядываясь, пересек улицу.

Внутри небольшого магазинчика витал прогорклый, удушливый запах дна — так специфически воняет только тут да еще в тюрьмах, — это Илья знал не понаслышке. Не останавливаясь в дверях, он прошел прямо к низкому прилавку, за которым восседал хмурый, неопрятно одетый тип с недельной щетиной на сухих, изможденных скулах.

— Упаковку пива и две дозы эреснийской травы! — потребовал Илья Андреевич, облокотившись о прилавок.

Хозяин магазинчика посмотрел сквозь мутное стекло витрины.

— Машину не жалко? — как бы между прочим осведомился он.

Горкалов не оглянулся, хотя был твердо уверен, что его «Гранд-Элиот» уже пытаются «разуть».

— А что ей станется? — спросил Илья.

Хозяин молча пожал плечами. Скрывшись под прилавком, он извлек из-под него затребованную упаковку пива, потом, еще раз неодобрительно покосившись на Горкалова, неуловимым движением достал две плотно набитые папиросы.

— Сорок семь.

Илья не носил с собой оружия, но зато несколько сот кредитов не на электронном счету, а наличными, он держал при себе всегда. Вынув из кармана мерцающую банкноту, достоинством в пятьдесят универсальных единиц, он положил ее на прилавок, забрал папиросы с подозрительно пахнущей начинкой и, не дожидаясь сдачи, потянулся за пивом, когда с улицы донесся визг тормозов, за которым последовал глухой удар, затем хлопнули две двери, и чей-то голос болезненно и хрипло выкрикнул:

— Ты что делаешь, твою мать?!

В ответ раздался приглушенный хлопок выстрела, еще один, еще, кто-то истошно завыл, снова хлопнул выстрел, но уже не из импульсного пистолета, жалобно звякнуло пробитое пулей стекло, и витрина внезапно рассыпалась мутным серебристым дождем.

Хозяин магазинчика, грязно ругаясь, нырнул под прилавок, а Илья, не дожидаясь, пока тот достанет припрятанный там ствол, метнулся к дверям.

Пустынная несколько минут назад улица сейчас напоминала разворошенный муравейник.

За его «Гранд-Элиотом», бампер к бамперу стоял черный «Гессель». Две его двери были распахнуты, и самый ушлый из пацанов, бросив свой гравиборд, уже выдирал что-то из приборной панели, пока взрослое население трущоб с остервенением пинало два изломанных, хрипящих тела. Рядом, привалившись к стене, сидел, широко раскрыв стекленеющие глаза, неопрятный человек неопределенного возраста. В руках он сжимал монтировку, а в его лбу чернела аккуратная дырочка.

Из-под капота «Гесселя» торчала дергающаяся в судороге нога еще одного мародера. На Горкалова в общем содоме никто не обращал внимания — вся бессмысленная злоба этих людей была сейчас направлена на двух чужаков, которые нагло вторглись на их территорию с оружием в руках.

Проходя мимо, Илья без любопытства взглянул на них, но смотреть там, собственно, было не на что — озверевшие обитатели дна пинали уже не человеческие тела, а какие-то бесформенные кули…

С «Гранд-Элиота» успели снять только колпаки, «дворники» да выбили одну фару.

— Ну-ка, прочь! — цыкнул Илья на подростка, который примерялся к колесу его машины.

Пацан поднял на него взгляд, в котором наивный детский испуг смешивался с уже проникшей в его сознание бессмысленной, тупой злобой обитателя трущоб. Побелевшие пальцы цепко сжимали монтировку.

— На… — Горкалов вытащил еще одну банкноту в пятьдесят кредитов. — Видишь, впереди ящики? Откинь-ка их в сторону.

Пацан несколько раз моргнул, а потом бегом кинулся выполнять поручение.

Илья оглянулся. Два тела уже не дергались.

«Остановился купить пивка, полковник?» — с горькой иронией подумал он, зная, что себя не обманешь — подставил он этих горе-киллеров, холодно, трезво просчитав и свои действия, и реакцию обитателей городского дна.

Сто кредитов и четыре трупа.

«Сильно подешевела человеческая жизнь…» — с такой мыслью Горкалов заставил машину резко рвануться вперед.


* * *

Выбравшись из района городских трущоб, Илья не стал подниматься на более цивилизованные уровни, а повел машину к следующему этапу своей ночной одиссеи — городской свалке отходов, расположенной за северной окраиной столицы, неподалеку от стеклобетонных равнин космического порта.

Такое взаимное расположение двух несовместимых, казалось бы, структур, на самом деле, было вполне обоснованно: огромный город порождает массу мусора, который нужно как-то утилизировать, и лучшим способом для этого были именно чаши стартовых мест в грузовых терминалах космического порта. Мусор, спрессованный в специальные брикеты, свозили в бункеры, расположенные под стартовыми столами челночных кораблей, и те сжигали его огнем своих двигателей при старте.

Так же, как городские трущобы, свалка являлась весьма своеобразным местом, где обитала определенная категория людей.

Илья иногда бывал тут, не из-за привязанности к подобного рода местам, конечно, а из-за одного человека, с которым жизнь обошлась двадцать лет назад намного круче, чем с ним самим.

Не всем офицерам удалось с одинаковым мужеством перенести крах Конфедерации, некоторые покатились по наклонной, но в понятии Ильи Андреевича это не значило, что им нужно еще и поддать пинка, жизнь — сложная штука…

Въехав на территорию свалки, которая по своей протяженности и планировке могла поспорить с мелким провинциальным городком, он уверенно свернул в один из проездов, расчищенных автоматическими бульдозерами, которые трудились тут днем и ночью.

Увидев небольшой фургончик, перед которым в жестяной бочке горел огонь, он посигналил.

Спустя минуту дверь убогого жилища открылась, и на пороге показался старик. Окинув мутным взглядом освещенный участок, он узнал машину Горкалова и помахал рукой — подъезжай к огню.

Илья не стал спорить, вывел «Гранд-Элиот» в мерцающий круг света и заглушил двигатель.

Старик сел на перевернутый кверху дном ящик и протянул к огню морщинистые руки. Горкалов достал купленное пиво, вылез из машины и так же молча сел рядом с ним.

— Проблемы? — спустя некоторое время осведомился старик, покосившись не то на Илью, не то на привезенное им пиво.

— Не знаю, — откровенно произнес Горкалов, глядя в мятущиеся языки пламени. — По большому счету — да. Мне нужна твоя помощь.