Почему всё вышло так, а не иначе?.. Ведь могли же, МОГЛИ сразу понять, разобраться, что происходит.
Но не-е-ет.
Кидались, как слепцы, которых манит звон колокольчика, то в одну сторону, то в другую.
Одним словом, жмурки.
— Вы сегодня прекрасно выглядите, поручик.
Я не сразу понял, что обращается шеф ко мне.
— Что? Почему? С чего вы?..
Отец Прохор издал тщедушный смешок.
В данный момент чудо-отрок потягивал из чашки какую-то бесцветную жидкость. Подозреваю, это была святая вода. Освященная, надо думать, им самим — такой вот круговорот природных ресурсов.
— Белая рубашка тебе к лицу, Сашхен, — после ведёрной кружки утреннего «кофе» Алекс пребывал в благодушном настроении. Расточал сладость и свет.
— Спасибо, шеф. Вы тоже отлично сохранились.
— Ну прямо Шерочка с Машерочкой, бога душу мать, — глубокомысленно изрёк чудо-отрок. — Обрыдаться от умиления.
Утратив былую живость, в качестве утешительного приза святой отец приобрёл дополнительную порцию язвительности и сарказма.
— Ну, они хотя бы начали общаться, — как ему казалось, дипломатично вставил Гоплит.
Мы с Алексом переглянулись. Коротко кивнули друг другу, и синхронно отвели взгляд.
До примирения было ещё далеко — это мы понимали так же чётко, как и то, что когда-нибудь оно состоится.
Но всему своё время.
Пока что, при взгляде на шефа, у меня непроизвольно сжимаются кулаки, а он — я это знаю наверняка — мысленно давит на спусковой крючок своего любимого револьвера…
Я мог бы вызвать Алекса на дуэль — и он, вне всяких сомнений, вызов бы принял.
Но также мы оба прекрасно знали: эта дуэль будет последним, что мы сделаем вместе.
Нет, наши разногласия надо решать по другому. Да и вряд ли то, что между нами происходит, можно считать разногласиями…
Рассуждения мои прервал стук в дверь.
В заднюю дверь — мы ею почти не пользуемся.
— Заходи, Маша, — в один голос сказали я и Антигона.
И осеклись. Одно долгое мгновение мы были на грани того, чтобы встретиться взглядами… Но нет.
Пронесла, нелёгкая.
А Маша уже стояла на пороге, на голове её красовалась небесно-голубая шапка с громадным помпоном, она очень шла к громадным серым глазам и оттеняла медные, в рыжину, кудряшки.
На щеках девочки играл здоровый румянец, и я в очередной раз убедился, насколько дети крепче нас, стариков.
Пройдя, по-сути, те же огонь и медные трубы, что и мы, Маша ничуть не изменилась. Только стала чуть повыше, и взгляд приобрёл тёмную, совершенно океаническую глубину.
— Ну и что вы здесь сидите, в соплях и в халате? — строго вопросило чадо. — Мы с Рамзесом вас обождались уже, все конфеты, которые тётенька выдала, как неприкосновенный запас, съели.
— Неприкосновенный запас — это когда что-то оставляют на крайний случай, — невозмутимо изрекла Антигона.
— Так я и говорю, — ни капли не смутилось чадо. — Тётка бьётся в истерике и пьёт капли, Рамзес ворчит, что у него лапы ломит и хвост отваливается, Терентий вообще спит без задних лапок, а вы тут сидите все, в одном халате… Самый крайний случай и есть.
— Присаживайся и ты с нами, выпей чайку, — пригласил Алекс девочку. — А что до халата… — он залихватски сдёрнул с плеч роскошный бухарский халат, оказавшись при полном параде: в белой, с пеной кружев, рубахе, чёрных бриджах с шелковым кантом и в бархатном же, до середины бедра, камзоле.
Впрочем, иного я от шефа и не ждал.
— Мы уже готовы, — вежливо, как к равной, повернулся к ребёнку Гоплит. — Сейчас Валид пригонит машину и сразу поедем.
— Кого пригонит? — Маша вскарабкалась на стул и придвинула к себе большую чашку, поставленную перед ней Антигоной. Капелька абрикосового чаю, молоко и пять ложек сахару, насколько я могу судить по запаху. — Хам стоит в стойле, как привязанный.
— Нам понадобится другой транспорт, — пояснил Гоплит. — В Хаммер мы просто не поместимся.
Девочка презрительно фыркнула. То, что личико её, по самый нос, было погружено в чашку с чаем, произвело ошеломительный эффект: всё в радиусе полутора метров покрылось сладкими коричневыми брызгами…
Только шеф успел уклониться.
Он вообще всегда успевает.
Всегда.
Впрочем, Гоплит тоже успел — прикрыться газетой. Антигона была далеко, отец Прохор тоже — сидел на другом конце стола… Так что, досталось нам с Суламифью.
Стригойка невозмутимо промокнула эбеновое лицо салфеткой, а потом наклонилась к Маше, нежно положила узкую ладонь девочке на запястье и улыбаясь, проникновенно сказала:
— Сделаешь так ещё раз, я оторву тебе голову и набью её жуками.
Я поперхнулся.
Материнский инстинкт был также чужд Суламифи, как земляному червю — концепция небесной механики.
Зато Маша с вызовом улыбнулась.
— А вот и нет, — обращалась она к моей девушке, но смотрела на меня. — Сашхен не позволит тебе причинить мне вред. Он — твой Мастер. Ты должна его слушаться.
Я поперхнулся вторично.
Краем глаза заметил, как глаза стригойки потемнели, приобретая цвет и консистенцию грозовой тучи, и невольно подался вперёд, прикрывая девочку собой…
— Ага! — победно возвестила негодница. — Что я говорила?..
Суламифь порывисто — так, что табуретка опрокинулась навзничь, — вскочила и вылетела из кухни.
Хлопнула дверь тира, по крутой лестнице дробно простучали каблуки.
Одна. Две. Три. Четыре…
Ровно пять секунд понадобилось стригойке, чтобы зарядить пистолет, встать в позицию и начать палить по мишени.
Старательно делая вид, что глухие, доносящиеся из подвала выстрелы, не имеют к нам никакого отношения, Алекс светски повернулся к Маше.
— Звезда моя, просвети нас, грешных: где ты нахваталась этой ереси?
Все заинтересованно посмотрели на девочку.
— В супернете, — чадо невинно похлопало ресницами. — Меня Мишка научил — это чтоб вы не спрашивали, откуда я про него знаю… Так вот, дядя Саша, отвечая на ваш СЛЕДУЮЩИЙ вопрос: я хотела больше узнать о стригоях.
— И что? — невольно спросил я.
— И узнала, — ответила девочка, окидывая меня прицельным взглядом лисы, поймавшей глупого зайца. — Ты, Сашхен, берёшь у Суламифь кровь. И даёшь ей свою силу. Потому что ты — Владыка, ты сильнее всех стригоев, и значит, её Мастер. Она будет делать всё, что ты скажешь и не посмеет меня обидеть. Потому что ты меня защитишь.
Не придумав ничего в ответ, я поднялся и пошел вон из кухни. Нет, не в тир — неохота получить пулю в грудь, на мне сегодня новая рубашка.
Просто в другую комнату — соседнюю с кухней.
Встал, прислонившись к стене спиной, закрыл глаза…
Вообще-то я умею держать удар. Во всяком случае, мне так казалось. Но когда тебя бьёт ребёнок…
Это по меньшей мере неожиданно.
Откуда она всё это узнала? Да, да, из супернета… Я что хочу сказать: ОТКУДА Маша узнала, чем мы занимаемся с Суламифь?
Ты забыл, поручик, что окна твоей спальни выходят в тот же двор, что и окно девочки?
И что умный и наблюдательный ребёнок может увидеть очень многое, а главное — сделать соответствующие выводы?
Когда ты перестанешь её недооценивать, а, поручик?
Я невольно улыбнулся.
Нет, то, что Алекс сейчас сказал — это сущий кошмар, я действительно не озаботился тем, чтобы прятаться от чужих взглядов, находясь в своей собственной спальне.
Но всё же приятно было с ним поговорить. Хотя бы в своей голове…
— Устами младенца глаголет истина, — рядом, как всегда беззвучно, материализовался Гоплит. И несмотря на то, что в одежде старый ящер предпочитал расшитые стразами спортивные костюмы от Гуччи, удержать его в поле зрения оказалось не просто.
— Что вы хотите этим сказать?
Я отодвинулся. Всё ещё не мог преодолеть неприязнь, которую испытывал после его предательства.
Как мне объяснили позже, никакого предательства не было. Был ПЛАН. Составленный Алексом и Гоплитом в тесном сотрудничестве.
Но, как говориться: — ложечки нашлись, а неприятный осадок остался.
— Просто подумай, Сашхен: ты не мог никого видеть.
Шеф имел в виду ту гостиную, в которой я видел своих друзей, на фоне пылающего камина и с фужерами шампанского в руках.
— Ты прекрасно знал, что Тарас, а также Гиллели и отец Прохор являются заложниками, а значит, ПРОСТО НЕ МОГУТ там присутствовать.
— Я только знаю, что когда мы их искали, никого не оказалось дома, вот и всё, — парировал я, уже чувствуя, что шеф прав, что я облажался, просто не мог, не хотел как следует подумать…
— Но Мириам, поручик! Ты же ЗНАЕШЬ: она не пьёт спиртного. Никогда, ни при каких обстоятельствах.
— Вы хотите сказать, что это была ПОДСКАЗКА?.. ТАК я должен был понять, что меня водят за нос?
— Я хочу сказать, Сашхен, что вам давно стоит принять свою истинную сущность.
Голос Гоплита так неожиданно врезался в мой мысленный диалог с шефом, что я вздрогнул.
— Истинную сущность? — я оскалился. — Я стал стригоем СЛУЧАЙНО. Просто тогда… я прерывисто вздохнул. — Тогда казалось, что это — наилучший выход. Мы были обязаны остановить Лавея, и Алекс…
— Нам предстоит долгий путь, — вежливо, но непреклонно Гоплит прикоснулся к моему плечу. — Долгий путь в тесном пространстве. Это как путешествовать в гробу — только не одному, а в компании не слишком приятных вам людей.
— И вовсе я не испытываю к вам…
Я смутился.
Гоплит, как всегда, прав. Глупо отправляться в путешествие с людьми, которым ты готов перегрызть глотки.
— Ну что, готовы? — в дверях показался Алекс. Уже в походной своей, защитного цвета куртке и высоких шнурованных ботинках. За спиной его, в непромокаемом чехле, покоилась австрийская винтовка, одна из самых точных в мире. — Валид приехал. Проше пани грузиться.
Гоплит посмотрел на меня испытующе.