Ни он, ни Горкалов, ни кто-либо другой не знали, что на самом деле разум этого гуманоида спустя несколько часов очнется в дрожащем от холода молодом и здоровом теле, за сотни световых лет отсюда, в Сердце Харма.
Голубокожий смеялся над собственной смертью, но никто не слышал его смеха…
Ситуация начала проясняться, когда заработали десять основных боевых постов Генштаба.
Тактический зал оживал, наполнялся жизнью вырванных из долгого сна электронных систем и напряженным звуком человеческих голосов.
Шейла, которой была совершенно чужда и непонятна эта пробуждающаяся на ее глазах жизнь, чувствовала себя пятым колесом в телеге. Получив неожиданный тайм-аут, она сидела и курила, глядя, как кибернетическая система генерального штаба выдает развертку тактических данных, транслируя их в окна четырех псевдомониторов, расположенных перед ней в толстом материале овальной столешницы.
Взгляд Горкалова несколько раз останавливался на девушке, но полковник воздержался от комментариев, понимая, что она, только что выйдя из своего первого боя, не в состоянии сейчас адекватно включиться в работу.
…Над их головами продолжала полыхать и рушиться столица Элио. Человеческий город-мегаполис обладал одним неоспоримым недостатком — за всеми своими плюсами и удобствами он не выдерживал никакой критики в плане обороноспособности, и сейчас, после разрушительных столкновений шагающих боевых машин, которые сошлись в смертельной схватке на улицах его цоколя, Раворград продолжал содрогаться от цепной реакции локальных катастроф, вызванных разрушениями коммуникаций, обрывом энергомагистралей, ослаблением точно сбалансированных несущих конструкций.
В зал вошел вызванный Горкаловым лейтенант Сокура.
Он был бледен, но держался на удивление ровно, сохраняя самообладание.
— Николай, подойди сюда, — предупреждая его попытку отрапортовать, приказал Илья. — Что наверху? — спросил он, устало массируя покрасневшие веки.
— Плохо. Пожары усиливаются. На улицах масса народа. Началась паника, все стремятся покинуть город.
— Разумно, — скупо ответил Горкалов. — Мне нужна информация по базе РТВ. Сколько машин находилось в боксах на момент вторжения?
Сокура нахмурился.
— Сэр, я только что говорил о людях, которые в панике пытаются покинуть город, — напомнил он.
— Николай, мы ничем не можем сейчас помочь им, — неестественно ровным тоном ответил Горкалов. — Отсюда, — он обвел жестом огромный зал, — можно контролировать ситуацию в отдаленных участках космоса, в лучшем случае, — в околопланетном пространстве Элио, но никак не в Раворграде.
— Тогда почему мы…
— Не выйдем на улицу? — Горкалов поймал взгляд лейтенанта и удержал его. — Потому что мы не имеем права на это, — продолжая смотреть в глаза Николаю, ответил он. — На нас напали извне, из космоса. Атака еще не отбита, и неизвестно, какой противник противостоит нам.
Скулы Николая обтянуло кожей.
— Да, сэр… Я понимаю…
— Под атакой не только Элио, Ник, а все Человечество. Да, мы можем выйти на улицу и попытаться спасти одного-двух человек, возможно, нам даже удастся вывести сотню людей в безопасное место, но что тогда будет вот с этим? — Илья постучал костяшками пальцев по глубинной поверхности пятиметрового стола-монитора, в объеме которого проецировался участок спирального рукава Галактики с яркими маркерами человеческих миров. — Станция ГЧ Элио уничтожена, мы потеряли связь с остальными мирами, но хуже всего то, что Элианский узел невозможно продублировать — он являлся основой основ, базовым узлом сети Интерстар, и вряд ли в ближайшие годы возникнет реальная возможность собрать воедино разрушенный сегодня механизм виртуального единения планет…
Его монолог был прерван докладом с боевого поста:
— Система спутникового контроля переориентирована, сэр!
Это были хорошие новости. Прошло всего десять минут с того момента, как заработали компьютеры тактического зала, но Илья уже устал от ощущения собственной слепоты. Наконец они могли взглянуть на околопланетное пространство и непосредственно на поверхность Элио, пользуясь системами многочисленных орбитальных спутников.
— Внимание сюда… — приказал он, коснувшись нескольких сенсоров. Проекция спирального рукава Галактики исчезла, на ее место пришло схематическое изображение орбитальных конструкций, окружавших родную планету.
…Огромный клиновидный крейсер плыл в районе высоких орбит. Его корпус, лишенный габаритных и навигационных огней, казался темным и зловещим.
«Процесс: Сканирование»,
— высветил монитор.
Доклад боевой системы прошел во всеобщей напряженной тишине. Сейчас кибернетическая система генштаба Конфедерации, перехватившая при содействии операторов контроль над большинством спутников Элио, использовала все доступные средства, чтобы опознать корабль и по возможности выяснить его внутреннюю начинку.
Отчет по идентификации пришел быстрее, чем его ожидали окружившие центральный монитор офицеры.
«Крейсер „Орфей“, класс „Светоч“. Бортовое вооружение: пятнадцать истребителей класса „Фантом“, два штурмовых транспорта „Нибелунг“, ракетно-лазерные комплексы „Прайд“, главный калибр — аннигиляционная установка „Свет“.
Пропал двадцать лет назад при невыясненных обстоятельствах….»
Спину Горкалова прошиб холодный пот.
— Информация по Воргейзу полностью подтверждается… — в гробовой тишине произнес он, делая очевидный вывод из результатов сканирования.
В этих словах Горкалова было все — и невысказанные до конца при беседе с Шефордом опасения, сделанные на основе анализа исторической информации, и горечь по поводу справедливости собственного провидения, и боль, и злость на себя и тех чиновников, кто не только не смог предупредить удар, но содействовал ему, провоцировал своими действиями…
Пока в его голове мелькали эти полуосознанные мысли, бесстрастная система продолжила доклад:
«…работает в полном автоматическом режиме. Наличие экипажа не обнаружено. Установка главного калибра продолжает накопление критической массы. Резерв времени на противодействие — семь минут».
Семь минут до удара по Элио аннигиляционной установки «Свет»!
В напряженной тишине зала звук тонового сигнала, который издавал мобильный коммуникатор Горкалова, когда он набирал цифры, показался всем оглушающе громким.
Все обернулись, глядя на полковника, который уже набрал номер и напряженно ждал ответа.
— Да? — раздался наконец голос, и Горкалов тут же узнал его. Именно этот человек разговаривал накануне с Шефордом, и именно он отдал приказ на физическое устранение Ильи Андреевича. Мысль, которая заставила Горкалова набрать этот номер, зафиксированный следящим устройством его ноутбука во время перехвата, была абсолютно справедливой.
— Это полковник Горкалов, — сухо представился он. — Я говорю из тактического зала генштаба Конфедерации.
На том конце связи несколько секунд висела тишина, затем голос резко ответил:
— Что за фокусы со спутниками, полковник? Вы перехватили систему управления…
— На орбите крейсер класса «Светоч», — оборвал его Горкалов. — На его борту заряжается аннигиляционная установка. У нас осталось шесть минут на противодействие.
— Ну так сбейте его! — в голосе, помимо издевки, прозвучал плохо скрытый страх.
— В моем распоряжении нет оперативных резервов! Система генштаба при консервации отрезана от функциональных боевых точек.
— Тогда, какого Фрайга, вы мне звоните, полковник? Хотите доказать, что еще живы?
— Мне нужны коды связи с пусковыми комплексами наземного и орбитального базирования, — пропустив мимо ушей его слова, ответил Горкалов. Все движение в тактическом зале замерло. Двадцать пять офицеров, слушавших разговор по громкой связи, застыли в немом ожидании развязки.
— Страшно, полковник? Не хотите на тот свет?
— Господин министр, вы потеряли совесть, но не нужно терять остатки здравого смысла. Думаю, что братская могила вас не устраивает, так же как меня. Передайте коды управления!
— Мне нужны гарантии личной безопасности.
— Вы их получите.
— Какие?
— К Фрайгу, генерал! — не выдержав, все же взорвался Горкалов. — Мне нет дела до твоей продажной шкуры, и перестань торговаться, как базарный дройд! Осталось пять минут. Или ты даешь мне коды, или…
— Принимай… И будь ты проклят!
Страх перед неизбежной смертью пересилил гордыню и амбиции. Генерал просто хотел жить, а туманное, неопределенное будущее показалось министру обороны Элио в этот миг предпочтительнее, чем неизбежная смерть через строго лимитированный отрезок времени.
Горкалов быстро записал продиктованные цифры и тут же обернулся.
— Вводите! Запуск по пеленгу немедленный!
— Убей бог, я не понимаю смысла этой акции… — Майор Шерман стоял на ступенях штаба Конфедерации Солнц, мрачно наблюдая, как в утренних небесах дождем падучих звезд сгорают обломки сбитого массированным ракетным ударом крейсера «Орфей». — Мы же нигде не переходили дорогу ни инсектам, ни этой гипотетической цивилизации!
— Она уже не гипотетическая, — в тон ему ответил Илья, указывая на два пристегнутых к носилкам трупа голубокожих гуманоидов. — Скляр, собери офицеров, — обернувшись, приказал он.
…Утро серело стылой полоской облачной зари. Свет пожаров пошел на убыль, осенний рассвет весьма кстати расплакался нудным дождем. Под влажной моросью на площади перед зданием генштаба Конфедерации Солнц выстроились четыре десятка человек.
«Хоплит» лейтенанта Сокуры, подвывая приводами, пересек площадь и остановился позади строя, возвышаясь над ним зловещим опаленным контуром. Влажная пелена дождя омывала свежие язвы на его броне, заставляя копоть сбегать по бронеплитам черными мутными ручейками.
Короткий седой ежик волос на голове Горкалова тоже был мокрым.