[530], святых же Иакова и Филиппа немного позднее — Джорджо Вазари, будучи еще молодым, с большой для себя пользой, ибо, не имея других учителей, он многому тогда научился, присматриваясь к приемам Джованни, теням и краскам этой работы, несмотря на то, что она так была испорчена. В этой капелле в память графини, приказавшей ее построить и расписать, можно еще прочитать на мраморной эпитафии следующие слова:
Anno Domini MCCCXXXV de mense Augusti hanc capell am construi fecit nobilis domina comitissa Joanna de Sancta Flora uxor nobilis militis domini Tarlati de Petramala ad honorem Beatae Mariae Virginis[531].
О работах других учеников Джоттино не упоминается, ибо были они вещами обыкновенными и мало сходными с работами их учителя и их товарища Джованни Тоссикани. Рисовал Томмазо очень хорошо, что можно видеть в нашей книге по нескольким листам с его собственноручными весьма тщательными рисунками.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЖОВАННИ ДАЛЬ ПОНТЕфлорентийского живописца{19}
Хотя старая пословица, что у кутилы всегда деньги найдутся, не верна и полагаться на нее не следует, а как раз наоборот, вернее всего, что тот, кто не живет добропорядочно и соответственно своему положению, в конце концов наживет беду и умрет в нужде, тем не менее мы видим, что порой судьба помогает скорее тем, кто без удержу сорит деньгами, чем людям, во всех делах бережливым и умеренным. Когда же судьба от них отвернется, то за это и за дурное их поведение наказывает нередко смерть, которая приключается как раз тогда, когда подобные люди с тоской бесконечной начинают понимать, какое несчастье всё промотать смолоду, а в старости бедствовать, живя в нужде и трудах.
То же самое случилось бы с Джованни из Санто Стефано у Понте Веккио во Флоренции, если бы он не лишился одновременно и жизни и всего своего состояния после того, как он промотал свое родовое имущество и большие заработки, которые плыли к нему в руки скорее по везенью, чем по заслугам, а также кое-какое наследство, неожиданно им полученное. Был же он учеником Буонамико Буффальмакко[532], которому больше подражал в пристрастии к земным благам, чем в стремлении сделаться стоящим живописцем, родился в 1307 году, и, беря с юности уроки у Буффальмакко, выполнил первые свои работы в приходской церкви в Эмполи фреской в капелле св. Лаврентия, где он написал много историй из жития этого святого с такой тщательностью, что, надеясь после такого начала на лучший заработок, был приглашен в 1344 году в Ареццо, где в Сан Франческо в одной из капелл написал Успение Богоматери[533]. И вскоре, приобретя в этом городе из-за недостаточного количества других живописцев некоторое доверие, он расписал в приходской церкви капеллу св. Онуфрия и капеллу св. Антония, ныне испорченную сыростью. Исполнил он также несколько других живописных работ, находившихся в Санта Джустина и в Сан Маттео; они были уничтожены вместе с названными церквами при укреплении города герцогом Козимо, когда как раз там, под береговым устоем древнего моста, где возле названной церкви Санта Джустина река подходила к городу, были найдены прекраснейшие мраморные головы Аппия Слепого и его сына с древней эпитафией, равным образом прекраснейшей, те, что ныне находятся в хранилище названного синьора герцога.
По возвращении Джованни во Флоренцию, в то время когда закончили выводить среднюю арку Понте Санта Тринита, он в капелле, выстроенной на одном из быков и посвященной святому Михаилу архангелу, написал внутри и снаружи много фигур и главным образом на всем наружном фасаде; капелла эта вместе с мостом была снесена наводнением 1557 года. Некоторые полагают, что по этой работе, помимо того, что о нем сказано в начале, его и стали всегда называть впоследствии не иначе как Джованни даль Понте. Он выполнил также в Пизе, в Сан Паоло а Рипа д'Арно в 1355 году несколько историй фреской в главной капелле за алтарем; ныне все они испорчены от сырости и от времени. Равным образом принадлежит Джованни и капелла Скали в Санта Тринита во Флоренции, а также и другая капелла, что возле первой, и одна из историй из жития св. Павла рядом с главной капеллой, там, где гробница астролога мастера Паоло[534]. В Санто Стефано у Понте Веккио, он расписал доску, а также выполнил другие живописные работы темперой и фреской во Флоренции и вне ее, которые принесли ему большую известность. Друзьям своим он угождал, однако, больше развлечениями, нежели работами, и был другом людей ученых и в особенности тех, которые, дабы достичь превосходства в своей профессии, прилежно ее изучали, и хотя он и не стремился найти в себе то, чего желал в других, он не уставал, однако, побуждать других работать доблестно.
В конце концов, прожив 59 лет, покинул Джованни в немного дней, вследствие грудной болезни, жизнь свою, в коей, если бы он в ней еще хотел бы ненадолго задержаться, ему пришлось бы претерпеть много лишений, так как дома у него едва осталось достаточно для того, чтобы соорудить ему пристойную гробницу в Сан Стефано у Понте Веккио. Работал он приблизительно около 1365 года. В нашей книге рисунков разных древних и новых художников есть акварельный рисунок руки Джованни, со святым Георгием на коне, убивающим змия, и со скелетом, дающий представление о способе и манере его рисунка.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ АНЬОЛО ГАДДИфлорентийского живописца{20}
Сколько чести и пользы приносит превосходство в каком-либо из благородных искусств, ясно видно на примере добродетели и рачительности Таддео Гадди, который, добыв рвением и трудами своими не только доброе имя, но и отличнейшее состояние, оставил, отходя к жизни иной, своему семейству имущество в таком порядке, что за ним и сыновья его Аньоло и Джованни без затруднения смогли положить начало огромнейшим богатствам и возвышению дома Гадди, ныне благороднейшего во Флоренции и весьма известного во всем христианском мире. И поистине весьма рассудительным было со стороны святой римской церкви и ее верховных первосвященников после того, как Гаддо, Таддео, Аньоло и Джованни своими доблестями и искусством украсили многие почитаемые церкви, украсить их потомков высшими церковными санами. Итак Таддео, жизнеописание которого приведено выше, оставил сыновей своих Аньоло и Джованни в среде многочисленных своих учеников в надежде, что Аньоло, в особенности, должен был достигнуть превосходства в живописи; однако, обнаружив в юности своей желание намного превзойти отца, он далеко не ушел, не оправдав сложившегося о нем мнения. В самом деле, будучи рожденным и воспитанным в довольстве, нередко мешающем учению, он был предан больше коммерции и торговле, чем искусству живописи. И это не должно казаться ни новым, ни странным, ибо почти постоянно жадность препятствует многим талантам, которые поднялись бы до вершины доблестей, если бы страсть к наживе не пресекла их пути в первые и лучшие годы.
В юности Аньоло выполнил во Флоренции в Сан Якопо тра Фосси фигурами, немного превышающими один локоть, небольшую историю Христа, воскрешающего на четвертый день Лазаря[535], где, представляя себе разложение его тела, бывшего три дня мертвым, изобразил обвивавшие его пелены запятнанными гниением плоти, а вокруг глаз весьма наблюдательно багровые и желтоватые оттенки тела, не то живого, не то мертвого, к изумлению апостолов и других, которые в разнообразных и прекрасных положениях, затыкая нос, кто одеждой, а кто рукой, дабы не слышать зловония разлагающегося тела, выражают столько же ужаса и страха по поводу такой чудесной новости, сколько Мария и Марфа выражают радости и удовольствия, видя возвращение жизни в мертвое тело брата. Произведение это почиталось столь отменным, что, по мнению многих, Аньоло должен был превзойти всех учеников Таддео и даже самого себя. Однако вышло по-другому, ибо подобно тому как в юности воля одолевает любую трудность для достижения славы, так нередко некая беспечность, появляющаяся с годами, ведет к тому, что вместо того чтобы идти вперед, возвращаешься вспять, что случилось и с Аньоло. И в самом деле, после этого прекрасного образца его мастерства род Содерини, возлагавший на него большие надежды, заказал ему главную капеллу в Кармине, и он написал в ней все жития Богоматери[536], однако настолько хуже Воскрешения Лазаря, что всякому стало понятно, что ему не хватило желания заниматься искусством живописи со всем должным рвением, и потому во всей этой столь большой работе нет ничего хорошего, кроме одной истории, где вокруг Богоматери в комнате много девушек в разных, по обычаю того времени, одеждах и прическах занимаются соответственно и разными делами: одна прядет, другая шьет, эта наматывает шерсть, а та вышивает, да и все остальные работы подмечены и выполнены Аньоло очень хорошо.
Расписав подобным же образом для благородного семейства Альберти фреской главную капеллу церкви Санта Кроче и изобразив в ней все происходившее при обретении Креста[537] (илл. 116, 117), он выполнил эту работу с большой опытностью, но без особенно хорошего рисунка, ибо только колорит в ней очень красив и продуман. Когда же он позднее писал также фреской в капелле Барди в той же церкви несколько историй из жития св. Людовика[538], то получилось у него гораздо лучше. А так как он работал по прихоти, то с большим, то с меньшим старанием, то в Санто Спирито, также во Флоренции, за дверью, ведущей с площади в монастырь, над другой дверью он написал фреской Богородицу с младенцем на руках и святых Августина и Николая