ДД: Расскажите вкратце о книге – вдруг кто-то в Америке еще не слышал про «Дурнушку Джейн». О чем она?
ДПД: Простыми словами, она о «ничем не примечательной» девушке, которая, несмотря на отсутствие привлекательной внешности и светских манер, с помощью своей смелости и целеустремленности добивается предмета своего желания.
ДД: На первый взгляд, пожалуй, однако «Дурнушка Джейн» – еще и бунтарская книга, если можно так выразиться.
ДПД: Вы правы, действительно бунтарская.
ДД: Кстати, «бунтарскими» обычно называют женские произведения.
ДПД: Возможно. И все же вы обещали не затрагивать эту тему.
ДД: Прошу прощения! Объясните, чем эта книга бунтарская.
ДПД: Роман полон страсти и бескомпромиссности.
ДД: И особенно беспощаден он по отношению к так называемым «Амелиям с кудряшками», обладающим врожденной способностью привлекать внимание мужчин, их защиту. Безжалостен по отношению к мужчинам – такое чувство, что к большинству мужчин, – которые не видят дальше этих самых кудряшек. По сути, «Дурнушка Джейн» выдвигает обвинение готовности нашей культуры принимать мужские фантазии как основу любой истории.
ДПД: Мужские фантазии?
ДД: Попытки добиться и «завладеть» Амелиями как единственный вид отношений, о которых стоит рассказывать.
ДПД: Да, что сильно вредит дурнушкам Джейн, которых среди женщин большинство. Этим, как я думаю, роман и притягивает. А еще он чертовски увлекательный!
ДД: «Дурнушка Джейн» определенно нашла свою аудиторию: печатается уже пятый тираж. И, как я понимаю, книгу вскоре смогу прочитать… сколько стран?
ДПД: Шестнадцать! И это не предел! Женщины всех форм и размеров теперь с гордостью носят футболки с «Дурнушкой Джейн». Добавлю, что распространяются они неофициально. Картеру Беллу от их продажи пока не досталось ни пенса.
ДД: При этом многим счастливая концовка романа показалась предательством, так как (вполне предсказуемо?) героиня вступает в отношения с богатым мужчиной, обладающим властью и высоким положением в обществе.
ДПД: Им я скажу одно: перечитайте книгу.
[смеются]
ДПД: Послушайте, Джейн – героиня, которой ничего просто так не достается. У нее все отняли: родителей, дом, достоинство, веру в справедливость. Ей удается выжить и добиться успеха, потому что, как она сама говорит, я надеюсь только на себя! Я буду такой, какая есть, я приму себя именно такой – маленькой, невзрачной, списанной в тираж. Я не стану пытаться подстроиться под некий недостижимый общественный идеал. Она, конечно, нуждается в людях и в спутнике жизни, но примет только мужчину равного себе, способного сравниться с ней по характеру, уму и страсти. Она герой, современный американский герой. Джейн заслуживает счастливой концовки, поскольку сама ее добилась.
ДД: Много ли вам пришлось потрудиться над книгой? Насколько рукопись была близка к финальному варианту, вышедшему в печать?
ДПД: Мы поправили пунктуацию.
ДД: И все?
ДПД: Предлагали еще кое-какие изменения, но Картер Белл деликатно их отверг.
ДД: «Деликатно!» Неопровержимое доказательство: Картер Белл – женщина!
ДПД: Во всяком случае, на тот момент мы этого не знали. Книга, которая со временем станет называться шедевром, была написана чуть больше чем за год.
ДД: Поразительно. Значит, до публикации «Джейн» вы не виделись с Картером Беллом, однако позже у вас появился повод с ней встретиться.
ДПД: Все верно. До нас дошли слухи об этой шарлатанке из Карбондейла. Уж мы-то знали, что эта Смол – никакой не Картер Белл. И все же нам требовалось узнать, является ли Картер Белл также автором «Няни» и «Перевала», ведь Картер Белл пообещал нам приоритетное право на свою следующую книгу! Поэтому мы связались с ним и запросили разъяснения. И вот в какой-то день моя помощница позвонила и сообщила мне, что две дамы – да, думаю, можем сообщить, что это дамы…
ДД: Тайна раскрыта!
[смеются]
ДПД: Что две дамы желают меня видеть, но имен не назвали. Помощница сказала им, что меня нет на месте – я не соглашаюсь на встречу с какими-то там дамами с улицы…
ДД: Не повторяйте дома!
[смеются]
ДПД: Однако они были непреклонны: сказали, что приехали издалека. Я мог бы заставить их ждать, но помощница сказала, что лучше бы мне их впустить, поскольку одеты они очень… странно! Я вышел в холл и увидел двух очень худеньких дам. На обеих были старомодные платья строгого покроя, волосы завязаны в тугие пучки. Они даже не пытались казаться женственными. Ни капли макияжа, никаких сережек. Я в этом особо не разбираюсь, но сказал бы, что их платья, довольно унылые на вид, были сшиты ими вручную. Да и туфли – на плоской подошве!
[смеются]
ДПД: Тогда я и представить не мог, что встретился с гением. Старшая из двух передала мне письмо. То самое письмо, что я отправил Картеру Беллу. Она приехала сама, в компании Артемиса, желая доказать, что их действительно трое…
ДД: Прямо святая троица!
ДПД: Именно так Картер и пошутил!
ДД: А как же Эмерсон?
ДПД: Эмерсон не приехал. Полагаю, он самый скромный из всех троих.
ДД: Тоже сестра?
ДПД: Я поклялся ничего не говорить об Эмерсоне. Я и так уже слишком много разболтал.
ДД: Значит, Картер и Артемис показались вам очаровательными.
ДПД: Верно! Я взял с них обещание встретиться тем же вечером на публичных чтениях…
ДД: О, на каких же?
ДПД: Боюсь, не смогу сказать, дабы их не рассекретить. Я пришел к ним в отель – ну, скорее, пансионат с комнатушками на одного. От нашей встречи у Картера случилось расстройство желудка, но он все равно хотел пойти – если меня не смутят их простецкие наряды, сказала она. Все понимала! После чтений я представил их обеих как мисс Грей – да-да, еще один псевдоним для скрывающихся за псевдонимом. Им понравилось. Они с удовольствием знакомились с людьми, которые, будем честны, могли высокомерно отнестись к обеим мисс Грей, желая при этом целовать ноги Картеру и Артемису Беллам. У этих мисс Белл отличное чувство юмора.
ДД: Мисс Грей!
ДПД: Повторюсь, я не издавал работы Артемиса и Эмерсона, хотя с удовольствием напечатал бы их новые романы. На мой взгляд, они невероятно талантливы.
ДД: Как вам «Няня»?
ДПД: Великолепно. Жаль, что вышла не в моем издательстве.
ДД: Многим роман не понравился.
ДПД: Ну естественно! Знаете, в каждом из них есть что-то от Робсонов. Эта девчонка режет по живому!
ДД: Наклейки с экологическими лозунгами на внедорожниках. Семья, которая занимается переработкой отходов, но при этом владеет тремя машинами и двумя домами, где они включают кондиционер…
ДПД: Только в отсутствие гостей!
ДД: Чтобы все видели, как сильно они заботятся об окружающей среде!
ДПД: А няня тем временем наглаживает их простыни из органического хлопка.
ДД: И выходить к гостям ей вообще запрещается.
ДПД: Вот именно. Нетрудно догадаться, почему книга кому-то не понравилась.
ДД: Домохозяйкам, которые тратят десять долларов, чтобы испечь пирог для ярмарки и продать его за восемь! Которые тратят недели, чтобы собрать тысячу долларов на благотворительность, когда могли бы найти нормальную работу и жертвовать гораздо больше денег.
ДПД: Точно. Так разве это не метафора, обозначающая всю потраченную зря женскую энергию? Самодовольная миссис Робсон, ее глупышки-дочери, няня – как там ее звали?
ДД: Лично я называю ее просто Няней.
ДПД: Вопрос с подвохом: ее имя не упоминается. И, конечно, вся эта женская энергия не просто потрачена впустую, а перенаправлена, что и вызывает серьезные разрушения. Жаль, что не я издал эту книгу. Выйди она в нашем издательстве, в ней бы не было так много опечаток.
ДД: А что насчет «Перевала»?
ДПД: Серьезно, хотите, чтобы я рекламировал книги другого издательства?
[смеются]
ДПД: Ладно, это один из величайших романов нашего поколения. Как вам такое?
ДД: Многие не согласятся.
ДПД: Идеологи, а не читатели. Послушайте, «Перевал» – это обратная сторона «Дурнушки Джейн». Если в «Джейн» рассказывается о женщине, которая умеет выжить и добиться успеха, не жертвуя достоинством, а действуя в соответствии со своей природой, то есть, конечно, своей особой природой, не в смысле женской, то в «Перевале» женщина делает выбор вопреки собственной природе и в результате уничтожает себя…
ДД: И не только себя…
ДПД: Верно. Она уничтожает еще свой брак и детей, ради которых отдала всю себя, и это передается следующим поколениям.
ДД: Практически библейская история, да?
ДПД: Несомненно. Если в «Няне» мы видим социальные последствия растраченной женской энергии, то в «Перевале» последствия уже духовные и практические.
ДД: Как думаете, это феминистическая книга?
ДПД: Ух, да черт его знает. Я не в курсе, что из себя представляет феминистическая книга. Вам известно, что это такое? А эта книга, она о женщине с великими способностями, которая до абсурдности ограничивает свой выбор. Ей остается лишь выбрать, из чего сделать пюре на обед малышу – из органической моркови или органического горошка, и она считает, что тут действительно можно сделать неправильный выбор. Ей просто необходимо поверить в то, что здесь есть правильный и неправильный выбор. Грешна она, скажем так, не тем, что сделала свою жизнь банальной, став суперпривязанной к ребенку мамочкой, – цель романа не в критике таких мамаш, кто бы что ни говорил. Грешна героиня тем, что делает выбор в пользу банальщины, поскольку боится выбрать правильный вариант, она боится свободы, она не стремится стать самой собой. В этом смысле да, книга феминистическая. Впрочем, насколько мне известно, некоторые читатели, включая довольно серьезных феминисток, со мной не согласятся.
ДД: Многих отталкивает насилие.
ДПД: Да, насилия в книге немало, однако рождается оно из самоуничижения главной героини. Не стоит сомневаться: автор не считает эту мать жертвой, каким бы жестоким ни был ее муж. Решение не делать выбор – это тоже выбор, за которой мы должны нести ответственность.