Дама слезла с него и принялась любоваться эффектными пропорциями великана-исповедника и восхищаться его исключительными способностями. Любовная игра наконец-то утомила ее, наполнив до краев обильными семенными возлияниями.
ГЛАВА 7
Надо сказать, что у Беллы была подруга, старше ее всего на несколько месяцев. Ее отец был богатый дворянин, сосед господина Вербука. Девушку звали Джулия, и натура ее была не столь страстна и чувственна, как у Беллы.
Джулия была повыше Беллы и обладала не такими пышными формами, но все же тело ее было вполне достойно страсти и могло очаровывать. Любой художник почтет за честь писать эти безупречные формы и изысканные черты лица.
Белла поняла, что Джулия не имела опыта в любовных делах и не была знакома со страстными ощущениями и чувственными удовольствиями.
Джулия дарит мне большое удовольствие, и я верю, что скоро со мной разделит его какой-нибудь представитель мужского пола. Как блоха я не должна говорить о человеческой красоте, особенно о красоте тех, кем питаюсь, но тут я не могу сдержаться. У Джулии есть не только тело, способное разбудить бешеную страсть, но и очарование, утонченность форм, грациозность — и все это не оставит равнодушными самых взыскательных поклонников Венеры.
Отец Джулии, как мы уже упоминали, был богат, но мать была бесхарактерной простушкой. Будучи чрезвычайно религиозной, большую часть своего времени она посвящала визитам к devotes[5] из окрестностей, одобряющим ее богомольные наклонности. Воспитанием дочери она не занималась. Как, впрочем, и не дарила супружеское утешение господину Дельмону. А он был еще молод, горяч и полон жизни, и потому ему не оставалось ничего другого, как искать другие варианты удовлетворения своих инстинктов.
Любовница господина Дельмона была молодой и милой женщиной, с которой я познакомилась в свое время. Она довольствовалась лишь одним мужчиной, а потому не имела успеха в обществе.
Но, будучи пылкой и темпераментной натурой, господин Дельмон знал толк в любовных играх и имел не одну любовницу. И потому нет ничего удивительного в том, что однажды он заметил свежий распустившийся цветок, коим являлась Белла, подруга его дочери.
Не раз он подолгу держал в своей руке ее маленькую, одетую в перчатку руку, не раз целовал по-отцовски в лоб, случайно прижимаясь к ее пышным бедрам.
Белла, обогащенная соответствующим опытом, понимала, что именно хочет от нее господин Дельмон, понимала, что он только ждет подходящего момента. Ведь она была гораздо разумнее и искушеннее, чем многие девушки ее возраста.
И сейчас она бы охотно уступила господину Дельмону, но за ней следили слишком хорошо, да и недавняя позорная связь занимала все ее мысли.
Белла продолжала исповедоваться святому отцу Амвросию, а тот в свою очередь не упускал шанса свести ее с кем-нибудь из знакомых кающихся грешников, предварительно разузнав о кандидате. Впрочем, он не забывал вести себя осторожно и осмотрительно.
Когда же Белла в очередной раз пришла на исповедь, то поведала Амвросию о любовных попытках господина Дельмона и о своем отношении к этому. Получив от Амвросия дельный совет, она занялась его членом.
Когда Белла хорошенько обсосала его и священник немного пришел в себя после оргазма, он стал размышлять, как можно с пользой применить полученные новости.
С присущим ему коварством Амвросий устроил все так, чтобы ситуация обратилась ему во благо. Он придумал план, да такой извращенный, что я, скромная блоха, и вообразить себе не могла что-либо более преступное и наглое.
Порочный, жаждущий удовольствий Амвросий сразу же решил для себя, что нежная Джулия в конце концов достанется ему, но этого было мало. Он узнал о страсти Дельмона к Белле и хотел извлечь из этой новости максимум пользы и наслаждения для себя.
План был таков. Для начала нужно было разжечь в душе Джулии огонь страсти, и Белла должна была выполнить эту священную миссию. Она согласилась.
Надо сказать, что Белла с особой радостью и рвением принялась за развращение своей юной подруги. Ей очень хотелось, чтобы Джулия сделалась так же порочна, как и она сама.
Совсем скоро мы увидим, удалось ли ей это.
Господин Вербук уехал на несколько дней по делам, и инцест пока не повторялся. Когда же он вернулся, Белла вновь оказалась между ним и Амвросием.
Холодным вечером они собрались дома. Было хорошо натоплено, тепло разливалось по комнате, диван и пуфики клонили в сон. Удовлетворенные утонченной и щедрой трапезой, двое мужчин отдыхали на подушках. Словно щедрые жрецы Вакха и Венеры, они ничуть не беспокоились о том, что одеяния их лишь слегка прикрывают наготу.
Белла в этот раз превзошла саму себя. Она была очаровательна и привлекательна, ее пышные прелести то прятались от жадных взглядов в милом неглиже, то обнажались снова.
Белла по праву могла гордиться очаровательными округлыми плечиками, аппетитными ножками в шелковых чулках, белоснежными тугими грудками, будто pommettes[6] с клубничными сосками; изящными лодыжками и маленькими ступнями, обутыми в крошечные башмачки.
Каждая из прелестей была по-своему пленительна, а вместе они создавали очаровательное, утонченное, пленительное единство, способное вскружить голову даже самому искушенному божеству.
А сейчас все это принадлежало двум похотливым смертным. Оба они думали только о похотливых ласках и прикосновениях, о том, как будет удовлетворено их необузданное желание.
Ведь едва ли что их могло возбудить сильнее, чем то, что сейчас было открыто их взглядам. Бесстыдное противозаконное желание овладело ими, и они уже с нескрываемым вожделением пожирали Беллу глазами.
Дядюшка первым кинулся к Белле и, протянув руки, схватил в объятия и запустил пальцы ей между ног. Священнику досталась аппетитная грудь. Он спрятал туда лицо, упиваясь пленительной свежестью.
Члены их были в полной готовности, их темные головки, казалось, горели от напряжения мускулы натянулись до предела.
Мораль и благопристойность были забыты.
— Чудесно, — прошептала Белла. — Коснитесь меня еще.
И она раздвинула ноги шире, открывая доступ дрожащей руке дядюшки.
Амвросий впился в рот страстным поцелуем, чуть не задушив Беллу толстыми губами.
Прикосновения распалили ее, и Белла взяла в руку член священника.
— Смотри, прелестная моя девочка, как он пылает от нетерпения! Какой он огромный! О, как ты меня возбуждаешь! Скоро-скоро мой липкий сок прольется в тебя. Поцелуй меня! Не отнимай свою крошечную руку! Смотри, Вербук, как я возбужден!
— Вот это хуй! О Богоматерь, какой он! Белла, взгляни, какая головка, какой длинный ствол, как загибается он, будто змея, готовая броситься на добычу! Он горит от желания, а в отверстии уже видны капельки.
— Вы высосете всю меня такими поцелуями! Я не могу удержать его, какой твердый и напористый! — Белла успевала отвечать обоим.
Вербук снова выставил свое потемневшее орудие с влажной обнаженной головкой.
— Нам нужно растянуть удовольствие как можно дольше, а для этого приведем его в порядок, — сказал дядюшка. — Амвросий не может сдержать себя в страсти, будто бешеный зверь, а член его так велик, что он льет, как осел. Скоро он войдет в тебя глубоко, растянет уютную щелочку, коснется донышка твоих органов, и ты получишь в награду щедрый поток семени.
— Я так хочу, чтобы это случилось, — пошептала Белла. — Это восторг. Чистый восторг.
— О да! Но разреши нам заслужить желанный конец. Не торопись.
Белла хотела что-то ответить, но пылающая головка члена Вербука не дала ей этого сделать.
Девушка с готовностью взяла член в рот и вобрала поглубже. Она облизывала, ласкала твердый и трепещущий ствол, старалась даже проникнуть кончиком языка в крохотное отверстие наверху, безмерно от этого возбуждаясь. Раскрасневшись от напряжения, дыша часто и тяжело, Белла все сильнее сжимала рукой член развратного священника, ласкала, терла, сжимала его, а ее тесная молодая пизда дрожала в предвкушении наслаждения.
Но тут святой отец велел ей прекратить:
— Белла, не так быстро, не то я скоро кончу.
Белла послушалась, и огромный белый ствол освободился из ее пальцев. Она откинулась назад, позволив дяде свободно двигать членом у нее во рту, и стала пожирать глазами мощный орган Амвросия.
Вербук был в полном восторге. Губы Беллы с усердием ласкали его, жадно всасывая изливающуюся жидкость из малюсенького отверстия. Ранее ни один хуй во рту не доставлял Белле такого наслаждения, как сейчас член ее уважаемого дядюшки.
Святой отец стал на колени, и голова его очутилась меж ног Вербука, стоявшего перед племянницей, Амвросий развел полненькие ножки девушки, раскрыл пальцами розовые губки влагалища и, просунув туда язык, прижался пухлыми губами к нежным возбужденным прелестям.
Задрожав он вожделения, Белла взяла в руки яйца Вербука и несильно сжала их. Дядюшка сильнее и яростнее бросился вперед, член его стал еще тверже. Белла в ответ сдвинула кожицу с головки и с упоением продолжила сосать.
— О дядюшка, мне так хочется испить вас! — прошептала Белла, на миг выпуская головку изо рта. — Спускайте же, я жду!
— Милая моя, так и будет попозже! Не надо торопиться.
— Но я вся горю! Он так сосет меня, что я не выдержу! Язык его так прекрасен!
— Вот видишь, Белла, — заметил Вербук, — теперь ты не против наших утех, не против кровосмешения. Ты чувствуешь наслаждение?
— О дядюшка, конечно! Дайте мне снова в рот ваш хуй!
— Не сейчас, моя дорогая.
— Но я не выдержу, я сойду с ума! Идите ко мне, выебите меня! Я хочу этот хуй! Хочу, чтоб он разорвал меня на части! О Богоматерь! Пощадите!
Возбуждение отца Амвросия достигло предела, и крики Беллы подстегнули его к действию. Он не смог более ждать и, воспользовавшись отказом Вербука, поднялся на ноги и кинул Беллу на мягкий диван.