о отец, которому надоела такая сумасбродная голова, с отчаяния посадил его за ювелирное дело вместе со своим кумом, по прозванию Боттичелло2, весьма опытным тогдашним мастером этого искусства. В пору было величайшее дружелюбие и как бы непрерывное общение между ювелирами и живописцами; благодаря этому Сандро, который был личностью даровитой и весь предавался рисованию, теперь увлекся живописью и решил всецело отдаться ей. Он открыл свою душу отцу, а тот, поняв склонность его ума, отвел его к фра Филиппо дель Кармине3, превосходнейшему живописцу того времени; Сандро мог удобно у него учиться как он сам того желал. И вот целиком отдавшись этому искусству, он настолько точно следован приемам своего учителя и подражал ему, что фра Филиппо проникся к нему любовью и так его стал учить, что скоро он достиг никем неожиданной высоты. Еще юношей написал он во флорентийской Меркатанции «Силу»4между картин, изображавших доблести и исполненных Антонио и Пьеро дель Поллайоло. В церкви Сан Спирито во Флоренции написал он в капелле Барди картину, тщательно сделанную и удачно законченную, где с величайшей любовью выполнены несколько олив и пальм5. В монастыре конвертиток он исполнил картину для местных монахинь6 и подобным же образом написал другую в монастыре Сан Барнаба7. В Оньиссанти он написал фреской на переборке у дверей, ведущих на хоры, изображение св. Августина по заказу семьи Веспуччи; здесь он стремился превзойти всех, кто писал в это время, в особенности же Доменико Гирландайо, который на противоположной стороне изобразил святого Иеронима8. На это он положил много старания. Произведение это удалось выше всяких похвал, так как в голове святого выражено то глубокое раздумье и острая утонченность, которые обычно присущи людям глубокомысленным и постоянно погруженным в исследование предметов высоких и многотрудных. Эта картина, как сказано в «Жизнеописании» Гирландайо, в том же 1564 году была перенесена со своего места целой и невредимой. Достигнув благодаря этому произведению почетаиизвестности, Сандро от Шелкового цеха получил заказ на изображение в Сан Марко венчания Мадонны и хора ангелов, что и было нарисовано и выполнено им с отменным успехом10. В доме Медичи для Лоренцо Старшего он исполнил множество вещей, в особенности же замечательно Палладу под пламенеющими деревьями, извергающими огонь; он написал ее в человеческий рост; там же – изображение св. Себастьяна11. В церкви Санта Мария Маджоре, во Флоренции, возле капеллы Панчиатики находится Скорбь о Христе с маленькими фигурами, прекрасна12.
Для города в различных домах он написал своею рукой тондо13, а равно довольно много обнаженных женщин, из числа коих еще поныне в Кастелло, вилла герцога Козимо, находятся две аллегорические картины: одна – рождающаяся Венера, в окружении ветерков и зефиров, которые увлекают ее на землю вместе с амурами14, и другая – также Венера, которую грации, олицетворяющие весну и изображенные с особенным изяществом, украшают цветами15.
В доме Джованни Веспуччи, ныне Пьеро Сальвиати, на улице Сорви, он написал на стенах одной из комнат много картин, заключенных в орнаменты орехового дерева, в виде обрамлений и шпалер с многочисленными фигурами, в высшей степени живыми и прекрасными16.
Подобным же образом в доме Пуччи он изобразил на четырех изящных и прекрасных по живописи картинах с маленькими фигурами новеллу Боккаччо о Настаджо дельи Онести17, а в кругу – "Богоявление»18. В монастыре Честелло в одной из капелл он написал на доске «Благовещение»19.
В церкви Сан Пьетро Маджоре, у боковых дверей, он исполнил по заказу Маттео Пальмиери картину с бесчисленным количеством фигур, а именно – «Успение Богоматери» с аллегорическим изображением небесных кругов – патриархи, пророки, апостолы, евангелисты, мученики, исповедники, мудрецы, девы, иерархи – все это по рисунку, данному Маттео, который был ученым и умным человеком. Это произведение Сандро выполнил с мастерством и тщательнейшей законченностью. В низу картины изображен коленопреклоненный Маттео, а также его жена. Однако хотя это и было прекраснейшее произведение и должно было бы победить всякую зависть, тем не менее, нашлись несколько зложелателей и клеветников, которые, не имея возможности осудить его в другом отношении, стали говорить, что и Маттео и Сандро совершили здесь тяжкий грех ереси. Верно, это или нет – это не подлежит моему суждению, но достаточно сказать, фигуры, изображенные Сандро на этой картине, поистине достойны всяческой похвалы в силу той трудности, какую он преодолел, вычерчивая небесные круги и распределяя фигуры ангелов в разнообразных ракурсах, различные видимые с разных точек зрения, и исполняя все это великолепным рисунком20.
В то же время Сандро была заказана маленькая картина с фигурами (каждая размером в три четверти локтя), которая была помещена в Санта Мария Новелла между двумя дверями главного фасада церкви – по левую руку, если войти в средние двери; на ней изображено поклонение волхвов, и здесь в фигуру первого старика, целующего ногу Спасителя и растроганного до слезвложено столько чувства, что видишь, что вот он наконец достиг цели длинного-длинного пути. Фигура же этого царя есть точный портрет Козимо Медичи Старшего, самый живой и самый похожий из всех имеющихся в наши дни. Второй, изображающий Джулиано Медичи, отца папы Климента VII, очевидно всей душой сосредоточился в благоговейном поклонении младенцу и подносит ему свой дар. Третий, коленопреклоненный и словно в своем благоговении приносящий ему благодарность и исповедующий в нем истинного Мессию, изображает Джованни, сына Козимо.
Невозможно описать красоту, какую выразил Сандро в головах, изображенных на этой картине и представленных в разнообразных поворотах: эта – с лицом, глядящим прямо, та – в профиль, одна – с полуопущенными глазами, другая – поникшая и во многих иных положениях и в разнообразии выражений юных и старых лиц, со всевозможным своеобразием, изобличающим все совершенство его мастерства. Он выразил различие между свитами трех царей таким образом, что ясно видно, кто – слуга одного, кто – слуга другого; это, несомненно, произведение удивительнейшее: и по колориту, и по рисунку, и по композиции оно исполнено так прекрасно, что любой художник ныне бывает им поражен21. И вот как во Флоренции, так и за ее пределами Сандро настолько прославился, что когда папа Сикст IV приказал соорудить капеллу в римском дворце, то, желая ее расписать, распорядился, чтобы он стал во главе этой работы, и здесь он выполнил своею рукой следующие сюжеты: Христа, искушаемого дьяволом, Моисея, убивающего египтянина, и утоляющих его жажду дочерей Иетро Мидианита, затем огонь, спадающий с неба и карающий сыновей Аарона; наконец, некоторых святых пап, в нишах над картинами22. Этими работами он приобрел славу и первенствующее имя среди многочисленных флорентийских и других художников, работавших вместе с ним и с ним соперничавших, а от папы получил изрядную сумму денег, которую тотчас же истратил до конца, еще не выезжая из Рима и живя, согласно своему обыкновению, как придется. Одновременно он закончил ту часть росписи, которая досталась на его долю, и, открыв ее, сейчас же вернулся во Флоренцию.
Здесь он, как человек полный неожиданностей, комментировал часть «Божественной комедии'», иллюстрировал и издал «Ад», на что потратил весьма много времени23. Он ничего не зарабатывал, и это было причиною бесконечных неурядиц в его жизни.
Он издал еще много исполненных им рисунков, но в плохой манере, потому что резьба была выполнена дурно. Из них лучшее, что сделано им, – это «Триумф Веры» фра Джироламо Савонаролы из Феррары24. Он сделался как бы одним из приверженцев его секты; это было причиною того, что он оставил живопись и, не имея средств к существованию, впал в величайшее разорение. Упорствуя в этом направлении, он сделался (как их тогда называли) «плаксою» и отбился от работы25. Так, в конце концов, он дожил до старости и был до такой степени беден, что, вероятно, умер бы с голоду, если бы, пока он еще был в живых, его не поддерживал Лоренцо де Медичи, для которого он помимо многого другого достаточно поработал при постройке госпиталя в Вольтерре26, а вслед за Лоренцо и многие поклонники его дарования.
Кисти Сандро принадлежит картина круглой формы – изображение Мадонны с несколькими ангелами в рост в церкви Сан Франческо у входа в монастырь Сан-Миньято. Оно было известно как прекраснейшее произведение27.
Сандро был человек очень приятный и любил пошутить с учениками и друзьями. По этому поводу, как рассказывают, что один его ученик, именемБьяджо, сделал для продажи тондо, в точности сходное с вышеописанным. Сандро продал его одному гражданину за шесть флоринов золотом, подошел к Биаджо и сказал ему: «Я, наконец, продал твою картину; поэтому, сегодня же повесь ее, пожалуйста, повыше: вид ее от этого выиграет, а завтра утром пойди на дом к этому гражданину и приведи его сюда, чтобы он увидал ее в самом лучшем положении и на своем месте; тогда и получишь деньги». – «О, как хорошо вы сделали,
учитель», – сказал Биаджо, а затем пошел в мастерскую, поместил тондо достаточно высоко и отправился. Между тем Сандро и Якопо – другой его ученик – вырезали из картона восемь капюшонов, таких, какие носят граждане, и белым воском прикрепили их над головами восьми ангелов, которые на этой картине были изображены вокруг Мадонны. Наступило утро – и вот идет Биаджо вместе с гражданином, купившим эту картину, который знал, что готовится шутка. Входят они в мастерскую, Биаджо поднимает глаза и видит свою Мадонну не среди ангелов, а среди флорентийской синьории, заседающей в этих капюшонах. Он чуть было не закричал и хотел извиниться перед покупщиком; но, видя, что тот молчит и даже еще хвалит картину, удержался. Наконец Биаджо отправился домой вместе с гражданином и получил в оплату шесть флоринов, за которые учитель продал картину; потом он вернулся в мастерскую, как раз когда Сандро и Якопо успели убрать картонные капюшоны, и увидел, что его ангелы – ангелы, а не горожане в капюшонах. Тут он остолбенел от изумления и не знал, что подумать. В конце концов он повернулся к Сандро и сказал: «Учитель, не знаю: сон ли м