— Женечка, я таки понимаю, ты уже домой собралась… — печально вздохнув, Блюменкранц развёл руками. — Но увы, все морги переполнены, мы одни свободные остались. Массовая авария, придётся выручать коллег.
На последнем слове меня явственно передёрнуло, стоило вспомнить, чем завершился последний разговор с одним моим коллегой. Но возразить шефу мне было нечего, да и отказаться видимого повода тоже не нашлось. Пришлось возвращаться обратно, скидывая рюкзак прямо на рабочий стол.
При этом, переодеваясь в рабочую форму, я цинично размышляла о том, что мне сегодня не стоит стоять в паре с Колей. Просто потому, что никто и ничто в этом мире не может гарантировать того, что я не попытаюсь прирезать эту гниду. Чисто из соображений собственной выгоды и всеобщего блага.
Вот только… Когда мне так везло-то?
Выйдя из раздевалки, я нос к носу столкнулась с холодно улыбающимся Николаем, натягивающим перчатки и придирчиво рассматривающим инструменты в лотке. Заметив мой недружелюбный взгляд, блондин только хмыкнул, сделав приглашающий жест рукой:
— Сегодня работа в четыре руки, Евгения. Присоединяйся.
И было в его тоне что-то такое, от чего интуиция взвыла дурным голосом, хватаясь всеми конечностями за инстинкт самосохранения и требуя вернуться назад. Вот только вместо этого, я молча кивнула, вставая напротив. Хмурые санитары завели первое тело, выгрузила его на стол перед нами и тут же скрылись, подчиняясь властному зову Ивара Захаровича.
— Ну, кто начнёт? — всё с той же интонацией, вежливо осведомился коллега, взяв в руки скальпель.
Я хмыкнула, взяв в свою очередь второй, и наклонилась над телом молодого парня, лет двадцати-двадцати-трёх на вид. Меня ждали ещё несколько часов долгой, тяжёлой работы не в самой приятной компании. И тратить время на разговоры у меня не было ни сил, ни желания.
Тем более, на разговоры с этим подобием человека.
Тихий щелчок замка выдернул его из состояния лёгкой дремоты. Тряхнув головой и потерев лицо, Жмур встал, неслышно выйдя из комнаты в коридор. Свет никто включать не стал. Но даже того скудного освещения, что давали уличные фонари за окном, хватило, что бы разглядеть синяки под глазами девушки и её неестественную бледность.
Как и начавшие наливаться синяки на шее, которые Женька даже не стала скрывать. Прислонившись спиной к двери, она пару мгновений постояла, а потом медленно съехала вниз, уставившись невидящим взглядом куда-то в сторону. И сидела так минут пять, не шевелясь и ничего не говоря.
Нахмурившись, Жмур присел рядом с ней, осторожно коснувшись влажной от слёз щеки. Женька вздрогнула и шарахнулась в сторону. Но спустя пару секунд, разглядев, кто рядом с ней, она судорожно вздохнула и уткнулась лбом в плечо парня, обняв его холодными руками за талию.
— Всё хорошо, Жмур, — глухо прошептала Женька, прижимаясь к нему крепче. — Всё обязательно будет хорошо… Не смотря на то, что будет плохо.
Жмур хмыкнул, стаскивая с неё пуховик и бросая его на тумбочку вместе с рюкзаком и шапкой. И, вздохнув, подхватил её на руки, уже привычно утягивая вернувшегося с работы патологоанатома на диван. В том, что всё будет хорошо — он не сомневался, никогда.
Осталось только убедить это ершистое чудо. И обработать синяки на шее, да. Кажется, её проблемы решили напомнить о себе исключительно силовыми методами, пытаясь если не сломать, то напугать Женьку.
— Жмур, — тихо позвала девушка, старательно разглядывая майку у него на груди и не поднимая глаз. — Завтра придёт человек, который обсудит с тобой несколько моментов. Не спрашивай, чего мне стоило позвать этот русско-корейский разговорник на двух ногах. Я хочу, что бы ты не только выслушал её, но и уехал вместе с ней…
Услышав эти слова, Жмур напрягся, взяв её пальцами за подбородок и подняв её лицо. На щеке тоже оказался синяк, губа была припухшей. Но пугал взгляд. Беспомощный, больной, уставший и испуганный. И боялась Женька не за себя, а за него.
Впрочем, как и всегда. На себя ей было плевать, а вот «проблемы», пол всей видимости, решили давить на самое слабое место храброго патологоанатома.
— Пожалуйста, — погладив кончиками пальцев его по щеке, Харон наклонилась и уткнулась носом в шею бывшего трупа, судорожно вздохнув. — Пожалуйста, Жмур. Это действительно важно… Для меня.
Тихо вздохнув, Жмур кивнул, прижимая её к себе крепче и пристроив подбородок на взъерошенной макушке. А сам сделал мысленную пометку быть очень осторожным с этим самым «разговорником». И ни при каких обстоятельствах не оставлять Женьку один на один со всем, что уже произошло и что произойдёт дальше.
Ни при каких.
Глава 12
— Куда идём мы с Пятачком, большой-большой секрет! На остановку за бычком? О да, о да, о нет! — жизнерадостное пение раздавалось на весь двор.
И будило в прохожих любопытство, страх и самые нехорошие подозрения, когда мимо них, перепрыгивая через сугробы, промчалось невысокое, худощавое и отчаянно рыжее недоразумение.
К слову, так и не прекратившее распевать полюбившуюся песенку.
— Чудище, твой оптимизм разрушает мой мозг, — мрачно откликнулась, прекратив подпирать спиной дверь в собственный подъезд и шагнув на встречу подошедшей парочке. Составлявшей на самом-то деле поразительный, просто-таки дивный контраст.
Спокойная, даже слегка флегматичная Эльза. Её я с радостью обняла, чмокнув в щёку. И активно подпрыгивающая на месте Анька Солнцева, которую не изменило ни время, ни собственный парень, ни всё, что с ней произошло. В неизменных зимних ботинках, джинсах и короткой куртке, она напоминала отчаянного и жутко взъерошенного воробья. И этот самый воробей не мог оставить моё приветствие без ответа. Просто по определению.
— Если ты найдёшь бычок, курим вместе, Пятачок! — продолжила напевать Солнцева, вытащив сигареты и прикуривая одну. — А если я найду бычок… Ну ты понял, Пятачок! Слушай, любительница трупов, было бы что разрушать в этой черепной коробке, ей богу! — и фыркнув на неодобрительный вздох Эльзы, она заинтересованно осведомилась. — Ну, тень отца Гамлета, колись! Чем и когда тебя так приложить умудрилось на твоей горячо любимой работе, что ты про мою скромную персону вспомнить умудрилась?
Мысленно представив, что бы можно было сделать в морге, дабы чуть-чуть притушить этот фонтан жизнерадостности, я вздохнула и едко ответила:
— Ты даже не представляешь, чем меня приложили, обо что и сколько раз. Качественно так, с душой… И я бы про тебя не вспомнила, Солнцева, — усмехнулась, стараясь сильно не морщиться от ноющей боли. — Если бы у меня был свой русско-корейский разговорник!
Пристальный взгляд Эльзы я стойко проигнорировала. Синяк на скуле цвёл таким буйным цветом, что только энное количество тонального крема одолженного у вездесущего Славика, вернуло мне относительно здоровый цвет. Вместе с неуместным загаром, но это были мелочи жизни, на самом-то деле.
— Один-один, — довольно протянула Солнцева, искоса поглядывая на резко побледневшую Эльзу.
Та сделала пару глубоких вздохов и скривилась, зарывшись носом в воротник шубы. И пробормотала, еле слышно:
— Ненавижу селёдку…
— Н-да, вот поражаюсь я мужской слепоте, — задумчиво протянула рыжая, выбросив окурок в урну. — У тебя же все признаки беременности на лицо и другие части тела. Такое ощущение, что Олежека кто-то головой обо что-то очень твёрдое приложил, раз он до сих пор не сложил два и два!
— Любовь слепа-а-а… — поддакнула, со вздохом выуживая мятную жвачку из кармана и протягивая её несчастной беременной женщине.
— Ладно, он от любви ослеп, — согласилась Солнцева. И тут же выдала. — А остальные?!
— Если его и приложили, — Эльза вымученно улыбнулась, сделав пару шагов в сторону и кидая на вышедшую из подъезда бабку недовольный взгляд. Спрятав нос в воротник, она тихо хмыкнула. — То явно ещё до встречи со мной. Что касается работы… Им куда интереснее обсуждать нашу неповторимую Кавай-сан, чем интересоваться жизнью простого, скромного администратора… Ну и Федю спаивать, да.
— Ревнуешь что ли?! — отвисшая челюсть рыжей приятно радовала глаз, а уж выражение некоторого охренения на лице и вовсе подняло настроение на несколько пунктов.
Ответом её стал укоризненный взгляд Эльзы, покрутившей пальцем у виска:
— Исключительно к кактусу, потому что, учитывая, какая у нас, у простых администраторов работа, без дозы алкоголя порою бывает просто невыносимо. Да и что я тебе объясняю? Гот решивший жениться на эмо, это я тебе скажу… Ну без бутылки не отпустит!
— Да там и с бутылкой не отпустит… — согласно вздохнула Анька, почесав затылок. И хрюкнула, явно что-то вспомнив. — Но согласись, Олег тогда очень вовремя появился! С этой своей… Жизнеутверждающей футболкой!
— Хочешь умереть, спроси меня, как? — Эльза хмыкнула. — О да, вовремя. И знаешь, мне его даже совсем не жалко было, да… Когда эта парочка стала расспрашивать его о методах массового самоубийства, которые он им может рекомендовать! Ладно, я на ночь справочник судебной медицины читала… Подсказала ребятам пару интересных вариантов. Даже картинки показала…
— Напомни мне не брать тебя с собой на работу, — задумчиво протянула я. И подумала о том, что я знала, что беременность меняет человека…
Но что б так?!
Кажется, точно таким же вопросом задавалась и Солнцева, неосознанно встав поближе ко мне и подальше от добродушно улыбающейся Фроз, сейчас казавшейся просто доброй, крёстной феей… У которого топор в ремонте, а крылья сдала в химчистке, да. Кровь, видите ли, на них случайно попала, непорядок!
— Кхм, так зачем я тебе понадобилась, говоришь? — наконец, отмерла Солнцева, погрозив кулаком тихо смеющейся Эльзе. Ту явно повеселило выражение наших лиц и теперь она стояла, подставив лицо зимнему солнцу.
— Говоря кратко… — засунув руки в карман пуховика, я вздохнула, ссутулившись и тщательно подбирая слова. — Мой альтруизм обеспечил меня сомнительной компанией на все новогодние праздники. И эта самая компания в результате несчастного случая русский-то понимает… Но говорит исключительно на корейском.