– Дорогой друг!..
– Полноте! полноте!.. уж не думаете ли вы, что я приду в отчаяние!..
– Действительно, его высочество жалуется на вашу живость!.. Он боится, чтобы вы как-нибудь не ранили его серьезно. Согласитесь, что принц обязан жить для Англии, и если с ним случится несчастье…
– Англия погибнет, да? скорей всего!
– Теперь у нас четверг; вы должны в будущий понедельник оставить Гамптанкур. Но великодушный до конца, его высочество передал мне для отдачи вам эти тысячу фунтов стерлингов, как последнее доказательство его привязанности.
– Тысячу фунтов? почему вы не начали с того, чтобы отдать их мне вместо ваших тирад? И вы говорите, что принц дает мне срок до понедельника? Я ему очень благодарна, но не позже как завтра вечером я оставлю этот дворец. Вы немедленно займетесь моим багажом, Тендуччи. Я надеюсь, ведь вы со мной?
– На край света, если прикажете.
– Так далеко мы не отправимся.
– Куда же?
– В Париж.
– В Париж?!
– Вам это не нравится?
– Напротив. Париж преимущественно город любви. В два года в Париже вы сделаетесь миллионершей, мой друг. Только что любовница будущего английского короля… да все знатные вельможи будут осаждать ваши двери!..,
– Я рассчитываю!.. Одно только мне мешает отправиться в Париж.
– Что.
– Мое имя.
– Ваше имя! А! понимаю!.. Теруан де Мерикур не очень то звучно, неправда ли?.. Так как же быть?.. Ба! какая идея!.. Какая великолепная идея!.. Одна моя родственница умерла. Она не будет справляться, если мы воспользуемся ее именем.
– А как звали вашу родственницу?
– Графиня Кампинадос… Настоящая графиня!.. жена настоящего португальского графа.
– Кампинадос? Это не дурно!.. Теперь пообедаем, а потом вы меня проводите.
– Охотно… Куда же, если это не нескромно?
– Вы увидите.
Странная женщина! угадайте, куда отправилась она, перед отъездом из Франции.
На кладбище, – на могилу сэра Филиппа Брадлея, – на могилу того, о смерти которого она не пролила ни слезинки, когда узнала о ней. Она пробыла полчаса на этой могиле…
«Однажды в Париж явилась прелестная женщина и поселилась около Пале-Ройяля. Она привезла с собой много бриллиантов, большое количество серебра и золота. Ее звали графиней Кампинадос. В Париж она прибыла из Лондона и народный говор давал ей в любовники принца Галльского. В ту эпоху, о которой мы говорим, она возила с собой старого и отвратительного кастрата шестидесяти лет, итальянца Тендуччи, к которому она пристрастилась по необъяснимому капризу.
«Графиня Кампинадос, как видят, была не из тех искательниц приключений, у которых только и есть что одна красота. Она занимала весь первый этаж отеля и целый сад. То время было хорошо для куртизанок и хотя увлекались больше теми, которые были худы и дурны собой (такова была мода во Франции), – графиня Кампинадос сразу привлекла на себя общественное внимание.
«В париже в то время еще оставалось нисколько знатных вельмож; она разорила их. После вельмож дошла очередь до финансистов; потом, когда не осталось ни финансистов, ни вельмож, она обратилась к народу и стала его любовницей, быв любовницей почти короля.
«С этого дня графиня Кампинадос называлась Теруан де Мерикур.
Так выражается Шарль Монсле в своем замечательном эпизоде об этой куртизанке. И он говорил правду; в Париже еще оставались знатные вельможи, но разорять их было уже нечего, потому что они были уже разорены.
Герцог Шартрский, только что ставший, вследствие смерти отца герцогом Орлеанским, и как принц крови игравший такую презренную роль в Революции, – был одним из первых любовников нашей контрабандной графини.
Теруан де Мерикур рассталась с герцогом вследствие одной причины, о которой следует рассказать. У графа д’Артуа был, как известно, свой дом, который назывался безделушкой герцог Шартрский выстроил такой же, который он назвал Folie de Chartres.
«Сюда, – говорит Ламот Лангон, – вводили ночью с завязанными глазами проституток, более бесстыдных, чем обольстительных. Если хроника не преувеличивает, иногда их бывало до полутораста. По приходе в этот храм распутства они должны были снимать с себя всю одежду, и их вводили в столовую, где в присутствии герцога и его друзей они уничтожали отличный ужин. Когда тонкие кушанья и вина до высшей степени возбуждали этих новых вакханок, принц приказывал чтобы они отдавались его лакеям. Часто из зрителей эти достойные собеседники превращались в действующих лиц и смешивались с лакейством и проститутками.
«Приглашением на эти то праздники принц выражал свою дружбу приближенным.
Филипп привел сюда Теруан, но она не осталась и десяти минут. Бледная от отвращения, она поспешила оставить залу.
Принц намеревался удержать ее.
– Мне думается, герцог, что вы не захотите больше удерживать меня, – сказала она, – когда я вам говорю, что как бы ни было сильно ваше презрение ко мне, когда вы меня сюда ввели, оно не равняется с тем, которое я чувствую к вам, уходя отсюда.
Из объятий герцога Орлеанского она перешла к маршалу де Субизу, старинному поклоннику Помпадур, и Дюбарри, победителю при Росбахе, который уже на краю могилы все еще молодился. Субизу наследовал Виконт Шуазель де Мец.
Потом она переходила от одного к другому, от вельможи к вельможе, от генерального откупщика к генеральному откупщику. Этим господам оставалось жить не долго и они пользовались остатком своего существования.
С одним из своих любовников, принцем Гаргара графиня жила более, чем с другими. Кто был принц Гаргара? В какой стране света началось его происхождение? Без сомнения он и сам затруднился бы сказать. Одна любопытная дуэль привлекла на него внимание. Находясь в 1787 году на водах в Спа за игорным столом с некоторым шевалье де Куртином, принц Гаргара заметил, что шевалье передергивает и бросил ему в лицо карты.
Гаргара согласился драться на пистолетах. Ему достался первый выстрел; граф имел преимущество и не воспользовался им: он дал промах. Шевалье был в восхищении, что остался жив и здоров.
– Теперь ваша очередь, принц! – шутливо крикнул он. Потом в течении двух или трех минут измеряя его пистолетом, он заставлял его раз десять умирать. Наконец, направив пистолет в сторону, он выстрелил на воздух.
– С вашего позволения, м. г., мы начнем снова.
– Начнем?.. – спросил де Куртин. – К чему?
– Вы не хотите драться?
– Нет.
– Ну, я в отчаянии, но так как я явился сюда не для забавы… бац! бац!.. – И Гаргара дал шевалье две таких великолепных пощечины, какие когда-либо получал плут. Всего смешнее то, что этот пройдоха, дравшийся за какие-нибудь две или три глупых карты, не дрался за две самых звонких оплеухи. Он бежал без оглядки и не возвращался в Спа.
Между тем способ окончания дуэли сделал большую честь принцу Гаргара; каждый в Париже искал с ним знакомства. Он вел роскошную жизнь, играл в большую игру и всегда необыкновенно счастливо.
Он встретил графиню Кампинадос у Гишар на балу, который давала эта последняя в своем отеле в Шоссе д’Антен, который она хотела разыграть в лотерею по луидору за билет.
Принц взял сто билетов.
– Прелестная графиня, сказал он Теруан, – если я выиграю этот отель, от вас будет зависеть сделаться его хозяйкой.
Гаргара выиграл отель и, верный своему слову, поместил в нем графиню Кампинадос. Все шло хорошо четыре месяца, но однажды Теруан грубо сказала Гаргара.
– Мой друг, будьте добры, скажите мне, чем вы живете?
Принц с изумлением взглянул на графиню.
– Ей Богу! вскричал он, – вопрос забавен!.. А какое вам дело до того, чем я живу, если даю вам средства хорошо жить?..
– Должно быть есть, если я занимаюсь этим. Хотите вы узнать мое мнение: вы слишком много выигрываете.
– Ба!..
– Да. С вашей стороны было очень ловко дать пощечину шевалье Куртину, но мне кажется, если бы какой-нибудь ловкий игрок дал себе труд наблюдать за вами в один из этих вечеров, вы могли бы получить такое же нравоучение. Гаргара насмешливо расхохотался,
– Во всяком случае, сказал он, – если я шулер, то мы равны, моя милая. Шулер и куртизанка – одно то же.
– Вы ошибаетесь: одна берет, а другой ворует. Нам не годится быть вместе, и в доказательство этого, я ухожу. Прощайте!
И она удалилась.
Да, Теруан де Мерикур была странное создание, странность которого не замедлила выразиться на самой гибельной дороге, под ужасной формой.
В то время, когда под именем графини Кампинадос, она обирала последние луидоры у знатных вельмож и финансистов, довольно глупых для того, чтобы вместо своего спасения заботиться о своих удовольствиях революция быстро приближалась. Они не слыхали ее глухого приближения.
Но революция принадлежит истории; ее начало и исход давно всем известны. Возвратимся к нашему рассказу.
Когда 12 июня 1789 года, граждане, рассвирепев от Тюльерийских убийств, искали повсюду оружие для защиты и отмщения, толпа людей явилась в отель, занимаемый графиней Кампинадос.
Графиня садилась за стол, с одним из своих близких приятелей, аббатом де Люберцаком, когда по всему городу разнесся призывный клик.
– Что это такое? – спросила она.
– Ничего, – ответил Люберцак. – Какая-нибудь стычка народа с иностранными войсками. Каждый для себя. Пусть они дерутся, убивают друг друга, если это им нравится; – мы в безопасности; вино свежо; кушанье отлично… Давайте обедать, графиня, и да здравствует радость!
Впрочем, более гастрономическому, чем патриотическому ответу аббата не доставало оживления. Погребальный звон колоколов – печальный аккомпанемент стуку вилок и звону стаканов. Если аббат, не пропускал ни одного куска и ни одного глотка, графиня не пила и не ела. Подавали десерт, когда на дворе отеля послышался большой шум. В тоже время горничная графини прибежала, испуганная и растрепанная.
– Сударыня!.. Сударыня!..
– Чего такое?..