Долгую секунду смотрел я на эти лохмы-руки, на огоньки, а затем организм мой заработал на автопилоте, отключив мозг и рефлексы.
Остался лишь один безусловный, базовый инстинкт — выживания.
Повинуясь ему, я сгрёб отца Прохора подмышку, толкнул оборотня и припустил вслед за шефом.
Тот стоял рядом с автобусом и смотрел на поле…
Грубо втолкнув Алекса в салон, я забросил туда же святого отца и вскочил на ступеньку.
— Рвём когти, Валид.
Тот уже сидел за рулём — оборотень тоже прекрасно чуял опасность. Все волосы на его голове стояли дыбом — как шерсть, глаза запали и приобрели желтоватый блеск. Вкупе с вертикальными зрачками смотрелось это непривычно. На руках выросли крепкие коричневые когти…
Управлять автобусом они ему, слава Богу, не мешали.
Не тратя времени на разворот, Валид включил заднюю и дал по газам.
К этому времени дорога между нами и селом уже заполнилась зыбкими, похожими на туман, фигурами. Они колыхались, наползали одна на другую, протягивали к нам свои призрачные лохмы…
Сзади призраков тоже было полно.
Бронированный корпус Ауруса резал их, рассекал, раздвигал в стороны, словно ледокол — паковый лёд.
Мотор натужно ревел.
Маша, конечно же, не спала.
Взобравшись на полукруглый диван в конце салона, она во все глаза пялилась на тени, Рамзес стоял рядом с ней. На его голове, между ушами, сидел мыш Терентий и тоже смотрел в окно…
Напряжение потихоньку начало отпускать.
Судя по всему, в Аурус эти тени пробраться не в силах — кто знает, может, благодаря бронированному корпусу, а может — и это не стоит сбрасывать со счетов — присутствию на борту святого отрока, который, сжимая в потных ладошках напузный крест, не прерываясь даже на вздох, читал молитвы…
— Сочинение «Как я провела зимние каникулы» произвело бы в школе фурор, — сказала Маша.
Дыхнув на поверхность окна, она нарисовала смеющуюся рожицу, простой смайлик — и от сердца отлегло.
А ведь это своего рода охранительная Печать, — сообразил я. — Не важно, как она выглядит — главное, работает.
Доехав до развилки — одна из петель старого шоссе огибала селение сбоку — Валид остановил автобус.
— Можем вернуться на скоростную трассу, — сказал оборотень. Шерсть на его голове улеглась, глаза приобрели нормальный карий цвет.
Вот интересно: в обличье ящера Валид совершенно лыс — как и положено нормальной рептилии. А в состоянии человека волосат, как неандерталец.
Компенсация.
— Мне надо в село, — неожиданно сказал отец Прохор.
Чудо-отрок не отрываясь смотрел вперёд, в сторону сгрудившихся у самого горизонта домов.
— Вряд ли там кому-либо надобна ваша помощь, — флегматично ответил Алекс.
— Их душам — надобна, — ответствовал чудо-отрок непреклонно. — Кто-то должен отслужить панихиду, помолиться за упокой…
— Как бы не пришлось служить панихиду по вам, святой отец.
— Алексашка, ты знаешь, что такое — Божья сила?..
— Я знаю, я! Божья масса, помноженная на Божье ускорение!
Шеф даже не изменился в лице. Просто перевёл взгляд на Машу и выставил большой палец. А потом подмигнул.
Я беззвучно давился хохотом, спрятавшись за спинку дивана.
Удивительно, как это дитя умеет сбивать наш взрослый, а от того чрезвычайно тупой, пафос.
Валид, не расслышав и половины диалога, и потому не понимая, в чём весь сыр-бор, тихонько тронул автобус с места и переполз на объездную ветку шоссе. А потом поехал вперёд.
Ага. Стало быть, авторитет отца Прохора для него выше, чем шефа. Или вера в его силу — крепче. Что, по здравом размышлении, одно и то же.
— Там не осталось никого живого, — чувствуя безнадёжность спора, сказал я.
— Мёртвые тоже нуждаются в утешении, — парировал чудо-отрок.
Где-то я его понимал.
Мне и самому претило уехать вот так — ничего не сделав… И Алексу тоже, я это чувствовал.
Но самое главное: что тут делать кроме того, что может, и собирается делать святой отец, я не представляю.
Наверное, потому мы и смирились.
— Я видел церковь, — сказал Алекс. — Даже если там никого не осталось…
— Мне святые стены будут защитой, — отец Прохор понял, что шеф хотел сказать.
На прощание чудо-отрок отдал свой Нинтендо Маше.
А потом вышел. И быстро, не оглядываясь, направился к порогу небольшой обветшалой церквушки…
— Увы, мой друг, теперь нас только двое, но то же в нас стремленье роковое… — негромко пропел Алекс, глядя на тощую сутулую спину отца Прохора.
Поднявшись на осыпавшиеся ступени, чудо-отрок взялся за металлическое кольцо и стукнул в растресканные доски двери. Один раз… Второй…
Дверь приоткрылась.
Мы хором выдохнули.
Знать, что он будет не один — огромное облегчение.
— Ничего, — Маша едва слышно хлюпнула носом. — Мир не без добрых людей, да-да-да… Он нас обязательно догонит.
Я посмотрел на Машу. Как на прорицательницу — сивиллу, как на истину в последней инстанции.
Девочка серьёзно кивнула.
А потом села и включила Нинтендо.
Шеф кивнул и расслабился.
Ну конечно. Благодаря игрушке отца Прохора, Маша всегда сможет его найти…
Я сменил Валида за рулём — не хотелось маяться бездельем, бездумно глядя в окно и гадая, что же там произошло на самом деле.
— Как ты думаешь, поручик, что за явление мы имели возможность наблюдать?
То, что шеф сам пришел поговорить, было неожиданно и приятно.
Он устроился в соседнем, «штурманском» кресле и вновь положил на колени рабочий дневник Платона Фёдоровича.
Надо же… В последние дни столько всего стряслось, что я напрочь забыл о том, с чего всё начиналось.
Но спрашивал шеф, разумеется, не об Очкастом.
Я сглотнул.
Это проверка? Небольшой экзамен на тему, как хорошо я знаком со сверхъестественным биоценозом нашей Родины?
Я усмехнулся.
БИОценозом это назвать можно не всегда… НЕКРОценоз — так будет вернее.
— Баньши, — уверенно сказал я, глядя на дорогу. — Насколько я помню, они своим криком повергают путников в жуткий ужас, а потом лишают жизни, выпивая жизненную силу.
К моему удивлению, шеф не рассмеялся.
Он долго молчал, переваривая мой ответ, а потом кивнул.
— Умно, — похвала была приятной. — Я бы даже сказал, не лишено налёта благородного безумия.
— Просто их оказалось очень много, — я решил ковать успех, не отходя от кассы. — И поэтому их воздействие имело столь… катастрофический результат.
— В точку! — шеф стукнул себя ладонями по коленям. Я скосил на него один глаз… — Я бы обязательно дал тебе пирожок, кадет. Если бы мы жили в Шотландии, обитателями вересковых пустошей которой и являются Баньши. Для наших же широт это существа, согласись, не только экзотические, но и редкие — вплоть до полного исчезновения.
— Но мы же охотились на вендиго в Питере, — с обидой сказал я. — Хотя он тоже происходит с другого континента.
Алекс фыркнул.
— Опять ты путаешь круглое с мягким, кадет. Вендиго, Ырки, горгульи или лугару — это всё существа физиологические. Иными словами, у них есть тело, есть зубы, есть пищеварительный тракт, в конце концов. Ну а баньши, это… — он помахал рукой в воздухе.
— Духи? Призраки?
— Скорее, порождения людской веры.
Я переварил.
— Вы хотите сказать, что баньши обитают в Шотландии, потому что там в них верят. Тогда как у нас верят в водяных и леших.
— Что-то вроде того, — кивнул шеф.
— Значит, вы тоже не представляете, кто — или что — это могло быть, — сказал я.
— Не имею ни малейшего понятия, — кивнул шеф. — И это, поручик — самое страшное.
Глава 15
Некоторое время ехали в тишине.
Алекс внимательно изучал тетрадь. Методично переворачивал листок за листком, ничего не пропуская — во всяком случае, мне так показалось.
За спиной, в салоне, ощущалась пустота.
Не тренькал Нинтендо отца Прохора, не шелестела газета старого ящера…
— А я думал, тетрадью хотел заняться Гоплит, — дорога была ровная, почти пустая. Я начал терять концентрацию.
— А он уже, — Алекс отвлёкся, заложив место, которое читал, пальцем.
— Быстро.
Учитывая, что была куча других дел.
— Гай Юлий Цезарь, например, успешно совмещал виды деятельности, — равнодушно пожал плечами Алекс. — Мог одновременно писать, отдавать приказы, а ещё придумывать, что бы эдакого заказать повару на обед.
Я моргнул.
И с чего это мы вспомнили римского диктатора?..
А потом по спине пробежал холодок.
Да нет, не может быть.
Я попытался представить, как выглядит мраморный бюст Цезаря из Википедии…
Ничего общего.
Впрочем, мало ли, как он выглядел на самом деле — фотографий тогда не было.
— Шеф, — позвал я. — А вы… точно уверены?
— НАПРЯМУЮ я не спрашивал. Но это что-нибудь меняет?
— Да нет, — я тоже пожал плечами. — Просто интересно. Он мог стать неплохим историком. Очевидец стольких событий…
— А кто тебе сказал, что не стал?
— О. Круто, — я немного поразмышлял над местом ящера в нашей человеческой истории. А потом тряхнул головой и спросил: — Так он рассказал вам, какие выводы сделал о Шамане, исходя из… — я кивнул на тетрадь.
— Основным его оружием является ритм, — Алекс вновь открыл тетрадь и теперь перелистывал страницы, словно искал нужное место.
— Это мы и так выяснили, — я был разочарован. — Помните, ещё на ассамблее, в театре, мы слышали метроном?
— Какой метроном?
Я недоверчиво взглянул на шефа.
— Ну вспомните. Шло голосование, все боялись… а за кулисами, всё это время, стучал метроном.
Алекс пожевал губами. А потом наклонил голову:
— Воля твоя, мон шер ами, но никаких посторонних звуков там не было.
— Или вы их не слышали.
— Или тебе показалось.