– Вот как! Госпожа тоже шведка? – удивился Луи.
– Да, она из Далекарлии. Вы сможете вместе вспомнить родные края. Но мы с полковником оставим вас ненадолго. Сейчас одиннадцать… Думаю, часам к четырём мы вернёмся.
На беседу Луи с Марьей – если, конечно, можно назвать беседой общение двух людей, из которых говорит только один – не потребовалось много времени. Нескольких минут им оказалось достаточно.
Стоя рядом возле окна, они проводили взглядом князя Ивана и полковника Полоцкого, галопом умчавшихся по аллее, ведущей к дороге на Нижний Новгород.
Луи не стал терять время на галантный разговор. Он осторожно прикоснулся к животу девушки.
– Скажите, Мари, этот ребёнок… Вы собираетесь поступить с ним так же, как и тогда…
Марья ничего не ответила, но побледневшее лицо не позволяло сомневаться, что она прекрасно поняла, что имел в виду её бывший любовник.
– Выслушайте меня внимательно, Мари, – негромко продолжал Луи, – и постарайтесь запомнить каждое моё слово. Я когда-то очень сильно любил вас. С той поры прошло двенадцать лет, и сейчас я могу сказать, что моя любовь к вам осталась в прошлом. Более того, сейчас вы вызываете у меня только подлинный ужас.
Когда я согласился побывать в гостях у князя Ивана – а я давно узнал, что вы здесь, и что вы по-прежнему прекрасны – я сделал это потому, что у меня появилась цель. И сейчас я скажу вам, какая.
Сейчас вы оказались в той же ситуации, что и много лет назад. У вас вскоре должен родиться ребёнок.
Так вот, клянусь всеми святыми! – Луи повернулся к висевшей в углу гостиной иконе и перекрестился[33]. – Если только я когда-нибудь узнаю – а я узнаю это обязательно – что вы снова поддались своим извращённым инстинктам и поступили с ребёнком князя Ивана так, как в прошлый раз… Клянусь, вы заплатите жизнью как за новое, так и за прежнее преступление!
Когда-то ваш любовник пожалел вас. Человек, сейчас стоящий перед вами, жалеть вас не станет. Ваш бывший любовник забыл прошлое. Человек, которому провидение позволило встретить вас сегодня, ничего не забудет, как и полагается доброму христианину. Вы поняли меня? А теперь прощайте.
С этими словами Луи Экхофф вышел из комнаты.
Вечером полковник Полоцкий и Луи Экхофф вежливо откланялись и уехали.
Через неделю у Марьи родился ребёнок, получивший при крещении имя Михаил.
Действительно ли эта женщина была виновна в чудовищном преступлении, в котором её обвиняли, и в другом подобном, о котором она двенадцать лет назад во сне проговорилась Марте Раабе, оцепеневшей от ужаса?
Да, так оно и было. И вы скоро узнаете о кошмарных обстоятельствах, в которых она совершила это преступление.
Непонятно, повлияли ли положительно на Марью слова Луи Экхоффа? Была ли она просто напугана, или же её терзали угрызения совести, и она решила искупить своё давешнее преступление? Во всяком случае, сейчас она относилась к своему ребёнку почти с такой же нежностью, как и князь. Если князь нежно любил сына, своего Мишеньку, то Марья обожала его. Родители словно соревновались между собой в любви к сыну, их ангелочку. На протяжении дня их губы то и дело встречались то на белоснежной ручке, то на румяной щёчке ребёнка. Его кормилица, Татьяна, свидетельница происходившего, то и дело повторяла:
– Слава богу, никто не скажет, что нашему маленькому барину не хватает ласки.
Но что-то при этом всё же было не так. Невольно на память приходил образ Иуды. Ведь иногда могут лгать даже поцелуи.
Князь Иван и Марья были счастливы. Они забыли, что совсем недавно жизнь в Павлово казалась им скучной.
Наступил август. Стояла прекрасная погода. Но уже начали собираться в стайки кулики, предвещая близкую осень.
Однажды тихим поздним вечером князь с Марьей отдыхали на лужайке перед дворцом под уже усеянным яркими звёздами небом. Возле них нянька баюкала малыша. Родители беседовали о будущем ребёнка.
– Как мы будем воспитывать его? – задумчиво произнёс князь.
– Ну, у нас впереди ещё много времени, чтобы обдумать это как следует, – с улыбкой ответила Марья.
– Думаю, вы ошибаетесь, моя красавица. Никогда не может быть рано, чтобы обдумать будущее человека!
– Ну, конечно! Человека, которому всего пять недель!
– Ничего страшного! Из недель складываются месяцы, из месяцев – годы… Вы не возражаете, Марья, чтобы наш сын стал военным?
– Военным? Ах, нет, ни за что!
– Но это хорошая профессия, и в наше время она открывает перед человеком все дороги!
– Конечно, особенно к могиле!
– Разве я уже в могиле? А ведь я вот уже десять лет служу верой и правдой нашему славному императору! За это время мне пришлось участвовать в завоевании Финляндии, Ижорских земель и Ливонии!
– Но я не хочу, чтобы Миша стал солдатом! Не хочу! Ведь это прежде всего мой сын!
– Наш сын, наш ребёнок, дорогая!
– Солдат! Это ведь несчастное создание! Когда ты уезжаешь, я никогда не знаю, увижу ли снова тебя! Удар штыком, пуля, ядро – и та лежишь мёртвым вдали от меня! Ну, нет! Ни за что, ни за что!
Выкрикнув эти слова, Марья выхватила ребёнка у няньки и остановилась.
– Так вот, Иван! – продолжала она. – Вы недостойны обладать таким сокровищем! Я унесу его! Прощайте!
И она убежала с ребёнком на руках.
Князь встал. В отличие от Марьи, он никуда не торопился. Покачав головой, он рассмеялся. Надо же, как она вспыхнула! Да ещё попрощалась, убегая!
Марья бросилась к озеру. Иван неторопливо направился следом за ней. Наверное, беглянка спряталась за кустами, и покажется, когда подойдёт любовник.
Но Марья не собиралась прятаться. Она прыгнула в лодку, которую они часто использовали для ежедневных прогулок, и когда князь вместе с нянькой вышел на берег, она уже отплыла на расстояние выстрела из ружья.
Разумеется, ни князь, ни нянька не ожидали ничего плохого. Лодка, хотя и небольшая, была ладно построенной и достаточно устойчивой. Марья легко управлялась с судёнышком. Тем не менее, видя свою возлюбленную вместе с его ребёнком, отделённых от него водным пространством, князь Иван почувствовал, что у него сжимается сердце.
– Марья! – крикнул он. – Прошу вас, возвращайтесь! Вы ведёте себя слишком неосторожно! Вечереет, стало прохладно! Миша может простудиться!
Марья рассмеялась.
– Ни за что! Я же сказала вам, что заберу его с собой!
И несколькими ударами вёсел она ещё больше удалилась от берега.
Татьяна, нянька, пробормотала:
– Барыня ведёт себя очень неосторожно! Здесь такие злые русалки! Вечером они могут отнять ребёнка у матери!
– Мария, прошу вас, вернитесь! – снова крикнул князь.
Лодка с беглянкой уже почти скрылась за пеленой поднявшегося над водой тумана. До слуха князя продолжал доноситься смех Марьи.
Внезапно раздался ужасный, душераздирающий вопль, ещё более жуткий из-за того, что он без малейшего перерыва последовал за смехом.
– Ко мне! Помогите! Иван! Мой ребёнок… Помогите!
Князь не стал выяснять, что случилось с Марьей. Он быстро сбросил кафтан и кинулся в воду.
Князь плавал, как рыба. Поэтому ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до перевёрнутой лодки. Возле неё в воде барахталась Марья. Конечно, она тоже умела плавать, но ей приходилось использовать только одну руку, чтобы держаться на поверхности, так как другой рукой она прижимала к себе Мишу.
Князь быстро доставил жену и ребёнка на берег.
Только теперь он увидел, что малыш посинел и не дышит. Очевидно, он то ли захлебнулся, несмотря на все усилия матери, то ли, по мнению доктора, мать слишком сильно прижимала к себе дитя и невольно задушила его. Все усилия оживить малютку оказались бесполезными…
Но на этом несчастья не закончились! Незадолго до невольного купанья князь вместе с Марьей встал из-за стола. И если Марья почти ничего не съела за исключением нескольких ложек супа, то князь с большим усердием расправился с многочисленными блюдами. В сочетании со страхом потерять ребёнка и неожиданным купаньем в холодной воде этого оказалось достаточно, чтобы вызвать мозговой спазм, способный убить даже такого выносливого и тренированного человека, как князь Иван. Через несколько часов после спасения жены князь Иван скончался. Таким образом, за один вечер Марья лишилась ребёнка и возлюбленного. Вряд ли она могла заранее рассчитывать на такое везение.
Описанная выше трагедия произошла в 1720 году. В это время российский Верховный суд находился в Петербурге, ставшем, наконец, второй столицей империи, как этого хотел Пётр I. Император был горд и счастлив: он только что подписал почётный мир со Швецией. Теперь он мог спокойно продолжать свою цивилизаторскую миссию в дремучей России.
Он только что основал школу математических и навигацких наук и Морскую академию, в которую каждая знатная семья должна была отправить по меньшей мере одного сына.
В крупнейших городах империи появился ряд гимназий и других учебных заведений, в которых изучались математика, литература и иностранные языки; даже в небольших населённых пунктах появились «цифирные» школы, в которых крестьянские дети могли научиться читать и писать…
В числе других петровских реформ не последнее место занимала реформа медицинского и фармацевтического дела. Указом Петра I предписывалось: «За Яузою рекою против Немецкой слободы в пристойном месте… построить госпиталь». При Московском госпитале появилась лекарская школа. Существовавший ранее Аптекарский приказ, функции которого сводились к приглашению из-за границы и содержанию придворных врачей для царской семьи, был преобразован в государственное учреждение, ведающее всем медицинским делом в стране.
Наконец, по примеру Парижа, в Петербурге были созданы Обсерватория, Библиотека и Ботанический сад.
Как в Париже, в русских городах появилась полиция, и на улицах перестали грабить людей, словно в дремучем лесу.