Между тем, Лоренцо, задумал строительство в Поджо а Кайано, местности между Флоренцией и Пистойей, и заказал несколько моделей Франчоне и другим, а так как Джулиано пользовался все большим его вниманием, он заказал и ему модель, которая отвечала бы его замыслу[1872]. И тот сделал ее настолько иной и отличной по виду от других и настолько близкой к выдумке Лоренцо, что тот тотчас же приступил к ее осуществлению, признав ее лучшей из всех, а так как она нравилась ему всех больше, он и средства на нее отпускал ему без задержек. Лоренцо пожелал перекрыть большую залу этого дворца сводом, именуемым нами цилиндрическим, но не верил, что его можно вывести над пролетом такой ширины, и тогда Джулиано, строивший во Флоренции свой собственный дом[1873], устроил в его зале точно такой же свод, чтобы показать, что может выполнить волю Лоренцо Великолепного, после чего он благополучно вывел свод и в Поджо.
Между тем слава его возросла настолько, что по просьбе герцога калабрийского и при посредничестве Лоренцо Великолепного он сделал модель дворца, который должен был быть выстроен в Неаполе, на что потратил много времени[1874]. И когда он над этим работал, начальник замка в Остии, который тогда был епископом делла Ровере, а с течением времени стал папой Юлием II, пожелал достроить и привести в добрый порядок эту крепость, а так как слава Джулиано дошла и до него, он послал за ним во Флоренцию и, назначив ему хорошее содержание, продержал его у себя два года, чтобы он устроил там все необходимые удобства, на какие только способно было его искусство. А для того чтобы модель калабрийского герцога от этого не пострадала и вовремя была закончена, Джулиано оставил указания брату Антонио, как ее закончить, и тот старательно продолжал работу и завершил ее[1875], так как и он был достаточно и не менее, чем Джулиано, силен в этом искусстве. Но Лоренцо-старший[1876] посоветовал Джулиано самому поднести свою модель и рассказать о всех трудностях, которые он в ней преодолел. Поэтому Джулиано отправился в Неаполь и поднес там свою работу и принят он там был с почестями, так как все были не менее поражены отменной вежливостью пославшего его Лоренцо Великолепного, чем удивлены мастерством, с каким была сделана модель, понравившаяся настолько, что спешно приступили к строительству возле Кастельнуово.
Пробыв некоторое время в Неаполе, Джулиано испросил у герцога разрешения возвратиться во Флоренцию, а от короля он получил в подарок коней и одежду и в числе прочего серебряную чашу, наполненную несколькими сотнями дукатов, от которых, однако, он отказался, говоря, что служит господину, не нуждающемуся ни в золоте, ни в серебре, и что если его все же хотят одарить или как-нибудь вознаградить в знак того, что он там побывал, пусть король подарит ему что-нибудь из своих древностей по собственному выбору. На что король из-за любви к Лоренцо Великолепному и за заслуги Джулиано, проявив большую щедрость, соблаговолил на это согласиться и подарил ему голову императора Адриана, ту, что ныне над воротами сада дома Медичи, и следующие круглые мраморы: обнаженную женщину больше натуры и спящего Купидона. Джулиано же отослал их в подарок Лоренцо Великолепному, доставив ему этим безмерную радость, и тот никогда не переставал расхваливать поступок щедрого художника, отказавшегося от золота и серебра ради искусства, на что пошли бы немногие. Ныне Купидон этот находится в гардеробной герцога Козимо.
Когда же Джулиано возвратился во Флоренцию, он был весьма милостиво принят Лоренцо Великолепным, вздумавшим в угоду ученейшему брату Мариано из Гиниццано, ордена братьев отшельников св. Августина, выстроить для него за воротами Сангалло монастырь на сто монахов, модели для которого были сделаны многими архитекторами, но строить который в конце концов начали по модели Джулиано, почему Лоренцо и стал по этой работе именовать его Джулиано да Сангалло. И вот Джулиано, слыша, что все его называют Сангалло, и говорит как-то в шутку Лоренцо: «Это вы виноваты, что меня называют Сангалло, из-за вас я лишился имени древнего рода. Я-то думал, что его древность выдвинет меня вперед, а вместо этого я пошел назад». На что Лоренцо ответил ему, что, вернее, ему хотелось, чтобы он за свои заслуги начал новый род, не завися от других, чем Джулиано и удовлетворился.
Между тем продолжалось строительство Сангалло и других построек для Лоренцо, но из-за его смерти закончены они не были, постройка же в Сангалло некоторое время еще простояла. Но уже в 1530 году при осаде Флоренции она была разрушена и сметена с лица земли вместе со всем предместьем, вся площадь которого была завалена обломками прекраснейших сооружений, ныне же от дома, от церкви и от монастыря не осталось ни следа.
В это время приключилась смерть неаполитанского короля, и во Флоренцию возвратился Джулиано Гонди, богатейший флорентийский купец. Напротив Сан Фиренце, там, где держали львов, он заказал выстроить дворец с рустованным фасадом Джулиано[1877], с которым он близко подружился во время пребывания последнего в Неаполе. Дворец этот должен был занимать целый угол площади и выходить на старую Меркатанцию, однако из-за смерти Гонди строительство приостановилось. В этом дворце Джулиано устроил, между прочим, камин, богато украшенный резьбой и отличавшийся таким разнообразием в своей композиции, такой красотой и таким обилием фигур, что подобного ему до той поры и не видывали. Он же выстроил дворец для одного венецианца в Камерате[1878], за воротами в Пинти, а также много домов для частных граждан, упоминать которые не стоит. А когда Лоренцо Великолепный ради общественной пользы и ради украшения государства, а также, дабы увековечить и прославить себя в не меньшей степени, чем ему это удавалось раньше, задумал укрепить Поджо Империале, что под Поджибонси на римской дороге, с тем чтобы выстроить там город, он решил не приступать к его проектированию без совета и проекта Джулиано, а потому именно Джулиано и начал это знаменитейшее строительство, где он создал те замечательные по прочности и по красоте укрепления, которые мы видим и ныне[1879].
Все эти работы так его прославили, что он через Лоренцо был затем приглашен миланским герцогом в Милан, чтобы сделать для него модель дворца[1880]. И там Джулиано был осыпан герцогом почестями не меньше, чем был почтен ранее королем, когда был приглашен им в Неаполь. Ибо когда модель от имени Лоренцо была поднесена герцогу, тот пришел в изумление и восторг, увидя порядок и расположение стольких прекрасных его украшений и то, с какими изяществом и искусством они были распределены по своим местам. И по этой причине, после того как все необходимое было заготовлено, тотчас же приступили к строительству. В этом городе вместе находились и Джулиано и Леонардо да Винчи[1881], оба работавшие у герцога. А так как Леонардо сам рассказывал ему о том, как он собирался отливать своего коня, Джулиано получил точнейшие сведения об этом произведении, которое было разбито на куски после нашествия французов, почему конь и не был закончен, как не мог быть закончен и дворец.
Когда Джулиано возвратился во Флоренцию, он обнаружил, что его брат Антонио, помогавший ему делать модели, стал таким превосходным мастером, что в то время не было никого, кто работал бы и резал бы по дереву лучше его, в особенности же большие деревянные распятия, о чем свидетельствует то Распятие, что над главным алтарем флорентийской Аннунциаты, а также то, что хранят у себя монахи Сангалло в церкви Сан Якопо тра и Фосси, и то, что находится в сообществе Скальцо, и все они считаются отличнейшими[1882]. Но он отвлек его от этого дела и заставил заниматься совместно с ним архитектурой, так как был завален заказами как частными, так и общественными. И вот случилось то, что случается постоянно, а именно, что судьба, враждебная таланту, лишила своей поддержки всех талантливых людей, возлагавших свои надежды на Лоренцо деи Медичи, кончина которого причинила ущерб не только талантливым художникам и его отечеству, но и всей Италии, а вместе с другими одаренными людьми безутешным остался Джулиано и переселился с горя в Прато, близ Флоренции, где построил храм Санта Мариа делле Карчери, так как во Флоренции приостановилось все строительство, как общественное, так и частное. В Прато же он безвыездно прожил три года, справляясь, как мог, с нуждой, невзгодами и горем[1883].
После этого, когда понадобилось сделать новое перекрытие в церкви Богоматери в Лорето, а также возвести над ней купол, в свое время начатый, но незаконченный Джулиано да Майано, те, кому надлежало этим ведать, усомнились, выдержат ли ее слабые столбы такую нагрузку[1884]. И потому они написали Джулиано, не приедет ли он взглянуть на эту работу. Он же, как человек решительный и опытный, приехал туда и доказал им, что свод может быть с легкостью выведен и что он смело за это возьмется, и привел им столько доводов и такие, что работы ему и были поручены. Получив этот заказ, он приостановил работы в Прато и с теми же мастерами-строителями и каменщиками переехал в Лорето. А для того, чтобы каменная кладка этой постройки обладала должной прочностью и устойчивостью и сохраняла свою форму, а также прочно схватывалась, он послал в Рим за пуццоланой и, замешав с ней всю известь, выложил на ней каждый камень, и так к концу трехлетнего срока работа эта была закончена и после снятия лесов обнаружила свое совершенст