Жизнеописание блохи
ГЛАВА 1
Я не знаю, где и когда я родилась, но я существую, поэтому читателю следует просто поверить мне. Итак, я появилась на свет.
Факт моего рождения так же реален, как и эти мемуары. Осмелюсь сказать, что существуют такие законы природы и такие формы разума, которые не известны людям и не изучены. Даже самые просвещенные представители научного мира не знакомы со всем его многообразием и со всеми его возможностями. И потому образованного человека, читающего эту книгу, не должны удивлять мои возможности наблюдать, воспринимать и сохранять в памяти все, чему я была свидетельницей.
Я ни за что бы не отнесла себя к низшим представителям вселенского братства. Да, я сосу кровь и живу благодаря этому, я вступаю в контакт с людьми таким образом, но я всегда даю знать о своей деятельности. Более того, у меня есть и благородные цели. А высоко развитая эрудиция и цепкий ум позволили мне достигнуть вершины духовного развития среди насекомых.
Я была свидетельницей всех нижеописанных сцен, а во многих и участвовала сама. И опять же я не буду объяснять вам свои умения наблюдать и мыслить, но поверьте, я способна воспринимать все, как человек.
Согласитесь, что я — самая удивительная и изысканная из всех насекомых. В каком обществе я вращалась, какие возможности открывались передо мной! С какими утонченными особами была знакома, и все они вынуждены были терпеть меня! Я не просто обычная блоха, понимаете теперь?!
Церковь — мое самое раннее воспоминание. Монотонное пение, величественная музыка, вызывающие восторг и изумление. Но к тому времени я уже знала, что за любым внешним поклонением обычно не найти никаких внутренних переживаний.
Да к тому же в те минуты я была занята. В моем распоряжении находилась пухлая белоснежная ножка, принадлежавшая юной шестнадцатилетней леди. О, какая вкусная была у нее кровь! А какой запах!
Но, извините, я отвлеклась…
Я была полностью поглощена ножкой, оказывая леди дружелюбное внимание, и неудивительно, что без колебаний последовала за девушкой и после окончания службы.
Среди прочих моих достоинств следует назвать острые зрение и слух, и потому мне не составило труда приметить, как у выхода в ручку прелестницы была вложена записка. Молодой человек сделал это, и я успела прочесть имя Белла в аккуратно сложенной бумажке. Ранее это имя я видела вышитым на нежном шелке чулок. Беллу сопровождала высокая и статная дама, ее тетя, но она ничуть не привлекала меня. Красота же Беллы была красотой шестнадцатилетней девушки и этим сказано все. Несомненно, она знала о собственной привлекательности и потому выступала, как королева, — с достоинством и о одновременно кокетливо. И все юноши, да и мужчины постарше и посолиднее, провожали ее взглядами восхищения и сожаления. Беседы обрывались на полуслове, а сердца наполняло желание. И было чего желать: грудь Беллы, несмотря на юность, уже стала нужного размера и формы, чтобы пленить мужчин. Дыхание ее было сладким, как ароматы Аравии, неповторимое очарование лицу придавал невинный и открытый взгляд, а кожа я вновь и вновь готова это повторять — мягкая, как бархат…
Но, думается, такое происходило каждый день, и потому Белла, не обращая ни на кого внимания, проследовала к дому вместе с тетей. И я вместе с нею. Дом был богатый и красивый. Белла сразу же поднялась к себе в комнату и начала снимать с себя тесные, но изящные туфли из тонкой кожи.
Она положила одну стройную ножку на другую, а я спрыгнула на ковер и продолжила свои наблюдения. И левый, и правый башмачки лежали уже на ковре, а Белла, не убирая одной пухленькой икры с другой, все свое внимание отдала листку бумаги, что передал ей юноша.
Я начала тщательно ее рассматривать. Тугие подвязки схватывали ее пышные бедра, которые соединялись во мраке, скрадывая персиковую щелочку, нежное лоно, защищенное округлыми губками.
А потом я смогла и прочитать записку, благодаря тому, что Белла уронила ее. Там было совсем немного: «На прежнем месте в восемь вечера». Но для Беллы, видимо, эти слова были очень важны, поскольку она впала в глубокую задумчивость.
Любопытство охватило меня. Я так сильно захотела узнать побольше о юной леди, с которой мне посчастливилось познакомиться, что, недолго размышляя, я незаметно устроилась во влажном и уютном месте, чтобы дождаться дальнейшего развития событий.
Белла тщательно выбрала одежду, и немного погодя выскользнула в сад, окружавший дом.
Я сопровождала ее.
Был вечер, уже начинало смеркаться, но воздух оставался теплым и очень приятным. Дойдя до конца длинной тенистой аллеи, Белла присела на обычную деревянную скамью и стала ждать. Спустя несколько минут появился молодой человек, которого мы обе видели утром в церкви. Они начали разговаривать и, судя по неуверенным голосам, беседа для них была весьма интересной. Забыв обо всем на свете, кроме собственного счастья, они сидели на скамейке, прижавшись друг к другу.
— Я так сильно люблю тебя, — прошептал юноша и подтвердил свои слова, поцеловав Беллу в нежные губы, — ты не представляешь!
— Почему же, — простодушно ответила та, — представляю. И ты так часто говоришь об этом, что мне скоро надоест это слушать.
Она задумчиво стала водить башмачком по гравию на дорожке.
— Ты ведь обещал показать мне те милые штучки, о которых рассказывал? — невинно добавила она и вновь опустила глаза к земле.
— О, дорогая Белла! Прямо сейчас! Мы наконец одни, и нам никто не помешает. Белла, ведь мы уже не дети.
Девушка кивнула.
— И мы влюблены. Хочу сказать тебе, что есть вещи, о которых не знают дети, но которые влюбленные должны не только знать, но и делать.
— О господи, — откликнулась Белла.
— Да. Есть такие тайны, что даруют наслаждение влюбленным и делают их счастливыми.
— О, Чарли! — вскричала Белла. — Ты такой чувствительный! А ведь когда-то говорил, что все чувства — вздор.
— До тех пор, пока не встретил тебя, — ответил Чарли.
— Ты обещал, Чарли, — настаивала Белла, — говори же.
— Я могу не только рассказать, но и показать. Тем более что это знание требует опыта.
— Так покажи мне! — в нетерпении вскричала Белла.
Щеки ее раскраснелись, глаза засияли, и тут я поняла, что именно собирается сказать и показать ей Чарли. Он уступил ее просьбам и начал нетерпеливо целовать Беллу. Она не выражала сопротивления, наоборот, всеми силами помогала и отвечала на ласки.
Уже совсем стемнело, и молодые любовники полностью стали не видны среди высоких деревьев. Чарли провел рукой по бедру Беллы, а затем поднялся выше — под нижние юбки прелестницы. Не встретив сопротивления, он продолжил свое движение, и вскоре его страждущие пальцы достигли мягкой трепещущей плоти ее бедер.
— Я разрешаю, — подбодрила его Белла, — дотронься.
Дыхание ее участилось.
Но Чарли не нужны были приглашения, он и так был готов идти до конца, поэтому тут же проник пальцами глубже. Белла помогла ему, разведя бедра, и рука юноши быстро нашла ее лоно с нежными розовыми губками. Губы любовников слились, дыхание участилось, и в последующие десять минут юноша и девушка почти не двигались, опьяненные страстью.
Под пальцами Чарли возник трепетный бугорок, о существовании которого он и не знал. Чарли с рвением набросился на это местечко, а Белла вздрогнула, закрыв глаза и откинув голову. Руки возлюбленного были так искусны и настойчивы, что девушка совершенно потеряла чувство реальности.
— Чарли! О Чарли! Как это восхитительно! Что же ты со мной делаешь?
Но юноша не терял времени зря. Он изучил все, что ему было предложено, и, раскрасневшись и распалившись, попросил в ответ, взяв Беллу за руку, подарить и ему незабываемые ощущения. Он велел ей взять в руку изумительный предмет и заверил, что она от этого получит несказанное удовольствие.
Белла согласилась, не испытывая, впрочем, большого желания, и в тот же миг под пальцами ее оказалось что-то неизведанное и приятное. Драгоценность ее возлюбленного была полностью готова к бою. То ли девушка хорошо притворилась, то ли действительно желание захватило ее, но она вытащила полностью член из укрытия.
Читатели, которым довелось испытать подобное, думаю, знают, какое тепло и какое вожделение испытываешь при этом.
Для Беллы же это стало открытием. Впервые в жизни она держала в руках мужской член во всем его великолепии, и в этом-то и была вся прелесть момента. Она с интересом разглядывала головку с красным капюшончиком, венчающую светлое основание, и нажимала на нее. Она хотела познакомиться поближе с этим удивительным предметом. Чарли же не убирал руку из сладкого тайника, продолжая двигаться все так же, только глаза его засияли еще ярче.
Белла продолжала играть маленькой белой ручкой с членом юноши, очаровательно сдавливая и сжимая его, мило стягивая складки кожи с обжигающей головки, и результат не замедлил сказаться — любой молодой и здоровый человек испытает то же, что и наш герой. Алый гребешок потемнел от страсти, и маленькое отверстие уже было готово выплеснуть свой жаркий дар. Сладострастие росло, и вместе с ним взрослел и юноша, а Белла, постигая новые, неиспытанные ощущения, уносилась все дальше в водовороте нарастающего вожделения, и наконец незнакомое и непонятное облегчение накрыло ее и она тяжело задышала.
Белла лежала, прикрыв глаза, жар волнами разливался по ее телу, кожа горела, губы приоткрылись, на коже выступила испарина — как очаровательна была она, жертва своего же совращения, нежный, свежий, розовый бутон.
Страсть все больше и больше разгоралась в Чарли, молодость брала свое, да к тому же он был не настолько глуп, чтобы упустить столь выгодный момент. Голос разума замолчал, и юноша совсем забыл об осторожности.
Ножки девушки были полностью разведены, и Чарли наслаждался этим зрелищем. Задирая юбки Беллы все выше и выше, юноша обнажал бедра возлюбленной, и глазам его открывались все новые и новые прелести своей нежной подружки. Пухлые ножки продолжились полными бедрами, а затем перешли в дрожащий белоснежный животик. Он не вынимал пальцы из влажного и дрожащего лона, слышал нежное дыхание Беллы, видел, что она не против продолжения любовной игры. Грудь девушки вздымалась, все ее существо переполнял восторг.