Это был шум крови — Владимира и Алекса.
Ему вторил сдвоенный перестук литавров — человечьи сердца.
Горло свело от вожделения, и я не придумал ничего лучше, чем свернуться клубком, на полу, обхватить колени руками и зажмуриться.
Не помогло.
Я понимал: если и дальше сдерживать жажду, я начну «пить» их на расстоянии — цедить жизненные силы, пока не высосу всё, до последней капли.
На спину мне опустилась горячая ладонь.
Усилием воли я сбросил её, сел прямо и открыл глаза. Попавший в поле зрения собственный клок волос походил на паутину.
— Что, плохо, поручик?
Я молча дернул плечом.
— Знаешь, — голос Алекса был небрежным, легким — как накануне дуэли. — Чем мучиться, проще тебя накормить.
Рывком я отодвинулся от него подальше.
— Третья метка, шеф, — я сам себе был противен. Язык царапали клыки, голос звучал шепеляво, как у сумасшедшего.
— Об чём вы там гуторите? — заинтересовался Владимир.
Алекс рассказал.
Московский дознаватель пожал могучими плечами.
— Дак за чем же дело встало? — он расстегнул пуговку на манжете рубашки и протянул мне голое запястье с бьющейся жилкой.
Оказавшись меж двух горячих, с бьющимися сердцами людей, я вжался в стену и выставил перед собой руки.
Пальцы гнулись сами собой, складываясь в ману защиты. Я знаю, она снесла бы всё, вплоть до нашего зыбкого убежища… Тогда я расцепил руки и спрятал в карманы куртки.
— Не дури, кадет, — негромко сказал Алекс. — Мы оба знаем, что рано или поздно ты потеряешь контроль, и нам ПРИДЁТСЯ тебя убить.
Он говорил правду.
В какой-то момент планка у меня упадёт и я перестану соображать.
Никогда ещё подобного со мной не случалось — и от этого было ещё страшнее.
В кого я превращусь?
Сохраню ли хоть крупицу разума?
Тарас никогда об этом не говорил.
Я спрашивал, но он свёл всё к шутке: пожуёшь, мол, увидишь.
К этому я готов не был.
Потеря лица — вот чего я хотел избежать любой ценой. Удара по самолюбию…
Одно дело, в чрезвычайных обстоятельствах, взять кровь у Алекса, своего наставника, который — и это главное — уже состоял в «отношениях» со стригоем, и потому прекрасно всё понимает.
Другое дело — пасть так низко, что удовольствоваться подачкой, брошенной «с барского плеча», человеком, которого я бесконечно уважаю и ценю.
Это унизило бы нас обоих.
— Знаете, я всё-таки попробую пробить нам проход, — сказал Владимир, застёгивая крупными пальцами крохотную пуговку на манжете. — А чего? Прошло часов десять, порода уже улеглась. Что могло осыпаться — давно осыпалось. А я долбану тихонечко так, вы ничего и не почувствуете…
Я вспомнил чудовищные дыры в стенах его собственного клуба.
Тихонечко. Ага, как же…
— Давайте, — сказал я.
— И правда, Володенька, — встрепенулся шеф. — Попробуй.
Десять часов назад это не прокатило. Но сейчас, насидевшись и заскучав, Алекс и сам был за любой кипеш — кроме голодовки, конечно.
Походив вдоль нашей крипты и наскоро простукав камни костяшками пальцев, Владимир поудобней перехватил молот.
Огляделся, проверяя, хватит ли замаха, и…
— Стойте!
Всё это время я сидел, прижавшись спиной к «стенке». Ничего, кроме проникающего сквозь толстую кожу куртки холода я не чувствовал.
Но сейчас…
— Оставь сомненья, всяк, сюда входящий, — отмахнулся Алекс. — Раньше сядем, раньше выйдем, поручик.
— Нет, правда, шеф, Владимир… подождите. Я чувствую вибрацию.
— Ну надо же, — в голосе Алекса мне послышалось какое-то разочарование. — Нас всё-таки откопали.
— Или к нам идёт Затаившийся Страх, — задумчиво сказал Владимир.
Глава 13
Секунд десять господа дознаватели смотрели друг на друга, не отрываясь.
Я почувствовал себя лишним.
— В крайнем случае, мы можем отдать этому Страху меня, — сказал я, чтобы разрушить их тет-а-тет.
— Глупостей не говори, — Алекс встрепенулся. — Затаившемуся Страху совершенно без разницы, кого жрать.
— Да, но я ведь и так уже мёртв.
— Слушай, ну что ты заладил: мёртв, мёртв… Всю печень выстриг, — Алекс резко повернулся и уставился на меня — в темноте белки светились молочным блеском. — Ну да! Я виноват. Не доглядел, не уберёг… Но это НЕ ЗНАЧИТ, что мне всё время надо об этом напоминать! СТЫД я чувствую и так, спасибо большое.
С минуту я только задыхался и моргал, не в силах ничего произнести.
Господи. Какой же я идиот. Толстокожий идиот.
Всё время, что мы вместе, Алекс корит себя за то, что со мной сделал Лавей.
Нет, не так. В том, что со мной случилось, Алекс винит СЕБЯ. И я ему всё время об этом напоминаю.
— Шеф, у меня и в мыслях не было… Вы не думайте, шеф. Меня всё устраивает, нет, честно.
— Ой, всё. Заткнись уже.
Повисла гнетущая тишина.
Я мучительно вспоминал все моменты, когда я вслух страдал от своей стригойской участи…
Господи.
Я бы себя давно убил.
Просто… Он ведь вёл себя, как ни в чём ни бывало! Ну типа: жизнь подбросила лимонов — будем делать лимонад.
И я ведь ни сном, ни духом, что всё это время шеф дерёт себя когтем по сердцу.
Каждый раз, как он меня видит и слышит мои словоблудия — испытывает чувство вины.
Сверху посыпалась пыль, затем мы услышали звуки ударов металла о камень.
Кто-то наверху копает. Лопатами…
— Ну, значит, кот жив, — Алекс поднялся и деятельно потёр руки.
Мы с Владимиром переглянулись, но потом оба, одновременно, кивнули и расплылись в улыбке.
Понимать шефа — та ещё работёнка. Но мы овладели ею в совершенстве…
Сейчас объясню ход мысли Алекса.
Кот — это кот Шредингера. В данном случае — мы.
Всё то время, что мы ссорились, Алекс напряженно ждал: придёт за нами Затаившийся Страх, или это всё же спасатели.
Спасатели успели первыми.
Кот жив.
Какое-то время понадобилось на то, чтобы нас откопать.
Пыль сыпалась всё чаще, вместе с ней летели песок, мелкие камни…
— Шеф, можно вопрос? — Алекс глянул так, чтобы я сразу понял: о мертвецах темы лучше не поднимать. — Вот мы завалили туннель с этим Страхом, — тот кивнул. — Но ведь он, по вашим же словам, приходит откуда-то из-под земли, — ещё один кивок. — Что мешает ему пройти через наш завал?
— Статистика, — вместо шефа ответил Владимир.
— Э… — наверное, они услышали скрип моих мозгов.
— Не было ни единого случая в истории, чтобы Затаившийся Страх пришел дважды в одно и то же место, — сжалился шеф. — Стоит прогнать его один раз — и он исчезает. На некоторое время.
— Но всё-таки: что это такое? Какова его природа?
Алекс снова фыркнул.
— Ты воображаешь, кадет, что я могу заявиться в Академию Наук, и как в своё время Ломоносов, заорать во всё горло: бросайте, нафиг, свою физику и углубитесь в изучение Изначальной Тьмы?
— А он так орал? — мне и правда было любопытно.
— «Нет газу Теплороду» — процитировал Владимир. — А на этой теории, между прочим, строилась не одна профессорская карьера. И даже некоторые академики… М-да.
В этот момент нам на головы посыпались уже крупные камни и говорить стало невозможно.
Затем в потолке крипты образовался проран, в него хлынул синеватый ацетиленовый свет, и когда мы привыкли к его свечению, углядели маленькое на таком расстоянии личико, и расслышали тоненький голосок:
— Сашхен! Дядя Саша! Вы там?..
Услышать Машин голос… Это было неожиданно.
В глазах засвербело.
— Звезда моя! — Алекс догадался ответить первым.
— Хвала Газбоди, — это был голос Гоплита. — Александр Сергеевич, мы спускаем к вам стропы. Надо торопиться: камни могут обрушиться в любой момент.
На пол крипты упали три крепких ремня с металлическими скобами. Алекс притянул один к себе, взялся за скобы, подёргал… И свечкой взмыл наверх.
На меня он даже не посмотрел.
Владимир, обхватив одной могучей рукой — молот, другой — стропу, исчез в проране через минуту.
Я остался один.
А что если…
Я посмотрел на стены нашего убежища.
Теперь, когда свет озарил нашу каморку, стало видно, какая она тесная и хрупкая. Было видно, что камни держатся на одном лишь честном слове, что они сцепились меж собой невидимыми глазу углами — как кусочки головоломки — и стоит вытянуть хотя бы один…
Я протянул руку к стене.
Хватит. Хватит мучить себя и других. Никогда не стать мне человеком, я уже мёртв. Мёртв, как эти скребучие камни…
— Ну чего ты телишься, кадет? — в свете мощного фонаря голова Алекса казалась окруженной нимбом. — Давай скорей. У нас дел невпроворот.
Отдёрнув руку от стены, я взялся за стропу.
Голос шефа по-прежнему производит на меня магическое воздействие.
Безотносительно того, сколько нас связывает меток, я, как дисциплинированный солдат, готов выполнять все его, зачастую абсурдные, приказы…
Вкратце: под землёй мы просидели двое суток.
Чумаря тоже завалило. Сначала отбросило воздушной волной к стене — поэтому я не услышал сердцебиения — и завалило. Он потерял сознание и пребывал в таком состоянии, пока нас не нашли.
А искать нас никто и не собирался…
Когда обрушился целый сегмент метро, спасатели посмотрели на него сверху, да и разошлись с Богом — ветка была закрыта, и никого там по определению быть не могло.
Прикинули: пока приедет техника, пока соберут команду… Спокойно можно подождать. Пока пыль не уляжется.
Тревогу забила Маша.
Спустя сутки после того, как мы с Алексом уехали в город, девочка заявила, что с нами случилась беда и нас пора спасать.
Гоплит с отцом Прохором ей поверили — не такие они были люди, чтобы голословно отмести слова ребёнка.
В Москву отправились Гоплит с Машей, в сопровождении Рамзеса. Пешком, не привлекая к себе никакого внимания: ну кому нужны прилично одетые дедушка с внучкой, выгуливающие собачку?