лись ему более законченными и более точными в передаче мускулов, вен, жил и других деталей, которые природа часто не так ясно обнаруживает, прикрывая некоторые резкости нежностью и мягкостью плоти, не говоря, конечно, о каких-нибудь старческих или изможденных телах, которых, впрочем, художники избегают и по другим причинам. Как можно убедиться, он охотно применял эти взгляды в своих произведениях, в которых действительно видна несколько режущая манера, подчас напоминающая скорее камень, чем живое тело.
Как бы то ни было, Андреа в этой последней истории, которая бесконечно всем понравилась, изобразил Скварчоне в виде нелепой фигуры толстого солдата с копьем и мечом в руках. Точно так же он включил туда портреты своих лучших друзей: флорентинца Нофери, сына мессера Паллы Строцци; мессера Джироламо делла Балле, отличнейшего врача; мессера Бонифацио Фудзимелига, доктора прав; Николо, ювелира папы Иннокентия VIII, и Бальдассаре да Леччо — всех их он изобразил одетыми в белые вороненые и блестящие доспехи, какие бывают в действительности, и все они написаны поистине в прекрасной манере. Там же он изобразил кавалера мессера Бонрамино, а также некоего венгерского епископа, совершенного чудака, который целыми днями бродяжничал по Риму, а затем по ночам, наподобие скота, забирался на ночлег в стойла. Там же он еще изобразил Марсилио Паццо в образе палача, отрубающего голову св. Якову[1480], а также самого себя[1481]. В общем произведение это благодаря своим высоким достоинствам приобрело ему величайшее имя.
Кроме того, пока Андреа расписывал эту капеллу, он исполнил образ для алтаря св. Луки в церкви Санта Джустина, а затем написал фреску в арке над вратами церкви Сант Антонио, которую он подписал своим именем[1482]. В Вероне он исполнил образ для алтаря св. Христофора и св. Антония, а также на углу Пьяцца ди Палья — несколько фигур[1483]. В церкви Санта Мариа ин Органо для монахов ордена Монте Оливето он написал образ для главного алтаря — прекрасную вещь, а также алтарный образ в церкви Сан Дзено[1484]. Помимо ряда других вещей Мантенья, находясь в Вероне, работал над заказами для разных мест; так, он послал одному аббату во Фьезоле, своему другу и родственнику, картину, на которой была полуфигура Мадонны с младенцем на руках и несколькими головами поющих ангелов, исполненных с удивительным изяществом; картина эта ныне находится в библиотеке этого монастыря и всегда слыла как в то время, так и впоследствии редчайшим произведением[1485].
А так как во время своего пребывания в Мантуе он был одним из ближайших слуг маркиза Лодовико Гонзаги, этот синьор, который всегда очень ценил таланты Андреа и ему покровительствовал, заказал ему для капеллы мантуанского замка на дереве маленькую картину, на которой Андреа изобразил истории с фигурами небольшими, но прекрасно исполненными. В том же дворце он написал много фигур, в сокращении снизу вверх, заслуживших высокие похвалы, ибо, хотя его способ изображения одежд был жестковат и мелочен и вообще его манера была несколько суховатой, каждый предмет тем не менее исполнен с большим искусством и старанием[1486].
Для этого же маркиза он написал в одной зале дворца Сан Себастьяно в Мантуе Триумф Цезаря — лучшую из когда-либо им исполненных вещей[1487]. В этом произведении можно видеть, как при помощи прекраснейшего размещения композиции в триумфальное шествие включены: красота и роскошное убранство колесницы; человек, который поносит триумфатора; родственники; курения, курильницы; жертвенные приношения; жрецы; быки, увенчанные для жертвы; пленники и добыча солдат; строй полков и слоны; доспехи, снятые с врагов; победные значки; города и крепости, олицетворяемые разными колесницами; бесчисленное количество трофеев на копьях; разного вида шлемы и латы; убранства; украшения и сосуды без конца; в толпе зрителей — женщина, ведущая за руку ребенка, который занозил себе ногу, плачет и показывает ее матери изящным и весьма естественным движением.
Андреа в этом произведении — как я на это мог бы указать и в другой связи — прибег к очень красивому и хорошему решению: он поместил уровень, на котором стоят фигуры, выше точки зрения зрителя и поставил ноги их на переднем профиле или линии той плоскости, на которой они стоят, так, что другие фигуры постепенно сокращаются в глубь картины и ноги их скрыты от зрителя согласно правилам перспективы; это касается также доспехов, сосудов и других предметов и украшений, только нижние части которых он показал, закрывая ими верхние. Это же тщательно соблюдал в свое время и Андреа, мастер «Повешенных»[1488], в Тайной вечере, находящейся в трапезной церкви Санта Мариа Нуова. Отсюда явствует, что в те времена эти доблестные мужи хитроумно исследовали истинные свойства природных вещей и с великим прилежанием им подражали.
Одним словом, произведение это не могло быть ни более прекрасным, ни лучше исполненным. Поэтому маркиз, если и раньше любил Андреа, теперь полюбил его навсегда и осыпал его еще большими почестями. Мало того, слава Мантеньи настолько разрослась, что папа Иннокентий VIII, услыхав о его заслугах в живописи и о прочих его достоинствах, которыми он был чудесно одарен, послал за ним, дабы он наряду со многими другими украсил своей живописью только что выстроенный Бельведер.
Итак, отправившись в Рим, сопутствуемый расположением и рекомендациями маркиза, который для большего почета произвел его в рыцари, Андреа был ласково принят первосвященником и тотчас получил заказ на роспись маленькой капеллы в означенном месте. Он исполнил эту работу со старанием и любовью настолько тщательно, что своды и стены производят впечатление скорее миниатюр, чем живописи[1489], а самые крупные по размеру фигуры, находящиеся над алтарем и написанные фреской, как и остальные, изображают св. Иоанна, который крестит Спасителя, а вокруг — людей, совлекающих с себя одежды и обнаруживающих свою готовность принять крещение. Среди прочих — один, который, стараясь снять чулок, приставший к потной ноге, выворачивает его наизнанку, прижав его к голени другой ноги с таким трудом и напряжением, что и то и другое ясно выражается на его лице; эта смелая вещь вызвала в то время большое восхищение у тех, кто ее видел. Говорят, что папа, так как он был занят многими другими делами, платил Мантенье деньги не так часто, как этого требовала нужда художника, и что поэтому во время работы над этим заказом Андреа в числе нескольких написанных светотенью изображений Добродетелей поместил Скромность. Когда же как-то раз папа пришел посмотреть работу, он спросил Андреа: что это за фигура? На что Андреа ответил: «Скромность». Первосвященник добавил: «Если ты хочешь, чтобы она была в хорошем обществе, изобрази с ней рядом Терпение». Художник понял, что этим хотел сказать святой отец, и больше об этом не заикался. Когда работа была закончена, папа отослал его обратно к герцогу, наградив почетными дарами и своим высоким расположением.
Пока Андреа работал в Риме, он помимо означенной капеллы написал маленькую картину, изображающую Мадонну со спящим младенцем на руках[1490]; в глубине, занятой горой, он изобразил каменотесов, которые в пещерах рубят камни для разного рода работ так тонко и с такой тщательностью, что, кажется, невозможно достигнуть такого совершенства при помощи тонкого кончика кисти; картина эта ныне находится у сиятельнейшего синьора дона Франческо Медичи, герцога флорентийского, который хранит ее в числе самых драгоценных своих предметов. В нашей книге, на полулисте королевской бумаги, имеется рисунок Андреа, законченный светотенью, с изображением Юдифи, опускающей голову Олоферна в суму своей рабыни-арапки[1491]; рисунок этот исполнен такой светотенью, которой теперь больше не пользуются, а именно художник оставил белый фон листа, заменяющий световую силу белил, причем с такой отчетливостью, что на нем вырисовываются растрепавшиеся волосы и другие мелочи с не меньшей ясностью, как если бы они были старательно выведены кистью; почему можно было бы в известном смысле назвать это скорее произведением живописным, чем рисунком на бумаге.
Подобно Поллайоло, Мантенья охотно гравировал на меди; в числе других вещей он этим способом исполнил свои Триумфы, что обратило на себя внимание, ибо лучшего в этом роде никто не видел[1492]. Среди последних написанных им вещей была картина для Санта Мариа делла Витториа, церкви, построенной по замыслу и плану Андреа маркизом Франческо в ознаменование победы, одержанной на реке Таро, когда он предводительствовал венецианскими войсками против французов[1493]. На этой картине, написанной темперой и помещенной на главном алтаре, изображена Богоматерь с младенцем, сидящая на пьедестале, а внизу — св. Михаил Архангел, святые Анна и Иоаким, которые представляют маркиза, написанного с натуры так, что он кажется живым, Мадонне, протягивающей ему руку. Вещь эта, понравившаяся и доселе нравящаяся всякому, кто ее видит, настолько удовлетворила маркиза, что он с величайшей щедростью вознаградил талант и труд Андреа, который благодаря тому, что пользовался признанием начиная с самых первых своих вещей, смог до конца дней своих с честью нести свое рыцарское звание.
Соревновался с Андреа Лоренцо из Лендинары, которого в Падуе считали отличным живописцем и который, кроме того, исполнил несколько лепных скульптур в церкви Сант Антонио, а также ряд других живописцев невысокого достоинства