Лотта вновь направляется к выходу.
ПАПА: Лотта, не спеши. Посиди немного с нами.
Осмотревшись, Лотта замечает скамеечку для ног и, бросив взгляд на отца, выдвигает ее и ставит между папой и мистером Пятипенсом, стараясь не задеть собаку. Лотта садится, пытаясь поудобнее устроить ноги, что непросто на такой низкой скамейке.
ПАПА: По виду и не скажешь, но Лотта у нас девушка ученая!
ЛОТТА, одновременно польщенная и недовольная вниманием: Я неплохо образована.
ПАПА: Скажи ему, сколько языков ты знаешь!
ЛОТТА, закатывая и отводя глаза: Итальянский, немецкий, латынь, немного санскрит.
ПАПА, с гордостью: И греческий!
ЛОТТА: Папа, я не говорю на греческом. Ты сам отказался меня учить, помнишь?
ПАПА, потирая подбородок: Не помню.
ЛОТТА: Ты учил Брена.
ПАПА: А тебя нет?
ЛОТТА: Ты ничему меня не учил.
Она встает и вытирает отцу подбородок или делает какой-то другой уподобляющий его ребенку жест.
ПАПА: Какое упущение.
ЛОТТА, с горечью: А латыни я научилась от Брена. Только преподаватель из него никакой, он частенько что-то путал.
ПАПА: Как дела у твоего брата? Я его так редко вижу.
ЛОТТА: Да ты бы и не захотел его видеть. Он этого не достоин.
ПАПА: Не надо говорить так о брате и Единственном Мальчике.
М-р Пятипенс энергично кивает, затем, не в силах удержаться, встает и подходит к Лотте.
М-Р ПЯТИПЕНС, страстно: Мисс Бронти, я человек простой, но честный…
Снова заходит Брен. Как и прежде, одежда помята и даже разорвана, только теперь на подбородке еще и что-то вроде красного джема. Он продолжает бушевать и натыкаться на мебель.
БРЕН: Я умираю! Рыдайте, ангелы! Этот недуг станет мне последним! Истинно, этой боли я не перенесу! Какое горе! Какая беда! Такого не перенесет ни один человек и уж тем более исключительный Единственный мальчик! Все случилось лишь вчера, и все же!
Все же!
ПАПА: Бренни, надо будем нам потолковать с тобой насчет латыни.
Лотта встает и показывает Брену на выход, слегка его подталкивает. За сценой хлопает дверь. М-р Пятипенс не сводит глаз с Лотты.
ПАПА: Я и сам вроде как стихотворец. Желаете взглянуть на мои творения?
М-Р ПЯТИПЕНС: Непременно.
Папа поднимается, опять наступает на хвост псу, который жалобно взвизгивает и опять ложится спать. Папа выходит из комнаты, натыкаясь на своем пути на всю мебель.
ЛОТТА: Стихи у него довольно поучительные. Из них можно многое узнать.
М-Р ПЯТИПЕНС: Вы были встревожены. Я хотел бы вам помочь.
ЛОТТА: Встревожена?
М-Р ПЯТИПЕНС: Мне казалось, вы кричали.
ЛОТТА: Игольницу положила не туда, мистер Пенс.
М-Р ПЯТИПЕНС: Пятипенс.
Лотта: Даже если вы в пять раз более ценны, чем я думала, ваша помощь мне не нужна. Я просто не туда положила игольницу, а потом нашла.
М-р Пятипенс снова встает и прижимает руку к груди.
М-Р ПЯТИПЕНС: Мисс Бронти, я человек простой, но честный…
ЛОТТА: Одно непременно подтверждает другое!
М-Р ПЯТИПЕНС, растерянно: Прошу прощения?
ЛОТТА: То, что вы признались в первом качестве, подтверждает собой другое!
М-р Пятипенс смотрит на нее все так же растерянно.
ЛОТТА: Мистер Пятипенс, очевидно, что вы человек простой и выражаетесь просто напрямую, но не стоит мне объясняться! Я не отвечу вам взаимностью, вот и все.
М-Р ПЯТИПЕНС: И все?
ЛОТТА: Мое сердце принадлежит другому. Он отказывается его принять, но на этом все.
М-Р ПЯТИПЕНС: На этом, может быть, и все, однако это же еще не конец.
Теперь Лотта выглядит растерянной. К счастью, возвращается папа с бумагами в руках.
ПАПА: Нашел. Длинное стихотворение о множестве добродетелей. О храбрости и так далее.
ЛОТТА: Э-э, нет, папа, это юридические документы. От Робинсонов. Судебный запрет для того, кто никогда не знал запретов.
ПАПА: Ты уверена?
ЛОТТА: Я работала в логове юристов по твоему указанию, рабски трудилась ради будущего того самого бушующего мальчика – так что да, я узнаю эти документы, печать и слог.
Папа изучает бумаги.
ПАПА: Возможно, ты и права, дорогая Лотта. Вижу много закорючек, но ни одной рифмы.
ЛОТТА: И ничего особенно поучительного. Заверяю тебя.
ПАПА: В любом случае, мы можем обсудить человеческие достоинства. Садись, Лотта. Садитесь, мистер Пятипенс.
М-р Пятипенс садится в свое кресло. Лотта снова втискивается на скамеечку для ног.
ПАПА: Я считаю, что главная черта достойного человека – его стремление жертвовать собой ради других. А ты как думаешь, Лотта? Какая самая главная черта?
ЛОТТА, не раздумывая: Острота ума.
ПАПА: А вы, мистер Пятипенс, что скажете?
М-Р ПЯТИПЕНС: Доброта. Любой мужчина может стремиться к доброте независимо от талантов…
ЛОТТА: Или женщина…
М-Р ПЯТИПЕНС: Мне кажется, мисс Бронти, что дамы обычно и так всегда добры.
ЛОТТА: Вы никогда не были в услужении, мистер Пенс. И не жили в общежитии для девочек!
М-Р ПЯТИПЕНС: У меня небольшой опыт общения с дамами. В скором времени я надеюсь это исправить.
ЛОТТА, не обращая внимания на многозначительный взгляд м-ра Пятипенса: В наших краях вы не найдете никаких дам, мистер Пенс. Все мы здесь звери, грубые и одичавшие старые девы, непригодные для замужества.
М-Р ПЯТИПЕНС, поднимаясь: Боюсь, я слишком у вас задержался, мисс Бронти. Буду с нетерпением ждать ваших стихов…
ЛОТТА, тоже вставая: Стихов с наставлениями.
М-Р ПЯТИПЕНС: Несомненно, с наставлениями, но это уже в другой раз.
ПАПА: Проклятые стихи.
М-Р ПЯТИПЕНС, тихо обращаясь к Лотте: У вас тут случайно нет gabinetto?
ЛОТТА: Чего?
М-Р ПЯТИПЕНС, еще тише: Маленькой комнатки?
ЛОТТА, с улыбкой: Мы уже в самой маленькой комнате в доме.
М-Р ПЯТИПЕНС, совсем тихо: Мне нужны… удобства для джентльменов?
ЛОТТА: Говорите громче, мистер Пятипенс! Вы спрашиваете, где уборная? Если так, то должна вас расстроить. Там Эмили. Захватила помещение, сказав, что только там можно побыть в тишине. Заявляет, что пробудет в уборной, пока не поднимется хлеб, а на это, по моим подсчетам, уйдет по крайней мере еще два часа.
М-р Пятипенс смотрит удрученно и явно испытывает неудобство.
ПАПА: Лотта, сделай же что-нибудь, помоги человеку!
Лотта выходит из комнаты, пожав плечами. Стучит по двери с надписью WC. Оттуда доносится рык. Как будто внутри сидит лев! Точнее, львица, защищающая потомство!
ЛОТТА: Эмили, дорогая, пора выходить. У нас тут молодой человек со срочной нуждой.
Снова такой же рык.
ЛОТТА: Уверяю тебя, Эм, его нужда неотлагательна! Выходи!
Дверь уборной открывается, в коридор выскакивает Эмили Бронти, двадцати семи лет. Такая же взъерошенная, только высокая и нескладная; на ней длинное и неприглядное платье со стоячим воротником. Она прячет в карманах и под платье листки бумаги. На ладонях пятна от чернил.
ЭМ: Мистер Пятипенс, рада познакомиться.
Она не пожимает протянутую руку.
ЛОТТА: Папа, принести тебе ужин?
ПАПА, обращаясь к Лотте, не замечая м-ра Пятипенса: А этот Пятипенс мне нравится. Стремится помогать бедным. Эм, будь хорошей девочкой, почеши мне спину.
КОНЕЦ
Нехватка железа в крови
Глава, в которой Шарлотта объясняет неприязнь к мистеру П., пусть только самой себе
Дорогой дневник,
Мистер Пятипенс утомляет меня своей настойчивостью. Мисс Бронти кажется вам нехорошо мисс Бронти боюсь у вас нехватка железа в крови мисс Бронти вы сильно похудели мисс Бронти могу я посоветовать вам прогулки по парку дважды в день энергичные прогулки на свежем воздухе улучшают цвет лица! Он говорит без намеков, этот мистер Пятипенс, говорит без пунктуации, ведь суть его речей проста: он готов кормить меня куриной печенью, готов выгуливать меня в парке, обсуждая свои помощнические дела, готов вернуть мне румянец. Мистер Пятипенс, я всегда бледная, по натуре я не энергична, никогда не была энергичной, разве что умом, а мой ум требует пунктуации, требует элегантности и изящества, требует придаточных предложений! Никогда не стану ни есть эту печень, ни готовить ее для вас или смотреть, как вы едите. Меня не излечит простота, нет никакого рецепта или режима, который улучшит цвет моего лица. Меня трогают абстракции, а не рецепты или режимы – и уж точно не куриная печень, и уж точно не вы.
Скверные дни
Глава, в которой Бронти пребывают в печали
ПАПА разговаривает со своей покойной женой
Ты, наверное, и сама знаешь, Мария: я ничего не вижу – это сущая правда. Пятипенс приводит меня сюда, на нем теперь много дел, так как я практически беспомощен. Он выдернул пару сорняков, чтобы место твоего упокоения не зарастало. Мы принесли цветы, но их тоже выбирал Пятипенс, так что доверимся его вкусу.
Признаюсь: мне не по душе ни его вкус, ни поспешность касательно сорняков. Пятипенс – человек старательный, он способный и усердный, но лишенный воображения и, скажем так, равнодушный к красоте. Поэтому из нас получилась удачная пара: я задействую свою гениальную фантазию, а он – свое гениально старательное исполнение.
Однако он не самая интересная тема для нашей встречи: ты же хочешь узнать про детей, хочешь узнать про меня.
Времена, если честно, настали трудные. Чтобы вернуть зрение, надо ложиться под нож! Я переговорил с доктором – он настаивает! Заверяет, что операция не особенно сложная, и все-таки я должен подписать бумагу, избавляющую его от ответственности в случае моей смерти! Тогда уж могу избавить его прямо сейчас, а то как же это сделать, если я буду мертв? Наш врач – человек практичный.