Трюки, которые выполняли Мартин и Ханс, казались мне значительно более привлекательными, чем любой из трюков в скейтбординге. Данвеганский ландшафт был просто-напросто слишком влажным для такого. Но горный велосипед открывал мне больше возможностей, на нем я мог ездить по любой поверхности в городе в любых условиях. После просмотра Chainspotting мое воображение работало на пределе. Я начал рассекать по деревне в экстатическом состоянии, практикуя езду на заднем колесе и заносы и отскакивая от стен и цветников. (Я никогда не причинял вред цветам. Честное слово.)
Я достаточно быстро заработал репутацию местного злостного нарушителя общественного порядка, в чем, в общем-то, не было ничего особенного, учитывая, что Данвеган никогда не отличался разгулом преступности. Вероятно, в то время лишь меня там и можно было посчитать персонажем из какого-нибудь полицейского телесериала – да и то только потому, что именно я постоянно устраивал различные передряги прохожим, попадая к ним под ноги. Я жил в центре города, так что с того момента, как я выезжал из дома, я становился проблемой. Народ возмущался, ведь я носился туда-сюда не только летом, во время каникул, но также и зимой.
Остров Скай обделен таким богатством, как приятная погода. Большую часть времени идет дождь и холодно до дрожи, причем даже в июле. В январе, когда дул нещадный ветер, ездить по улицам было совсем невозможно, так что от безысходности я отправлялся на местный рынок Кинлох (или, как мы его прозвали, Оружейную лавку). Эти торговые ряды, расположенные на главной дороге к Данвеганскому замку, имели крышу, защищающую от дождя, по вечерам были освещены, и к тому же внутри было несколько удобных для практики ступенек и цветников – идеально! Оружейная лавка вскоре стала моим излюбленным местом для практики, и довольно быстро ее угловатые кирпичные стены были все исполосованы моими шинами. Это время сыграло корневую роль в становлении моего стиля. Я многим обязан тому месту.
Но моя любовь к Оружейной лавке не была взаимной. На меня поступали жалобы, я превратился в местного Уолтера Уайта, а наш коп, констебль Данкан Кармайкл, – в моего спецагента Хэнка Шрейдера. Он любил гоняться за мной, хотя моя езда была безобидной, – ну, по большей части. Да, я постоянно гонял на заднем колесе и иногда не использовал фары, но я ведь не делал ничего безумного. Я никогда не выпрыгивал перед едущими машинами и не спрыгивал с автобусной остановки, обращая несчастных пенсионеров в бегство. С другой стороны, я прекрасно понимал, что того, что я делал, было, в общем-то, достаточно, чтобы нажить себе проблемы, но я не прекращал, потому что делать мне больше все равно было нечего. Дома у меня не было игровой приставки или компьютера. Телевизор я не очень любил. Велосипед был моим основным увлечением, и я любил велосипед. Так что каждый вечер в 7 или 8 часов я прыгал с одной стены на другую на своем Kona Fire Mountain в Оружейной лавке при свистящем ветре, переплетающемся с дождем.
Констебль Кармайкл смотрел на это иначе. Он постоянно тащил меня домой и отчитывал моих родителей за то, что я становлюсь угрозой обществу. Это было ахинеей – конечно, меня нельзя было назвать образцовым ребенком, но я и не слонялся по улицам до двух утра. Тем не менее вскоре мои родители начали выходить из себя.
«Мы заберем у тебя этот проклятый велосипед!» – кричала на меня мама.
Она понимала мою любовь к внедомашнему времяпрепровождению, но все же я становился непомерно надоедливой занозой. В учебе я был столь же плох; считалось, что я просто притягиваю к себе проблемы. Особенно такое мнение было распространено в старшей школе города Портри, находившейся в 45 минутах езды от Данвегана. Я не был ужасным ребенком; я не был задирой и, когда подрос, в драки совсем не лез, но примерно с 13 лет я сеял хаос всюду, где оказывался. У меня было значительно больше энергии, чем следовало, и достаточно товарищей, которые были более чем рады разделить со мной мое безумие.
Я был самым младшим среди одноклассников и в какой-то момент стал краш-тест манекеном для планов своих друзей – задумают они, например, прыжок какой-нибудь или пранк, и в качестве исполнителя непременно выберут меня. Изъяны плана выявлялись сразу же, стоило мне только рухнуть в какую-нибудь кучу и завыть от боли или оказаться в кабинете директора. Оценки я получал как придется. У меня все было неплохо с практическими предметами вроде труда, ИЗО или физики, но любой предмет, где нужно было что-то писать, например английский или история, вызывал у меня мучения. Позже мне поставили диагноз «дислексия», означавший, что чтение дается мне гораздо тяжелее, чем другим. Мое внимание быстро ускользало, и я часто ловил себя на том, что витаю в облаках во время уроков, рисуя в воображении новые трюки или продумывая какой-нибудь новый маршрут. Что мне до учебников? Я был весь сфокусирован на стене или лавке за окном.
В конце концов недостаток дисциплины привел к моему временному отстранению от занятий; последняя капля упала, когда меня поймали за броском конфетки в затылок водителя школьного автобуса. Однажды, когда он вез нас домой, все начали валять дурака, и я метнул шоколадный шарик прямо ему в голову. Бросок получился шикарным, но как только конфета с глухим звуком отскочила от его черепа, я понял, что мне конец. Он прямо-таки взревел, согнул спину, а его нога вдавила тормоз.
«Ну все, блин! Я вас полиции сдам!»
Я думал, что он шутил, мы все так думали. Автобус к тому моменту уже отъехал от школы на несколько миль. Но мы ошибались. Водитель развернулся и поехал к полицейскому участку Портри. Впрочем, и тогда никто всерьез не воспринял угрозу – до того момента, пока в автобус не вошел офицер и не потребовал объяснений. Мне стало дурно. Я был полностью уверен, что меня сдадут, однако все придерживались дворового кодекса; никто не проболтался, и в конце концов мы все добрались до дома. Тем не менее позже нам всем пригрозили групповым отчислением, так что в итоге я сознался, и меня отстранили от занятий. Атмосфера дома была не очень. От уроков я на время был освобожден, но оценки у меня были неважные, а полиция жаловалась на мои полуночные приключения. Короче, репутация моя стремительно ухудшалась. В довершение ко всему этому жестокая судьба распорядилась так, что констебль Кармайкл конфисковал мой Kona.
Это уже было слишком. Инцидент произошел, когда одним летним вечером мы с друзьями нашли брошенного плюшевого медвежонка около урны для мусора. На дороге в это время уже никого не было, так что я поставил игрушку посередине и попытался перепрыгнуть ее. Внезапно я услышал сирену. Мигалки тоже были включены. За считаные секунды развернулась прямо-таки сцена облавы на наркоторговцев. Констебль Кармайкл, мой друг легавый, с визгом шин выехал прямо на нас. Его машина была припаркована чуть поодаль, и, затаившись, он все это время наблюдал за нами.
«Погнали, бежим!» – закричал кто-то. Все разбрелись – кто-то спрятался в кусты; другие подались к находившейся неподалеку парковке; кто-то забежал за приемник для бутылок. Увидев Кармайкла, я тоже попытался дать деру, но он тотчас схватил меня и швырнул велосипед в стену. Он даже зачитал мне мои права.
«Дэниел МакАскилл, вы арестованы за опасную езду, – бесился он. – Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…»
Полнейшее безумие. Помню, я подумал тогда: я просто катаюсь на велосипеде, я ничьи окна не бью, я ни на кого не наезжаю.
Меня притащили домой и проинформировали о том, что мой Kona конфискован полицией до конца лета. Хуже всего то, что меня собирались судить. Было страшновато. Когда зачитывались мои «преступления», в моей голове рисовались картины того, как меня сажают в детскую исправительную колонию, но, к счастью, до этого не дошло. Меня отпустили с предупреждением. У меня не было велосипеда, у меня были уйма энергии и целые каникулы, в течение которых нужно было хоть как-нибудь убить время. Весь остаток лета мне приходилось искать новые деструктивные и дикие способы: я скакал по сетям, разводил огромные костры и метал камни из своей катапульты в дом констебля Кармайкла.
Фрустрация переполняла меня.
Яркий, солнечный день. Дэнни едет по пустой городской улице. Один или два пешехода проходят мимо, не догадываясь о том, что произойдет дальше. Пару мгновений спустя мы видим, как он едет на заднем колесе по людной зоне. Далее он едет по тротуару, а затем прыжками поднимается на несколько ступенек и перебирается на пандус, скача по нему на заднем колесе. После Дэнни проезжает по стене и делает 360-градусный тейлвип, приземляясь на тротуар. Улицы Кейптауна стали триальной трассой.
IVКен и банда из Инвернесса
В Данвегане образовалась небольшая триальная банда. В нее входили я и еще пара человек – Джейми Стюарт и Алекс Козиковски. Иногда к нам после школы заглядывал мой двоюродный брат Донни Макфи, живший на южной стороне острова, в Бродфорде. Всегда, когда мы выезжали, мы подбивали друг друга на более лихие трюки. Тем временем школа Портри стала центром сосредоточения ребят, сходивших с ума по велосипедам, потому что больше им попросту негде было встречаться. Ближайший велосипедный магазин был в двадцати милях оттуда. Часто мы тусовались после уроков и болтали о трюках и новых велах, о том, что мы вычитали в журналах.
Хорошая новость: после летних каникул мой Kona вернулся ко мне от констебля Кармайкла, и уже скоро я оттачивал искусство 180- и 360-градусных поворотов у Оружейной, вихляя под уличными фонарями. Я быстро покорил все скамейки и стены города, и больше уже ничего такого, что могло бы усовершенствовать мою технику, не осталось. Ограниченность пространства для катания в Данвегане также означала, что туда особо никто не приезжал, так что более опытного ездока, который мог бы поделиться со мной опытом или оказать на меня влияние, не было. Мое становление проходило без правил и ограничений. Единственным пределом было мое собственное воображение – а оно, в свою очередь, было до краев заполнено планами.