— А по ущельям можно пройти? — наконец спросил он, опуская электронный прибор.
— Нет, — уверенно ответил Дункан. — Основу этих гор составляет пластик. Он плохо поддается еетественной эрозии, но зато не выдерживает перепадов температур, которые возникли после утраты контроля над климатом. Ущелья, в основном, образовались на месте тоннелей, и они завалены огромными обломками — пластик иногда трескается на глубину в несколько километров, таким образом появляются расселины, а более мелкие трещины откалывают целые глыбы. Они лежат, нагроможденные друг на друга, чаще всего — в шатком равновесии. Попробуй тронь — беды не оберешься… — криво усмехнулся он. — Проверено, причем неоднократно.
Горкалов, внимательно выслушав пояснения, присел на скат лобовой брони «БМК».
— Значит, встречать их следует тут?
Дункан откровенно пожал плечами.
— По моим представлениям, да, — твердо ответил он. — Сколько у них машин, полковник?
— Неизвестно. — Горкалов поморщился. — Никто не смог найти документы по экспорту.
— А у нас?
— У нас двадцать семь, не считая твои «БМК».
— А с той стороны? — Дункан кивнул на горы, подразумевая человеческие поселения за ними.
— Мы не успеем ничего подтянуть оттуда, — устало ответил ему Горкалов. — Пошлем, конечно, человека, но… — он хлопнул ладонью по колену, будто этим жестом хотел поставить для себя точку в сомнениях, — нечего ждать чуда, нужно надеяться на самих себя. После Элио они обязательно ударят по колонии Сферы, это очевидно.
Дункан покачал головой, глядя на Горкалова.
— Мне лично совсем не очевидно… — буркнул он. — Сфера огромна, порталов по ее поверхности может быть разбросано сколько угодно, в любых местах.
— Да, — согласился Илья.
— Тогда почему здесь? Почему именно с этой стороны?
— Это подсказывает здравый смысл, — ответил Горкалов, присев на древний парапет набережной, выступающий едва ли на полметра из-под наносов почвы. — Я изучал Сферу, — пояснил он. — Ты знаком с историей возникновения первой человеческой колонии, основанной за этим хребтом около тысячи лет назад?
— Нет, — признался Дункан.
— Я расскажу тебе в общих чертах, — сказал Горкалов, доставая сигарету. — Она появилась сразу после Первой галактической войны. Не все люди из числа колонистов хотели воевать против прародины, защищая суверенитет своих миров. — Горкалов прикурил и протянул сигареты Фросту. — Они переоборудовали одну из огромных орбитальных станций системы Элио и запустили это сооружение в полет, не пользуясь гипердрайвом, а двигаясь в трехмерном континууме. Они хотели бежать от войны, но им не удалось это сделать — в какой-то момент станцию обнаружил Третий ударный флот адмирала Надырова, и она была атакована. Ее экипаж защищался, но в результате схватки практически все погибли, системы «Звездной Крепости» вышли из строя, а сама станция канула в пучинах космоса, следуя курсом неуправляемого дрейфа.
— И что дальше? — спросил Дункан, которого заинтриговали изложенные Горкаловым факты. — Ее нашли потом?
— Да, — ответил Илья Андреевич. — Два человека, мальчик и девочка, выросшие на кладбище кораблей, оставшемся после войны, нашли «Звездную Крепость». С ними был еще дройд, которого звали Андор. Они отыскали станцию и, проникнув внутрь, обнаружили, что один из криогенных залов все еще работает, а в камерах низкотемпературного сна лежат дети…
Горкалов глубоко затянулся и добавил:
— Станция к тому времени уже достигла окраины Рукава Пустоты. Она была неуправляема, и они, пытаясь спасти спящих детей, начали искать выход — куда их можно эвакуировать. Эти поиски и помогли им обнаружить Сферу.
— А как попали они внутрь, если станция не была снабжена гиперприводом? — спросил Фрост.
— В ответе на этот вопрос как раз и кроется моя сегодняшняя логика, — ответил ему Илья. — Дело в том, что равнина, лежащая за этим хребтом, ранее была полностью непригодна для жизни, по той причине, что за параллельным горным массивом, ограничивающим равнину с противоположной стороны, в обшивке Сферы зияла дыра. Через нее первые люди и попали на внутреннюю поверхность этого сооружения. Освоенная на сегодняшний день территория в ту пору была покрыта панцирем кислородного льда и фактически лишена воздуха. На этом участке Сферы шли очень сложные процессы — воздух то замерзал, то испарялся вновь под влиянием тепла самой конструкции, часть атмосферы при этом неизбежно истекала в дыру. Но самое неприятное для первых поселенцев заключалось в том, что вот на этой территории, — он указал на простирающиеся вокруг болота, — в ту пору обитали деградировавшие кочевые племена инсектов.
Горкалов немного помолчал, созерцая окрестности, а затем продолжил:
— Основателей колонии Сферы звали Семен и Яна. Семен был внуком знаменитого адмирала Воронцова. По злой иронии судьбы дети выросли на кладбище погибших кораблей. Они не хотели ни с кем воевать, — достаточно хлебнув горя в детстве, они мечтали основать мир без войн и насилия.
— И каким образом они вышли из положения? — спросил Фрост, которому исторический экскурс хоть и был интересен, но казался несколько неуместным в сегодняшней напряженной ситуации.
— Им удалось понять, как функционируют горные тоннели и перекрыть их со стороны противоположного хребта, то есть изолировать место, где была нарушена обшивка Сферы. Воздух перестал уходить с равнины, а космический холод — проникать на ее территорию. Произошло таяние кислородных ледников, и в результате — люди получили в свое распоряжение не занятое никем, а главное — незаболоченное пространство, которое известно сегодня, как основная территория расселения людей.
— То есть, с той стороны, за противоположным хребтом, колонию защищает мертвое пространство и вакуум?
— Почти что так. Дыру уже начали заделывать, при содействии столь ненавистного тебе Интеллекта, но подобраться к человеческой территории оттуда до сих пор является сверхзадачей. Поэтому я и предположил, что они пойдут здесь. Им нужны космические корабли, а после неудачной атаки на Элио захватить их они смогут только здесь, в Сфере.
Дункан согласно кивнул и тут же хмуро переспросил:
— Что ты собираешься делать в связи с этим?
— Не я, а мы… — жестко ответил Илья. — Встанем тут и будем драться. Насмерть.
Глаза Дункана сузились.
— Ты предлагаешь мне роль пробки в горлышке этой бутылки? Они продались этому Интеллекту, а я со своими людьми теперь должен…
— Там тоже люди, — махнув рукой в сторону хребта, оборвал его Илья. — Нет времени на обиды, Фрост.
— То есть как, нет времени? — вызывающе спросил Дункан.
— Война. — Горкалов не сказал — отрезал это слово, как ломоть. — Война на уничтожение. Никто ни хрена не понимает, все в шоке, а они идут… Ты закрой глаза, сосчитай до десяти, успокойся и пойми — те, кто живет за горами, не сдали Сферу Интеллекту, как ты думаешь, — они пытались сотрудничать с ним на принципах гуманизма и исторической справедливости, понимаешь?
— Нет, не понимаю.
Горкалов сокрушенно покачал головой.
— Ну и не надо, — внезапно проронил он. — Тут нечего понимать. Нет времени на это. У наших противников — шагающие машины и неистовое, какое-то иррациональное стремление стереть нас в порошок. А у меня единственный выход: заткнуть вот это, как ты выразился, горлышко, и не пустить врага в колонию Сферы, по возможности отбив в бою максимум проданной им техники.
Илья глубоко затянулся, ощущая уже не вкус дыма, а лишь горечь во рту, и добавил:
— Потом дойдет черед и до Интеллекта, не волнуйся. И до тех, кто стоит за всем этим, и с нашей, и с их стороны. Но там, — он кивнул на горы, — там люди. Плохие ли, хорошие, судить не буду. Мне достаточно того, что они есть. А на болотах — машины, которые, дай им волю добраться до межзвездных кораблей с гипердрайвом, сотрут не только эту колонию, а еще десятки других, если не все Человечество. Поэтому выбора, по сути, у нас нет.
— Откуда ты, полковник, взялся такой правильный? — Фрост не удержался, в сердцах сплюнув в болотную жижу, плескавшуюся у его ног. — Одни кормят врагов запрещенными технологиями, а ты пришел исправлять ошибки своей и моей кровью?!
— Выходит, так.
— А почему?! — не унимался Дункан. — Во имя какой, извини, идеи?
— Нет тут никаких идей. Время такое пришло — разбрасывать камни. Ты человек, я человек, за горами люди. А вокруг — чужой мир. И этот мир хочет сожрать нас. Мне этого вполне достаточно. Если не согласен со мной, — уходи, неволить не стану. Показал тонкое место, — и на том спасибо. А мы здесь встанем.
Дункан прищурился, глядя на него, а потом покачал головой:
— Шальной ты, полковник, — вздохнул он. — Жизни своей, что ли, не жалко?
Илья Андреевич не ответил. Долго смотрел на горы, потом перевел взгляд к болотам, над которыми вилось туманное марево испарений.
— Жить я хочу не меньше, чем другие, — наконец произнес он, делая последнюю глубокую затяжку и отбрасывая в сторону окурок. — Это внутри… — тихо, но внятно добавил он. — Просто понимаешь, что никто, кроме тебя, не встанет здесь, и оттого идешь. Этого не объяснить… Эй, ты куда?
Дункан не обернулся. Просунув голову в кабину «БМК», он вытащил мобильный коммуникатор.
— Я не решаю таких вопросов в одиночку, — повернувшись к Горкалову, пояснил он. — Сейчас свяжусь со своими, укажу место сбора. Кто захочет, тот останется. Кто нет, — уйдет за хребет или куда-нибудь еще. Сфера большая, а у нас демократия, — не то усмехнулся, не то оскалился он.
— А ты? — взглянув на него исподлобья, спросил Горкалов.
— А я не люблю инсектов. Мне все одно, где с ними драться.
Время разбрасывать камни…
Накануне боя, когда уже ничего нельзя кардинально изменить, а остается самое мучительное — ждать, Горкалов позволил себе задуматься над смыслом оброненной им же фразы.
До этого момента он был вынужден подчиняться стремительным событиям, но сейчас, в минуту затишья перед бурей, от мыслей уже не уйти…