ДД: В некоторых городах книжным магазинам, где продается этот роман, объявили бойкот.
ДПД: Вот как.
[смеются]
ДД: Когда стоит ждать новой работы от Картера Белла?
ДПД: Она заверяет меня, что сейчас трудится над новым произведением…
ДД: Продолжением «Дурнушки Джейн»?
ДПД: Вряд ли, но точно не знаю. Не разрешает прочитать, пока роман не будет закончен. Я упрашивал, но она твердо стоит на своем, так что спорить не буду!
[смеются]
ДД: Что ж, Джон, наша программа подходит к концу.
ДПД: Как быстро пролетело время!
[смеются]
ДД: Надеюсь, мы скоро встретимся опять.
ДПД: С удовольствием! Спасибо, Дирдра.
ДД: С вами была Дирдра Дент на радио «Дабл-ю-би-и-экс»
[Музыка: Paperback Writer, The Beatles]
[Музыка затихает]
Отбивка: Программа подготовлена радиостанцией «Дабл-ю-би-и-экс». Все права защищены.
Очко в пользу мистера Пятипенса!
Глава, в которой авторессы отмечают Новый год (от лица м-ра П.)
Дверь открыла Энни и крикнула: Прибыл мистер Пятипенс! – и мы тотчас вжались в стену, так как Эмили гналась за Лоттой с ложкой! Они пронеслись по коридору в гостиную; уворачиваясь от сестры, ложки и собаки, Лотта изобразила ложный выпад влево, затем вправо – Эм никак не могла до нее дотянуться! Энни сделала отметку на доске о победе Лотты.
Вы мастер сбегать от сестры, сказал я Лотте, когда та остановилась, а ее щеки приобрели очаровательно розовый цвет. Я многозначительно посмотрел на доску: судя по пометкам, Лотта лидировала.
Сегодня удачный день, откликнулась она. Я превзошла Энни в нашем соревновании «кто дольше всех продержится без использования наречий», а еще дала Эм остроумный ответ, на который она не сумела ответить в течение положенных четырех секунд.
Просто у нее во рту был кекс, засмеялась Энн.
Я отлично все рассчитала, сказала Лотта.
Значит, в игре нужно не только бегать и ловить? – простодушно спросил я.
Вы все понимаете буквально, ответила Лотта. Игра включает в себя все, что нам захочется. Та, у которой в руках маркер…
Волшебный маркер, уточнила Энн.
Волшебный маркер все решает.
То есть я, сказала Энн.
То есть Энн, подтвердила Лотта. Пока я не найду способ его перехватить.
Этому не бывать, ответила Энн, сунув маркер в лиф платья.
Выходит, правила не так уж просты, заметил я.
Правила всегда непросты, сказала Лотта.
Рад видеть вас в хорошем настроении.
Неужто вы никогда не видели нас веселыми, мистер Пятипенс?
Я задумался.
Не припомню, мисс Лотта.
Она присмотрелась ко мне чуть внимательнее.
А вы честны – для мужчины.
По-другому не умею, сказал я.
Она хотела что-то ответить, но меня увидела Эмили.
Мистер Пятипенс, вы так пунктуальны, что пришли на два часа раньше!
Мисс Эм, я прихожу, когда меня ожидают!
А кто вас ожидает? – поинтересовалась Лотта.
Как же, мистер Брен.
Девушки переглянулись и прыснули.
Вы послушались указаний мистера Брена, сказала Лотта. Вы и впрямь все понимаете буквально!
Эм помешивала что-то в кастрюле, от которой исходил аромат соуса из кролика; у ног лежал спаниэль. Энн собирала обрывки льняной ткани. Лотта пододвинула стул.
Вы вернулись из отпуска.
Вы запомнили! – удивился я.
Нет, просто у вас нос обгорел. Видимо, навещали какую-то даму? Что думаешь, Эм? Мистер Пятипенс прячет у себя в деревне даму?
Энн сказала, С тебя, Лотта, снимается балл за то, что пристаешь к гостю.
Я возмутился: не надо из-за меня мутить воду!
Вы так говорите, словно я корабль, а вы – бурный ветер! – воскликнула Лотта.
Я покраснел.
И какой же даме удастся завоевать ваше сердце? – спросила она.
Даме достойной, ответил я, и все девушки засмеялись. Я не имел в виду величавой, но хочу, чтобы в ее сердце была доброта, чтобы именно добротой она руководствовалась в поступках. Она должна понимать, кто она такая, и быть собой довольна.
Стараясь при этом стать лучше, добавила Лотта.
Естественно.
Но наверняка у нее много красивых платьев, продолжила она. И прелестные кудряшки. Говорят, джентльмены восхищаются красивыми платьями и кудряшками.
Я прежде всего восхищаюсь характером, мисс Лотта. Вы все меня этому и научили.
Потому что мы не носим красивых платьев и кудрей?
Потому что у вас выдающийся характер, сказал я.
Мне сделали комплимент! – отозвалась Лотта. Добавь за это балл!
Нам всем сделали комплимент, поправила Эм. Тебя это, может, и порадует, а вот мы со своими баллами сдадим позиции.
Очко в пользу Эм, сказала Энн, доставая маркер из лифа.
Я не поспевал за ходом их мыслей, но определенно наслаждался происходящим!
Мне требуется множество лука, заявила Эм. Кто желает поплакать?
Могу нарезать шесть множеств лука, не проронив ни слезы! – вызвалась Лотта.
А я – шесть десятков множеств! – подхватила Энн.
Тогда пусть этим займется мистер Пятипенс, предложила Эм, кто-то же должен поплакать!
Нарезать тонким слоем или маленькими ровными кубиками? – спросил я.
Небольшими кусочками, ответила Эм. Ни больше, ни меньше.
Очко в пользу мистера Пятипенса! – сказала Энн.
Я старался быть и услужливым, и приятным для сестер Бронти, которые, как теперь стало ясно, одни из моих самых любимых людей на свете, и, хотя они не совсем обычные, они умнее большинства и всегда готовы рассказать нечто удивительное. И ко мне относятся с добротой, которая для одинокого холостяка значит немало.
Закончив с луком, я спросил, что Эм приготовила на ужин, хотя мог сам увидеть, заглянув ей через плечо.
Это, сказала она, указывая на рагу из кролика, Все Самое Хорошее. А это, показала она зелень в кипящей воде, Благополучие.
А на десерт, добавила Энн, она приготовила Усладу и Заветное Желание.
Но пока что вам нельзя на них смотреть, сказала Эм. В них есть тайные ингредиенты!
Если блюда у Эмили получатся такими же хорошими, как их названия, она соберет много очков, заметил я.
Все Самое Хорошее и Благополучие будут для меня достаточной наградой, откликнулась Эм, бросая собаке кусок от Всего Самого Хорошего.
Настроение стало не таким беззаботным, когда появился добрый джентльмен, так как он трезвенник, и нам пришлось запереть собаку в кухню и оберегаться, потому что мы отпили значительную долю его портвейна.
Что же вы, девочки, спросил он, не переоделись к ужину?
Это наши лучшие платья, ответила Лотта.
Тогда рад, что ты хорошо выглядишь! Действительно, нарочно добавил он, очень рад!
Очко преподобному пастору! – сказал я.
Все Бронти бросили на меня отрешенные взгляды.
Что же это такое? Он посмотрел на стол, который я помог собрать. Над ним висела картина с тремя девушками. Нам не хватает места. Неужто вы забыли мистера Пятипенса, мои дорогие?
Никак нет, ответила Эм, вот же он.
Тогда я ничего не понимаю, по моим подсчетам нас должно быть шестеро.
Вы позвали кого-то еще? – спросила Эм.
Накрой для своего брата.
Девушки не сдвинулись с места, и тогда пастор добавил: Он придет. Это наша новогодняя традиция, и мы за многое должны быть благодарны.
Понадобилось сдвинуть практически все на столе, а также поставить стулья неприлично близко друг от друга. Один из стульев Лотта заменила скамеечкой для ног, на которую и села.
Я запротестовал, но она сказала, Не беспокойтесь, мистер Пятипенс. Я маленькая, и не на таких умещалась.
Остальные не следили за нашим разговором, поэтому я продолжил добиваться своего.
Я рад видеть вас такой довольной! Хотел бы сделать вас еще более счастливой!
Вам это не под силу: когда настоящее идеально, оно не требует никаких дополнений.
Что же это за идеал? Я в него не вписываюсь?
Это такое ощущение, мистер Пятипенс, что в данный момент все хорошо. Никто не сожалеет о прошлом и не беспокоится о будущем: все необходимое для счастья есть у нас прямо здесь, прямо сейчас. Вам никогда не доводилось испытывать настоящее совершенное, мистер Пятипенс?
Я не собирался поучать Лотту насчет тонкостей грамматики, согласно которым настоящее совершенное относится не к настоящему, не к совершенному или чему-то в этом роде, а к завершенному действию, которое связано с настоящим. Я не собирался ни поучать Лотту, потому что она главный учитель моего сердца, ни вступать с ней в диалог о языке, ведь это сфера ее интересов: я хотел лишь сказать, что это она единственное совершенство, с которым я когда-либо сталкивался, но пастор позвал нас за стол:
Поднимем бокалы за Новый год. Мы за многое должны быть благодарны, ведь все здоровы, и я снова вижу и могу вернуться к своим обязанностям! Кроме того, у Энни скоро день рождения. Сколько тебе исполняется, Энн, двадцать пять? Двадцать шесть?
Двадцать восемь, сказала она.
Не может быть! – воскликнул он. Вот вам и урок: как быстро летят годы!
Вечер прошел хорошо. Пастор развлекал нас рассказами о работе; девушки послужили восторженной публикой. Время от времени я вставлял словечко и ловил их взгляды, ощущая себя таким же великим человеком, как и он.
Кто-нибудь еще желает высказаться? – спросил он, когда мы съели Все Самое Хорошее и большую часть Благополучия, а затем принялись за Усладу в виде ванильного пудинга и Заветное Желание, тоже пудинг, только с малиной.
Да, откликнулась Энн, обычно самая тихая из всех.
Она встала.
Я благодарна, что все мы не в отъезде, не на унизительной работе и не вынуждены действовать бесчестно. За Новый год!
После этого поднялась Эмили.
Я желаю лишь одного: чтобы год спустя мы все были здоровы и вполне довольны жизнью и могли отпраздновать снова, сказала Эм и села.
Переполненный чувствами, я тоже встал – ко всеобщему удивлению.
Я благодарен за то, что нахожусь здесь с вами. Вы для меня самые близкие люди, почти как семья.