— Ребёнок. К ней на стол ребёнок попал, — вздрогнув от воспоминаний, Жмур прикрыл глаза, стиснув пальцы. — И тогда я окончательно убедился, что все эти остроты, шутки на грани фола, постоянная язвительность и ехидство — маска. Её способ выжить и остаться собой, при такой работе и при такой жизни. Она так привыкла закрываться ото всех и вся, что люди просто уже и не ищут способа подобраться ближе. А на самом деле… На самом деле это очень тяжело быть одному. Всегда. Во всём. Переживать, пропуская всё через себя и не зная, с кем можно этим поделиться. Знаешь, ей даже не важно, что я не говорю ничего. Ей важно, что я просто рядом. И я, если честно, готов молчать, хоть всю жизнь, молча даря ей свою поддержку и тепло. Если так будет лучше, то почему бы и нет?
— Ишь ты… — удивлённо протянула Солнцева, даже ущипнув себя для верности за руку. — Ауч! Больно… Значит, не сплю. Ты что, влюбился что ли?!
— Даже если и так, ты против? — хмыкнув, иронично глянул на неё бывший труп.
— Да я только за, всеми конечностями, — хохотнула Анька, почесав затылок. — Но ток это… Влюбиться в Харон, это ж каким камикадзе надо быть? Я не осуждаю, не подумай… Но скучной жизнь точно не будет. Учитывая, какие у неё знакомые!
Жмур на это не ответил, понимающе фыркнув. Часть знакомых он видел, ещё про часть слышал. И комментарии Харон прилагались к каждому по отдельности и ко всем разом. Так что более или менее, но представление о том, с кем придётся общаться, он имел. И знаете, что?
Его это ну ни капли не пугало. Отбоялся, наверное, за эти дни.
— Слушай, а она в курсе как ты к ней относишься? — заинтересованно выдала Анька, пристроив голову на чужом плече.
— В общих чертах, — кивнул он в ответ. Нахмурился, почуяв подвох в прозвучавшем вопросе. — А что?
— А ничего. Твоя зазноба попросила уговорить тебя переехать от неё ко мне, — Аня забавно сморщила нос и обезоруживающе улыбнулась. — Вот так вот!
— О как… — он усмехнулся, прекрасно понимая, откуда растут ноги у такого внезапного желания Женьки. — Значит, эти милые люди, не обременённые лишней совестью и моралью, решили давить на самое больное для Женьки место… На близких и родных. Похвальное рвение, похвальное…
— Я чего-то не знаю? — нахмурилась Рыжая, дёрнув его за рукав.
— Всё в порядке, — хмыкнув, Жмур ласково щёлкнул её по носу, поднимаясь со скамейки. — Это не те проблемы, с которыми я не в состоянии справится. Только у меня к тебе просьба, Рыжик.
— Эт которая? — Солцнева поднялась следом, поёжившись от холодного ветра.
— Скажешь Женьке, что не смогла меня убедить. Что я упрямый осёл, который упёрся и ни на сантиметр не сдвинется, — Анька в ответ только захихикала, явно согласная с прозвучавшей оценкой. А Жмур тем временем открыл дверь в подъезда, пропуская подругу внутрь. — Ну да. Вот такой я нехороший. Сможешь?
— Я постараюсь, — честно пообещала Солнцева, перепрыгивая через две ступеньки. Остановившись перед дверью в квартиру Женьки, она вздохнула и…
Размашисто перекрестила удивлённо замершего парня. После чего пояснила, заговорщицким шёпотом:
— На удачу. А то кто его знает, этого патологоанатома! Она ж жуть как опасная!
— Угу, я прям даже верю… — скептически хмыкнул Жмур, толкая её внутрь. И зашёл следом, осторожно прикрывая за собой дверь. Втайне радуясь, что с друзьями ему действительно повезло.
А ещё он надеялся, что Женька не будет сильно ругаться. Ну или он сумеет её вовремя успокоить, да.
Говорят, невыносимых людей нет, есть узкие двери. Но глядя на Эльзу, уже минут двадцать добросовестно занимавшуюся промыванием моих мозгов, я начинала сомневаться в этом. Тем более, что подруга, словно наказывая меня за что-то, перескакивала с одной темы на другую…
Что бы всё равно вернуться к разговорам о беременности и родах. И я могла поставить собственный скальпель на кон, она намеренно надо мной издевалась.
— Мальчик, — вздохнув, выдала я, допивая изрядно остывший чай.
— А? — недоумённо моргнув, Эльза прервалась на полуслове, удивлённо на меня посмотрев.
— Говорю, мальчик будет, — хмыкнув, я залезла в холодильник, собираясь заняться ужином. Время близилось к пяти часа вечера, а значит, скоро мне надо будет явиться пред светлые очи начальства и вновь заняться уже привычными бумажками, трупами и прочими прелестями тяжкой службы патологоанатома.
И впервые в жизни мне не хотелось на работу. В очередной раз видеть довольную рожу коллеги и знать, что ты пока ничего не можешь ему сделать… Кажется, это называется бессилием, да?
— Почему ты так думаешь? — заинтересованно вскинула брови Фроз, обиженно глядя на пустую кружку. Пришлось со вздохом отобрать у неё посуду и налить новую порцию, добавив к ней вазочку с конфетами.
— Не знаю, — пожав плечами, я занялась готовкой, изредка прислушиваясь, не хлопнула ли входная дверь. — Просто чувствую. А ты кого хочешь?
— Девочку, — неожиданно мягко улыбнулась Эльза, приложив ладони к животу. — Но не буду в обиде, если это всё-таки мальчик. И вообще… Знаешь, Жень, я просто хочу ребёнка, а кем он окажется, не так уж важно. Главное, что он желанный и любимый.
— При такой родне быть нелюбимым этому ребёнку точно не светит, — тихо засмеявшись, я покачала головой, засыпая макароны в кипящую воду. И принялась обжаривать лук с морковкой, собираясь готовить макароны по-флотски. — Я тебе завидую, Эльзёныш… Честное патологоанатомическое!
— Тошноте, общению с унитазом, реакции на резкие запахи и странным вкусовым предпочтениям? Серьёзно? — осведомилась подруга, с непередаваемым выражением лица, явственно поморщившись.
— Семье, балбеска, — фыркнув, я легонько стукнула её пальцем по лбу, увернувшись от ответного шлепка пониже спины.
— Которая так же является и твоей семьёй, Харон, — с нажимом произнесла Эльза, не обращая внимания на мой возмущённый взгляд. Она невозмутимо пила чай, шурша конфетными фантиками. — Ты выросла вместе со мной. Ты была рядом, когда в нашей семье произошла беда. Ты прошла со мной через тот ад. Для меня и моих братьев ты давно уже не чужой человек, а самый что ни на есть близкий родственник. И если бы ты так не сопротивлялась этому…
— Отмороженная моя, это ты так думаешь… А они? — выразительно выгнув бровь, я принялась обжаривать фарш, добавляя помаленьку в него специи и томатную пасту. — Я понимаю, что другом меня назвать тоже нельзя, но и роднёй я не являюсь. К тому же, я не только про твоих братьев говорю. Я имею ввиду вообще. Любимый мужчина, ребёнок… Я про эту семью говорю.
— У тебя ещё всё впереди, — фыркнув, та сделал ещё один глоток травяного чая, довольно жмурясь. И вдруг охнула, закрыв рот ладонью. — Кажется, мне надо кое-куда сходить…
Подорвавшись с места, Эльза рванула из кухни вон, про себя поминая недобрым словом запах жареного мяса. Видимо, сегодня оно тоже было не в чести, как и селёдка.
Вздохнув, я только головой покачала, заканчивая готовить соус и проверяя макароны. После чего слила воду, добавила в них масло, перемешала с мясом. Последним в кастрюлю отправился тёртый сыр. И словно почувствовав запах готовой еды, в коридоре наконец-то хлопнула входная дверь.
А весёлый голос рыжей оповестил не только меня, но весь дом:
— Вы не ждали, а мы припёрлись! Эй, есть кто живой?
— А ты надеешься на то, что не найдётся? — поинтересовалась, выйдя с кухни и вытирая руки полотенцем. Оглядела лучащуюся счастьем Солнцеву, хмурого и виновато на меня поглядывающего Жмурика…
И поинтересовалась:
— И? Поговорили?
— Ага, — рыжая повела носом, принюхавшись и приложив ладонь к животу. — А тут кормят добровольных переводчиков? А то что-то так жрать хочется, что переночевать негде!
— Проходи, — вздохнув, кивнула головой в сторону кухни. — Так и быть, побуду немного гостеприимной хозяйкой и поделюсь с тобой едой.
— Сейчас меня покормят, сейчас я буду кушать! — радостно подпрыгнув, Солнцева поспешила разуться, стянуть куртку и весёлым зайцем сигануть мимо меня, устроившись на табуретке. Руки на коленях сложила, лицо невинное состроила и тихо, дрожащим голосом осведомилась. — Ку-у-ша-ать?
Смерив хмурым взглядом всё ещё стоявшего у дверей Жмурика, я возвела глаза к потолку и отправилась кормить голодающих с Поволжья. Во всяком случае, рыжая оторва, заполучив большую порцию макарон по-флотски, тут же принялась её уничтожать. Ещё и постанывала довольна так, как будто неделю до этого на сухом пайке провела, не имя никакого доступа к нормальной еде и холодильнику. А закончив, облизала вилку и…
Потребовала ещё. Эльза, вернувшаяся как раз в этот момент снова побледнела, сглотнула и брякнула, что подождёт нас в комнате. Во избежание непредвиденных ситуаций так сказать.
— Нет, всё-таки Олежек либо идиот, либо просто дурак, — задумчиво протянула Анька, доедая уже вторую порцию. Отставив пустую тарелку в сторону, он с тоской посмотрела на полупустую кружку, оставленную Эльзой.
— А есть принципиальная разница? — тихо фыркнув, я встала и поставила чайник, сама удивляясь собственной доброте. Вроде бы особым человеколюбием отродясь не страдала, а поди ты!
— Да не особо, — подумав немного, выдала Солнцева, почесав бровь. — Но если он ничего не замечает, то придётся брать всё в свои руки… И подкладывать ему капусту в кабинет.
— До девятого месяца включительно? — припомнив, откуда могла быть взята идея, я хихикнула. — Боюсь, он не поймёт такой тонкий французский юмор! Даже если к капусте добавятся снимки узи!
— Твои предложения? — деловито поинтересовалась Анька, принимая из моих рук кружку с чаем и довольно ворча. — Это, конечно, не кофе… Но тоже ничего. Так что ты предлагаешь?
— Новость должна быть внезапной. И преподнесена в оригинальной форме.
— Торт из памперсов и погремушкой по лбу?
— При всей банде тогда уж, — ехидно улыбнулась, скрестив руки на груди и опираясь плечом на холодильник. Тот покачнулся, но устоял.
Солнцева с минуту хмурилась, явно пытаясь вообразить, как оно будет и вдруг расплылась в такой улыбке, что где-то в глубине моей души шевельнулась совесть. Дёрнула лапой, зевнула, перевернулась на другой бок и продолжила сладко спать, даже не подозревая, какую подлянку сейчас совершает её непосредственная хозяйка.