Значит, им суждено умереть? – выдыхает Энни.
Да, им суждено умереть, соглашается Эмми.
Брен не прочь поделиться новой игрушкой – теперь у него есть пулемет, способный уничтожить огромное войско, хотя и выглядит просто как палка от метлы с приклеенными кнопками.
Идите сюда! – зовет он. Это поинтереснее ваших дурацких кукол!
Тряпичные куклы девочек сидят на краю койки Эмми и с безмятежными лицами слушают сказку. Они остаются такими же невозмутимыми, когда Брен убивает их из своего пулемета.
Девочки готовятся к свадьбе Филипа Могучего и Элизы, только вот Мари, как они решили, окажется предательницей и позволит злому Лорду Каслрингу, который выслеживал Элизу со стаей собак, забрать ее. После этого Мари выдаст себя за сестру, надев ее платье, и Филип Могучий ничего не заметит.
Брен кидает им на головы страницы со своим новым рассказом, к которому прилагаются реалистичные иллюстрации недавней резни в Стеклянном городе: шестьдесят повстанцев убиты, их пальцы отрезаны и, сшитые воедино, надеты на головы победителей.
Куклы станут подружками невесты. Они слишком глупые, говорит Эмми, чтобы заметить подмену.
Смотрите! – кричит Бренни. Я умею писать обеими руками! И он бросает еще листки, а Эмми отбивает их в сторону.
Энни не уверена, хороший ли это поворот событий, поскольку сестры всегда поддерживали друг друга, а что теперь? Впрочем, она доверяет Эмми.
Бренни вопит со своей койки.
Заткнись, пингвин! – орет Эмми в ответ.
Не могу! Львы вырвались на волю! Р-р-р!
Ты как Элиза, говорит Эмми.
Она нашла фонарик, и они делают палатку, подняв одеяло коленями.
Потому что я младше?
И симпатичнее. Мари высокая, с кудрявыми волосами. Не факт, что ей удалось бы выйти за принца.
Значит, мне суждено умереть? – спрашивает Энни.
Эмми не знает. Еще увидим.
Серьезно говорю, шепчет Бренни с койки, зря вы не хотите узнать мой секрет.
Серьезно говорю, вовсе не зря.
Это связано с Лотти.
Врединой.
Никогда не стану так ее называть: она лучше вас вместе взятых.
Она лучше тебя, вот уж точно.
Только попробуй сказать такое мне в лицо!
Буду говорить, что захочу, а ты не сможешь меня ударить: я же девочка!
Да, зато могу ущипнуть с такой силой, что завизжишь!
А вот и нет! Я покажу папе синяки, и он тебя отлупит!
Еще чего! Он никогда меня не бьет! Я же Единственный мальчик!
Лупил, и не раз! Я видела!
Врешь!
Тебе досталось, когда ты забомбил тетю солдатиками прямо в лицо.
Бренни молчит. Эмми права.
Мой секрет так хорош, что я не стану им делиться.
Расскажи лучше своим солдатикам, предлагает Эмми. Пусть порадуются.
Благодаря верному придворному по имени Каштан, Элиза узнает о замысле сестры. Со слезами на глазах она подпаивает Мари опиумом, добавив в напиток корицы, чтобы скрыть характерный запах. Не переставая плакать, она отдает сестру злому Лорду Каслрингу, который передразнивает ее рыдания. Вместо того чтобы выйти за презренного Филипа, вставшего между ней и сестрой, Элиза выпивает ту же настойку и ложится на край скалы, откуда может свалиться в пропасть во сне.
Почему сестрам всегда суждено умирать? – спрашивает Энни, слишком маленькая, чтобы все помнить.
Сестры воссоединяются после смерти, такие юные, красивые и торжественные в своих белых платьях, оплакиваемые всеми, кто их знал. В сказках Эмми сестры всякий раз умирают, а потом рождаются новые: Мариэлла, Мариэтта, Марипоза, Марина и Марикетта; Либби, Лиззи, Бетти, Бесс и Элизабет. Сегодня они впервые погибают из-за мужчины.
С Лотти мне нравилось больше, говорит Энни. При ней сестры не умирали.
Эмми дает ей пощечину.
Она скоро вернется! – вопит Бренни. Вот в чем секрет! Она возвращается – навсегда! Мы будем придумывать свои истории, а тебя не возьмем! Ха-ха, хо-хо!
Энни плачет, прижав руку к щеке.
Часть 2. Долг
Жалоба торговца рыбой
Глава, в которой объясняется суть долга
Когда закончили с традиционными новогодними церемониями, включающими восхищение Всем Самым Хорошим, то есть тетушкиным рагу, оказавшимся не очень-то хорошим, и Благополучием в виде какой-то совсем не благополучной, зато идеально сваренной травы, когда выпили чуточку портвейна и поблагодарили папу за его работу, тетушку за услуги, Лотту за прилежание, Бренуэлла за ум, Эмили за элегантную рослость (это слово со смешком выдавила Лотта), а Энни за ее достойное уважения Эннство, когда подали и похвалили еду, частично компенсированную хлебом, папа переходит к делу: Эмили, говорит он, грубит торговцу рыбой.
Мне нечего ему сказать, отвечает она, как и ему в мой адрес.
Да ему просто нечем заняться, вставляет тетя, видимо, уже слыхавшая об этой жалобе.
Он зря тратит мое время – неужто думает, что его у меня навалом? Я прихожу купить рыбу и потом сразу домой, чтобы вернуться к своему настоящему делу, то есть к размышлениям.
Твое настоящее дело – быть услужливой, поправляет тетя.
Я служу собственному разуму, говорит Эм. Он суровый начальник.
Пэдди, скажи ты хоть что-нибудь, просит тетя, предлагая еще Благополучия. Торговец передал, что он с тобой здоровается, продолжает она, обращаясь к Эм, а ты ему в ответ: Мне рыбу, шесть штук! Он же не читает мысли и не поймет, какая именно рыба тебе нужна.
Мне подойдет любая – при условии, что он честный торговец, предлагающий честную рыбу. А вот разговаривать о рыбе я вовсе не хочу – ни с кем! Серьезно, тетя, вам не убедить меня, что вселенское счастье зависит от моей болтовни.
Пэдди! Скажи что-нибудь! Ей уже шестнадцать. Как она будет заводить друзей или искать жениха?
Эмили смеется. Ее смех подхватывают Лотта и Энни. Тетя бросает на них сердитый взгляд.
Эмили, тетя пытается сказать, что тебе нужно быть более покладистой.
Однако тетушка еще не закончила:
Они бесцельно носятся по городу, раскинув руки по сторонам, будто летают!
Папа не видит в этом ничего плохого: он верит в пользу упражнений на свежем воздухе.
Энни решает сменить тему и говорит, что ей очень нравятся уроки Лотты. Они читали про восемь холмов в Риме… Или все-таки семь?
Энни и сама помнит количество холмов, но хочет, чтобы Лотта не отвлекалась и вступила в разговор. Вот уже три года она учит Энни и Эм. Они продвинулись намного дальше школьной программы, так что Лотта теперь и учитель, и ученица.
Однако тетушка еще не закончила: Ну и что толку знать про холмы в Риме? Как они подготовят вас к дальнейшей жизни? Нет, они не помогут вам найти работу. И молодого человека вы не увлечете беседами о холмах.
Мы учимся, тетя, потому что учеба делает из нас истинных леди, отвечает Лотта, неважно, что тетя образования не получила: разве она не леди?
И у тебя отлично получается, Лотта! – хвалит папа. Я знаю, твоим сестрам нравится. На лице Лотты сияет счастливая улыбка.
Спасибо, папа! Возможно, ты посоветуешь что-нибудь для наших занятий – на следующей неделе мы будем обсуждать поэзию!
Нет необходимости, говорит папа, ты и сама прекрасно справляешься. А как твои успехи, Бренуэлл? Переводишь «Оды» Горация, верно?
Да, я как раз изучаю поэзию и мог бы прочитать девочкам лекцию, предлагает он, глядя на Лотту, и та его пинает.
Чудесно! – восклицает папа. Очень рад слышать.
Пригодится ли такое в университете? – спрашивает тетя, вновь протягивая Благополучие. Да, поэзия нужна девочкам, которые хотят стать леди, но Бренуэллу, пожалуй, стоило бы изучать какое-то более прибыльное дело. Поэзия не обеспечит ни тебя, ни уж тем более твоих сестер, если они вступят в неравный брак.
И вот Бренуэлл, уже семнадцатилетний, начинает рассказывать о поэзии и о влиянии латыни на развивающийся ум, а Эмили хихикает, прикрывая рот салфеткой, Лотта ее щиплет и тоже смеется, поэтому Бренуэлл кидает в них булочкой, так как его мужское достоинство задето.
Лотта успокаивается первой.
Папа, на работе все хорошо? – интересуется она, хотя им и так частенько доводится слушать краткий отчет обо всех папиных делах на благо бедным.
Замечательно! – откликается папа. Правда, средства наши ограничены, и мне пригодился бы помощник.
Я буду тебе помогать! – говорит Лотта. Она готова бросить уроки с сестрами и свою собственную учебу, чтобы носить папин портфель и помогать ему с… с… ну, она пока не знает, с чем именно, но не сомневается, что ей хватит интеллекта и здравого смысла.
Нет-нет, дорогая моя, такое занятие вовсе не подойдет для девушки вроде тебя – по работе мне приходится видеть много неприятного. Впрочем, на будущий год ты наверняка покинешь нас и отправишься на поиски трудоустройства. Да, однозначно. Тебе ведь уже… восемнадцать, верно? Да, скоро придет время.
Все молчат. Действительно, что тут скажешь.
Уважаемые господа
Глава, в которой Бренуэлл и Шарлотта ищут одобрения
Уважаемые господа,
Прошу обратить внимание на мою кандидатуру.
Я начитанный молодой человек восемнадцати лет, хорошо разбираюсь в литературе, особенно в античной, то есть в древнегреческой, римской и эпохи романтизма. Могу регулярно предоставлять статьи по вышеуказанным тематикам с целью обучения и даже (иногда!) развлечения ваших читателей, коим я сам с радостью являюсь уже восемь с половиной лет. Ежели данные темы не вызывают интереса у выдающихся сотрудников вашей редакции – хотя должны, наверняка должны! – просто назовите любую другую, и окажется, что я, несомненно, что-нибудь об этом знаю и смогу сочинить соответствующий просветительский материал. В действительности я состязался с самыми острыми умами, каковых было немало, и имею все причины считать свой ум наиболее проницательным и отточенным, в чем вы тоже убедитесь, как только ознакомитесь с примерами моих работ – прилагаю их к письму вместе с несколькими стихотворениями. Только скажите – и я буду готов приступить.