– В таком случае, я столько же знаю в любви, как и в литературе, потому что напыщенные сентиментальные фразы этой книги кажутся мне смешными supreme, как говорит г-жа Скюдери на своем жеманном языке.
Убеждение Сен-Марса о романе несколько подходило к убеждению Марион, только она не осмеливалась так откровенно его высказать.
– Боже мой! – воскликнула она, смеясь, – если бы вас услыхал Скюдери!..
– Но он меня не слышит, – возразил Сен-Марс. – И именно, чтобы не слыхать его, я бежал сюда, где вас удерживаю, быть может, против вашей воли…
– О нет!.. Я ничего не делаю против воли. Но вы сейчас мне сказали, что отдыхаете от скуки в моем доме. После ваших объяснений мне позволительно сомневаться.
Сен-Марс покачал головой.
– На этом свете существуют только томительно скучные романы, сказал он.
– Вы жалуетесь? Вы?.. такой счастливый!
– "Счастливый"!
Генрих произнес это слово с таким печальным выражением, что Марион была тронута. Она села рядом с молодым человеком, и уступая невольному движению, подала ему руку, проговорив нежным голосом:
– У меня не всякий вечер читают "Клелию", маркиз… Если вам будет угодно прийти побеседовать со мной… Иногда успокаивает передача своих печалей другу.
Генрих взглянул на Марион.Лёд был разрушен.
– Да, – благодарю вас, ответил он, – я приду.
– Когда? Чтобы я была одна.
– Завтра.
– Хорошо.
И она удалилась, пожав ему руку.
Он пришел на другой день, как обещал; а затем он целый месяц каждый вечер бывал у нее. – Он ее любил, она его обожала. А между тем, о чудо! только через месяц она согласилась ему отдаться.
Да, Марион Делорм, куртизанка Делорм, которая никогда не заставляла страдать любовника и даже хуже, когда мужчина ей нравился, – не боялась первая написать ему: «Приходи же!» – эта Марион, действительно влюбленная, ждала тридцать долгих дней прежде, чем отдаться страсти.
Скажут: расчет с ее стороны. Да, расчет, но не тот, какой предполагают.
Она боялась, что когда ему нечего будет желать, ее любовник перестанет ее любить. Она ошибалась: обладание сделало Сен Марса еще более влюбленным. Но также сколько утонченного обольщения и нежности внесла она в эту любовь! это целая поэма! поэма восхитительная, – этот эпизод любви Марион Делорм и Сен Марса.
Прежде всего без жалости, без сожаления она рассталась со всеми своими друзьями, с той целью, чтобы в какой бы час не пришел Сен Марс, он мог бы найти ее одну. Она никуда не выходила, нигде не показывалась. Он любил наряды… И каждый раз как он приходил, она принимала его в новом костюме, Часть ее собственного наследства, которую она сберегла; была издержана на эти безумные издержки… Потому что нечего и говорить, что Марион ничего не брала с Сен-Марса.
Когда он принуждал ее…
– Нет! нет! нет! – вскрикивала она, – в тот день, когда ты дашь мне луидор, я буду думать, что ты перестал меня любить.
Между тем, повсюду говорили о романе Сен-Марса и Марион Делорм.
– Это скандалезно! – кричали придворные дамы, сердитые на Марион за то, что куртизанка отняла у них возможного любовника.
– Это скандалезно! – повторяли любовники, которых бросила Марион.
В надежде, что скандал, дойдя до высшей степени, произведет разрыв, доходили до того, что говорили, будто Сен-Марс и Марион Деларм тайно обвенчались… То была ложь. То была клевета.
Наконец вмешался король.
– Что я слышал? – сказал он. – Сколько вы доставляете мне хлопот, забывая все мои советы! Вы вступили в преступную связь. От вас ли я должен был ожидать подобной вещи? От вас, набожность и добродетель которого так меня привязали! Вы заслуживаете быть приговоренным к галерам, как Ронден. Это преступление в оскорблении величества, которое вы совершили, изменив вашему слову относительно меня. Я лучше пожелал бы, чтобы вы были фальшивомонетчиком, как маркиз де Куси или начальником кроканов[28], чем делать то, что вы делаете! Вы бесчестите вашу фамилию и память отца вашего маршала! Как! я узнаю, что вместо того, чтобы упражняться в богомолье, к чему я вас приучил, когда я полагал, что вы за Salut или Angelus, вы проводили ночи… у кого! осмелюсь ли назвать, не греша? У женщины потерянной репутации, которая может иметь с вами сношения только вредные для спасения вашей души: у Марион Делорм, наконец! Что вы можете ответить? Говорите!..
Сен-Марс мог ответить, что ему дозволительно развлекаться с любезной и прекрасной любовницей от скуки, которую внушал ему траурный король. Однако ради самого себя и своих интересов он перестал так часто видать Марион, и бывал у неё уже только тайком…
Проникнув ночью в сад, прилегавший к домику на королевской площади, Сен Марс с помощью веревочной лестницы входил к Марион, оставляя ее на заре… И хотя посещения ее любовника становились все реже и реже, Марион не жаловалась… До самого последнего, перед отъездом, фаворита в Норбонну, где он должен был встретить короля и кардинала, а потом погибнуть в Лионе на эшафоте, – Марион была по прежнему нежна, по прежнему любила и оставалась ему верной.
Эта ночь, как после рассказывала Марион своей приятельнице Ниноне де Ланкло – эта последняя ночь была отмечена восхитительным случаем. Полагая, что настал час разлуки, Сен Марс встал с постели и оделся. Провожаемый Марион, он уже спускался с балкона и поставил ногу на лестницу, как вдруг раздался звук колокола, – он машинально остановился.
– Час, два, три, четыре! – сказал он.
Только четыре часа! Был март месяц; день в это время начинается только в шесть часов. Но в таком случае он уходил, слишком рано. У него одна только нога была на лестнице, он снова поднялся на балкон, затворил окно, отнес Марион на постель, снова разделся и остался до шести часов…
– То было предчувствие! – говорила Марион. – Бедный ребенок предвидел, что мы больше не увидимся. Он в последний раз хотел сказать мне в поцелуе: «я тебя люблю!»
Великая Мари Дорваль в пьесе Виктора Гюго в роли Марион Делорм
Читатели знают, почему умер Сен-Марс; Людовик XIII непрестанно говорил ему, что ему неприятен его слишком уж влиятельный министр; он вступил в заговор против кардинала Ришелье с Гастоном Орлеанским, братом короля, и герцогом Бульонским.
Но Ришелье зорко за ним наблюдал. Он знал о преступных сношениях своих врагов с испанским министром де Сан-Лукаром, он знал о трактате заключенном от имени короля и герцога Орлеанского, знал, что этот трактат был передан Фонтрайлем, что герцог Бульонский и Сен-Марс скрепили его своим согласием,и достал через нунция в Мадриде с него копию.
Заговорщики были молниеносно и решительно остановлены!
Вместе со своим другом, молодым де Ту, Сен-Марс был приговорен к смертной казни.
Дойдя до подножия эшафота, два друга обнялись и де Ту сказал Сен– Марсу:
– Ступайте, мой господин, вам принадлежит честь. Покажите, что сумеете умереть.
Сен-Марс оделся на казнь, как на праздник; он отдал свой богатый плащ своему духовнику, вместе с ящиком богато украшенным бриллиантами, содержавшим портрет, который он попросил сжечь.
То был портрет Марион Делорм.
Священник через несколько недель тайно передал этот портрет Марион, для которой он стал реликвией.
Что касается Людовика XIII, то говорят, что в день смерти бывшего фаворита, около наступления времени казни, он, вынув часы, сказал: «Через час Сен-Марс весьма дурно проведет свое время!»
Это был остроумный король!..
Марион около года пробыла в монастыре, после смерти Сен Марса. Она, быть может, осталась бы там и подолее, но заметила, что кошелек ее опустел. A Mapион страшилась бедности…
Снова начала она свою рассеянную жизнь, отдаваясь отныне не самым красивым и любезным, а самым богатым. Говорят, что она не побоялась волокитства старого немецкого жида Натана Розельтанна, жившего в Париже, где он грабил с христиан миллионы.
Не довольствуясь, однако, шумом, который происходил около нее, она желала иной славы. Наступило время Фронды (1650). Марион интриговала против партии королевы. Но королева была сильнее; Фронда была уничтожена: принцы Конде и Конте арестованы; вероятно та же участь постигла бы и Марион Делорм, но она… заболела и умерла!
Тальман де Ро так рассказывает о смерти Марион Делорм:
«Ей было тридцать девять лет, когда она отдала душу Богу[29]. А между тем она была прекраснее, чем когда-либо. Если бы она не так часто была беременна, то и в шестьдесят – она все еще была бы прекрасна. За несколько дней до болезни она приняла сильное рвотное, и это ее убило. После нее осталось платьев больше чем на двадцать тысяч экю; долее трех часов она не носила перчаток. Она никогда не брала деньгами, а только нарядами. Во время болезни она исповедовалась по десять раз на дню, хотя была больна только три дня. И постоянно находила сказать духовнику, что-нибудь новое. Ее видели мертвой на постели в течение суток с венком невинности. Наконец, священник Сен-Жерье сказал, что это странно и ее похоронили.»
Дебарро, ее первый любовник, написал на смерть Марион Делорм следующее стихотворение:
Бедняжка, Mapиoн Делорм,
С такою прелестию форм,
Что много, много так любила, —
Тебя похитила могила!
Когда прекрасную как день
Могильная сокрыла сень, —
Тогда я стражду и тоскую…
Нет счастьем смерть не назову я.»
Таким образом оканчивается жизнь Марион Делорм
Книга третьяОБОЛЬСТИТЕЛЬНИЦЫ ПРОСВЕЩЕННОГО ВЕКА
Нинон де-Ланкло
Нинон де-Ланкло говаривала: «Я еще в детстве размышляла о неравномерном распределении качеств, которые существуют у мужчины и у женщины; я видела, что нас обременили всем, что есть суетного, а мужчины сберегли себе право на существенные качества, с этой минуты я стала мужчиной.