Что оставалось сказать родителям, дочь которых без их согласия и против их воли вышла замуж, кроме того, что: «что сделано, то сделано!»
Тем не менее вероятно, что мать и отчим Лолы сохранили к ней неприязнь за ее шалость, ибо во все время ее карьеры, в те даже минуты, в которые она всего более должна была желать их присутствия они не особенно спешили со свиданием с ней.
А как воспринял побег Лолы сэр Александр Люнлей? Уверяют, что он начал процесс против Крежей, требуя возвращения жемчуга, так как они не могли отдать ему дочь.
Старый дурак! Что ему было дело делать с тем или другой? Он был главным виновником побега; и если урок стоил ему дорого, то между нами, она не обокрала его.
Итак, Лола и ее капитан жили в Дублине, упиваясь сладостью медового месяца. Но по словам хроники сладость эта была непродолжительна, Лола была кокетлива; Томас ревнив; не прошло шести недель с их свадьбы, а они уже спорили как супруги, прожившие пятьдесят лет.
Сначала то были споры без последствий; споры, заканчивавшиеся нежным примирением. Но однажды вечером Лола рассердилась до того, что бросила мужу в голову графином; Томас хотя и был довольно ловок, для того, чтоб увернуться от удара, тем не менее начал думать in petto, что сделал ошибку, похитив этого ангела из ее семейства и еще большую, женясь на ней.
На другой день после этой сцены, которая поселила холодность между им и Лолой, капитан получил приказание отправиться со своим полком в Бомбей.
– Хорошо! с моим полком! – сказал он самому себе, – но с моей женой – нет!.. эта нежная малютка никогда не согласится последовать за мной в Индию… К сожалению, я должен буду оставить ее в Европе!..
Томас Джемс ошибался; нежная малютка не только не выразила ни малейшего неудовольствия, по поводу этого отъезда с мужем, но даже обрадовалась при мысли путешествовать по незнакомым странам и жить под другим небом.
И таким образом, надежды Томаса Джемса не исполнились…
На самом деле, это путешествие было истинным очарованием для Лолы, и удовольствие испытываемое ею, отразилось на ее характере; во все время путешествия расположение ее духа было самое ровное, – она ни в чем не противоречила мужу. Томас Джемс благословлял небо.
Существуют два Бомбея: один называемый фортом, – собственно город состоящий из дворцов и каменных громад, в котором живут во время дождей; другой, – временной, начинающий жить с того времени, когда перестают грозы и ветры, – окружающий первый город и состоящий из деревянных домиков, палаток, окруженных деревьями и цветами.
Живя в первые две недели по приезде в первом Бомбее у г-на и г-жи Ломер, державших меблированные комнаты, Лола и ее муж, при начале хорошей погоды, следуя за своими хозяевами, переселились в летний Бомбей.
Итак, в течение еще двух недель, пленяемая любопытным зрелищем, непрестанно возобновляющимся перед ее глазами, толпой пришельцев, прибывавших из всех окружных провинций в главный порт Британской Индии, – Лола постоянно всем улыбалась, в том числе и мужу.
Но когда, лежа в паланкине, несомом четырьмя сильными индийцами, она увидала все, что могла только видеть в окрестностях: мечети, храмы, погоды, когда она перебывала на кораблях и барках всех стран, и всяческих форм, когда по приглашению городских леди, каждое после обеда, в течете двух или трех часов она уже прогуливалась верхом или в коляске на эспланаде в то время, когда на ней играла военная музыка – тогда Лола начала скучать…
– Долго ли еще останемся мы здесь? – однажды вечером сурово спросила она своего мужа.
– Я сам не знаю, моя милая.
– Как? Вы не знаете?
– Без сомнения. Солдат не хозяин себе. Губернатор лорд Эльфинстон, предполагает движение кнодсов.
– Что это за Кнодсы?…
– Индийцы. Одна из главных рас в стране, большая часть которой подчинилась, но часть еще остается непокорной.
– В таком случай, до тех пор пока лорд Эльфинстон будет сомневаться в Кнодсах, мы не выедем из Бомбея?…
– Я боюсь этого.
– Но это может продолжаться месяцы, годы?…
– Я не говорю нет.
– И вы предполагаете, что я соглашусь жить целые годы не в Европе?…
– Я соглашусь.
– Какая разница! Как солдат, вы обязаны жить там, где находятся ваши начальники, но я…
– Вы, как жена солдата, также обязаны жить там, где живет ваш муж. И притом, на что вы жалуетесь? Когда я должен был ехать в Индию, вы казалось, были рады отправиться со мной. Если вы отказываетесь в настоящее время следовать за мной, – мне будет прискорбно, но я ничего не могу сделать.
– А! вы ничего не можете сделать!.. Ну, а я могу сделать кое что и докажу вам…
В таких то выражениях Лола объявила войну мужу, – войну жестокую и беспощадную. В ожидании войны с кнодсами, бедняжке капитану приходилось воевать с ангелом, превратившимся в демона. И день и ночь дом мистера Ломера, в котором наши супруги нанимали квартиру, оглашался их ссорами.
– Но, если вам так неприятно жить здесь, – часто говаривал Томас Джемс, – почему вы не вернетесь в Англию?
– С вами. Я ничего лучше не желаю.
– Нет, одни.
– Я не для того вышла замуж, чтобы одной бегать по свету.
– В таком случае, так как служба надолго удерживает меня здесь, подражайте мне: будьте терпеливы.
– А я уверена, что если бы вы захотели, то получили бы отпуск.
– Вы ошибаетесь: во время компании отпуска не дают.
– Так выходите в отставку.
– Я люблю военную службу и не оставлю ее.
– Как угодно. Я тоже не оставлю вас, и мы посмотрим, кто скорей устанет – вы или я.
Первым, как можно было предвидеть, был Томас Джемс. Женщины всегда первенствуют в этой мелочной борьбе.
В тоже время свидетельница этих ежедневных ссор, миссис Ломер почувствовала жалость к тому, кто по ее мнению больше страдал. И если жалость не есть еще любовь, как поется в одной старой песне, то она, во всяком случае ближайшая к ней дорога. Кларисса Ломер была хороша собой, блондинка, а Томас Джемс, с тех пор как женился на Лоле, разлюбил брюнеток. Сначала только поверенная печали капитана, она скоро его успокоила.
В оправдание белокурой Ломер должно сказать, что ее муж был урод и глуп в той же мере, а Томас Джемс сделал для ласковой любовницы то, в чем отказывал крикливой жене.
Проснувшись однажды утром, Лола нашла у своей кровати письмо, подписанное двумя буквами Т. Д., следующего содержания:
«Вы хотели, чтоб я вышел в отставку. Я вышел; я свободен, – свободен вдвойне, потому что для меня возможно в одно и то же время, как я оставляю полк, бежать от вас. Я сожалею, что не в состоянии оставить вам денег на переезд в Европу, потому что то положение, в которое я поставлен вами, лишает меня нужных для этого средств. Прощайте! Желаю вам быть счастливой. Что касается меня, я должен признаться, что расставшись с вами, я как будто попал в рай.»
Лола оканчивала чтение этой записки, когда в комнату ворвался мужчина. То был г-н Ломер. Он также как и Лола получил поутру письмо.
– Ушла! убежала! – рычал он. – Презренная!.. Женщина, которую я взял без приданого, без пенни приданого – да-с!.. У нее и платьишка-то не было!.. А что я такое сделал, спрашиваю я вас, что она бросила меня как старые штаны? Был ли я зол с ней, или суров?… требователен?… Нет, так не делают! Безнаказанно не увозят жену у честного человека. Я отправлюсь к губернатору. Клариссу возвратят мне!.. О! о! хозяйство наше шло так славно!.. Через пять лет я вернулся бы в Англию с хорошим доходцем. А теперь что я буду делать один? Разве я могу один за всем присмотреть!
Наивные жалобы Ломера, его слезы, от которых он стал еще дурнее, заставили Лолу расхохотаться. Он смотрел на нее с каким-то остолбенением.
– Как! вы смеетесь! – сказал он.
– А почему бы нет? – заметила она. – Муж мой уехал, ну я и смеюсь: я не люблю его.
– Но я то все еще люблю мою жену.
– Так бегите за ней; желаю успеха. Но прежде одно слово, г-н Ломер. Капитан Джемс, уезжая, поступил неприлично, оставив меня без копейки денег. Вы, без сомнения, снабдите меня сотней гиней? Я их вышлю вам из Англии, будьте уверены.
Изумление Ломера перешло в чистый столбняк.
– Чтоб я дал вам сто гиней! – вскричал он. – А! а! Это уже слишком. Ваш негодяй муж увозит мою жену, а вы хотите похитить мой кошелек – мило!
Лола нахмурила брови.
– Хорошо, – сказала она: – я согласна, что жена ваша, как вы говорите, отпустила вас на все четыре стороны, потому что вы не только скверное животное, но кроме того вы скряга, деревенщина!..
Ломер готовился сделать возражение.
– Довольно! – закончила Лола, хватая кружку. – я вас не звала: по какой причине вы позволили себе войти сюда? Ступайте вон!.. Вон, как можно скорее!
Обманутый, только что не избитый, Ломер удалился.
Лола села и задумалась.
Что предпринять? Где достать денег на поездку в Англию? Да и возвращаться ли ей в Англию к матери и отчиму, которые, наверное, очень дурно ее примут? Нет. Она отправится куда угодно, только не в Бат. А деньги. Где достать денег?… Она никого не знала в Бомбее. Прошло около часа в этих размышлениях. Вдруг она воскликнула:
– Ах, до чего же я глупа! А это колье, подарок сэра Александра Люнлея – его можно продать. – Она открыла ящичек, взяла колье и вздохнула:
– Какая жалость! – проговорила она, но вслед за тем подняла голову:
– Ба! мне подарят другие!.. Букелини! Букелини!
Так звали молодую индианку, горничную Лолы. Лола звала ее одевать себя; но зов был напрасен: присутствуя при разговоре своей госпожи с г-ном Ломером, она ушла вслед за ним. Куда могла она пойти?
Лола уже хотела сама одеться, когда индианка вернулась в комнату.
– Госпожа, – сказала она: – в передней вас дожидается человек, который немедленно желает поговорить с вами.
– Кто же это?
В ответ, дверь отворилась, и Лола почти в ужасе отскочила назад при виде посетителя.