Ярость берсерка.
Если меня спросят, что и как было дальше — я не смогу ответить. Я просто не помню.
Взвыв, как самый настоящий оборотень, я принялся сопротивляться. Отчаянно, бездумно, зная, что на кону стоит единственное, что по-настоящему ценно: моя жизнь.
Согласен, звучит забавно: мертвец дерётся за свою жизнь.
Но в тот момент, когда я сцепился с Древним, чей опыт превышал всё, что я мог представить; чья сила превосходила мою, как стальной локомотив превосходит в скорости живую лошадь; всё, что я мог… Впрочем, слова тут бессильны.
Это была грязная драка.
В ход шло всё: удары в пах, в колено, однажды я почувствовал, как хрустнул, проворачиваясь в другую сторону, локоть… Зубы, ногти — я вспомнил, что могу отрастить довольно длинные, и впился ими в лицо Бэкона.
Он заорал.
Возмущенно, словно не ожидал такого подвоха. И всадил колено мне в живот.
И хотя дыхания уже давно не было, это было по-настоящему больно.
А потом он достал нож.
Не знаю, почему сэр Фрэнсис не сделал этого раньше — может думал, что и так справится. Но в какой-то миг я почувствовал, как лезвие входит в почку.
Тело пронзила судорога, я выгнулся дугой, и… Обмяк.
Нет, сознания я не потерял. Но боль была такой сильной, что парализовала.
Позже я думал, что после третьей метки ко мне, частично, вернулись способности чувствовать, словно я живой — несомненно, в этом заслуга Алекса.
В тот момент я думать не мог — только чувствовать. И что характерно: сквозь дикую боль, как росток, пробивалось ещё одно чувство: чувство страха. Я боялся умереть.
И осознав это, я рассмеялся.
А потом попытался схватить противника за шею… Но лорд Бэкон исчез.
Нож так и остался в моей почке.
Нанеся смертельный удар, вероятно он посчитал миссию выполненной, и не стал утруждаться отсеканием моей головы — процедурой сколь утомительной, столь и неаппетитной.
— МАРИ! — это звал лорд Бэкон. — Где ты, ангел мой? Не бойся, мерзкий стригой мёртв. Иди ко мне, девочка моя, я отведу тебя к свету…
Лёжа на боку, я считал секунды.
Маша не отзывалась.
Умница моя, — я посылал ей мысленные сигналы. — Молчи, девочка, затаись, не дай ему себя обнаружить.
— Мари, ты делаешь только хуже СЕБЕ, — увещевал лорд Бэкон. Голос его постепенно удалялся. — Скоро этот коридор будет затоплен, я открыл все шлюзы… Ты утонешь, Мари, и я не смогу тебе помочь.
Заведя руку за спину, я нащупал ручку ножа. Попытался вытащить, но не смог — пальцы скользили, размазывая кровь, и никак не могли ухватить…
— Сашхен, — это был не крик. Шепот. Лёгкий, как ветерок. И я уже подумал, что мне померещилось, но тут на щеку опустилась маленькая прохладная ладошка…
— Маша, ты в порядке? Ты не ранена?
— Только моя гордость.
— В смысле?.. Он что, над тобой…
— Поверила чужому дяденьке, как мелкая дурочка.
Я попытался испустить вздох облегчения, и — не смог. Лёгкие были пусты, сердце не билось. Усилием воли я подавил рефлекс запустить «мотор». Если я это сделаю, просто истеку кровью.
Вот чего не учёл лорд Бэкон. Он забыл, что я — мертвец, и нанеся смертельный удар, решил, что этого хватит.
— Маша, ты должна кое-что сделать, — язык ворочался плохо, глотка пересохла. Всё-таки долго быть мёртвым стрёмно — начинаешь превращаться в мумию.
— Что угодно, только давай сначала уйдём отсюда, а, Сашхен? Ты слышал, что говорил этот дядька? Он уже открыл шлюзы и скоро здесь будет вода.
Я уже слышал глухой далёкий гул, но всё же…
— Пока ты мне не поможешь, я просто-напросто не смогу двигаться, — я не видел её лица. Но Маша сидела так близко, что я чувствовал её горячее дыхание на своей щеке. От девочки пахло шоколадом и мокрым воробышком. — Видишь ли, у меня в спине торчит нож…
Она не стала издавать ни удивлённых, ни испуганных вскриков. Просто протянула руку и нащупала лезвие. Я зашипел.
— Извини. Тебе больно?
— А ты как думаешь?
— Я думала, что ты мёртвый. А мёртвые боли не чувствуют.
— Видать, не такой уж я и мёртвый. Ты сможешь вытащить эту штуку?
Маша попыталась ухватить нож, но рукоятка была влажной от крови, пальцы скользили, а лезвие ходило в ране, причиняя неимоверную боль. Казалось, я весь покрыт ранами. Было такое чувство, что ножи торчат даже в пятках.
— Сейчас, — рука девочки убралась, но через пару секунд вернулась. — Я обернула рукоятку платком, — пояснила она. — Теперь я зайду с той стороны, упрусь тебе в спину ногой и потяну…
Я кивнул. Знал, что она не увидит, но сил говорить уже не было. Я мог только скрипеть зубами и моргать.
Потом мне стало так больно, что я не выдержал и зарычал. Боль ослепила, взорвавшись, казалось, вместе с позвоночником… А потом я обмяк.
— Сашхен, — Маша потрясла меня за плечо. — Ты можешь идти? Тут очень страшно.
Пол подо мной дрожал. Казалось, что по лабиринту бежит тяжелое чудовище, но влажный запах тины и ила давал понять, что это нечто покруче, чем все чудовища, вместе взятые.
Я попытался приподняться на руках — бесполезно.
Я давно не питался. Силы, накопленные за время общения с Алексом, истощились в драке с лордом Бэконом, вытекли из меня вместе с болью.
— Уходи, — я старался говорить спокойно. — Найди дядю Сашу и приведи сюда. Я вас дождусь.
— А вот и нет, — она что-то делала в темноте, чем-то шуршала. — Как только я отсюда уйду, придёт вода. Ты утонешь.
— Мёртвое не тонет.
— Поговори мне ещё…
Маленькая ладошка накрыла мой рот и на язык легла…
— Это что, конфета? — на вкус она была, как кусок сухого дерьма.
— Тебе же нужны силы, да? А в шоколаде очень много энергии, да-да-да, я читала!
Я невольно улыбнулся. Бедный наивный ребёнок.
То, что я не чувствую вкуса ШОКОЛАДА, говорит о многом.
— Прости, Маш. Но вряд ли мне поможет одна маленькая конфетка.
— Ну извини, — голос её стал сердитым и немножко виноватым. — Остальные я съела. Тётя Аня обещала дать мне ещё, и я подумала: а чего мелочиться?
— Ничего, — перед глазами встала леди Анна. Тело вновь скрутила судорога — не знаю, может это её образ неземной так на меня подействовал…
— Сашхен… Кажется, я знаю, как тебе помочь.
Я сразу понял, о чём это она.
— Даже не думай! Нет! Я тебе запрещаю!..
Но когда моих губ коснулось её влажное запястье…
Маша воспользовалась ножом. Тем самым, что вытащила из моей раны.
Клык даю: найдётся не так уж много взрослых, способных рассуждать столько хладнокровно в таких обстоятельствах.
А ведь она боится, смертельно боится — сама мне сказала…
— Хватит, — я с усилием отвёл руку девочки от своего лица. Сколько я успел выпить? Грамм сто? Этого должно хватить. — Спасибо.
Я уже чувствовал благотворное влияние крови.
Сердце начало биться само, без напоминаний, смывая усталость, страдания и напряжение, копившееся с тех пор, как Гоплит сказал, что Машу похитили.
Теперь она рядом, я почти пришел в себя, и кажется, у нас есть неплохой шанс…
— Ой! — я почувствовал, как Маша вскакивает на ноги. — Мокро.
— Вода, — слава Богу, она не неслась всепоглощающей волной, но хорошего всё равно мало: я представил, как наполняется коридор, как вода плещет меж узких стен, поднимаясь до потолка…
— Сашхен, теперь ты уже можешь идти?
Я попытался встать. Да, нелегко, но терпимо.
Кряхтя, подхватил я девочку на руки и побрел, уже по щиколотку в воде.
— Вообще-то я уже большая, — сердито сказала Маша мне в щеку. Но попытки слезть не последовало. — Мне уже девять.
— Ничего, — с каждым шагом идти становилось легче. — Так надёжнее… Слушай, — я приподнял девочку повыше. — Ты же говорила, что тебе ПОЧТИ девять.
— Ну да. Вчера у меня был день рождения.
— Ух ты.
Подарки. Торт со взбитыми сливками. Фокусники, друзья, мультики — ВОТ ТАК должны проходить детские дни рождения…
— Ага. Сама в шоке.
— С меня подарок.
— Спасибо. Сашхен…
— Да? — одной рукой я держал Машу, другой держался за стену — вода поднялась до середины бедра…
— А Рамзес жив? Понимаешь, когда меня… В общем, я слышала выстрелы, а потом он упал.
Соврать? Нет. ТАКОМУ ребёнку врать нельзя.
— Когда мы вылетали в Шотландию, он был жив. Гоплит сказал, состояние критическое, но стабильное. Понимаешь, он потерял много крови…
— Его нашел Валид?
— Да.
Маша прижималась ко мне всем телом, и я вдруг почувствовал, что девочка расслабилась и обмякла.
— Что с тобой? Маша, не молчи!
— С ними всё будет хорошо, — невнятно сказала она и откинула голову мне на плечо.
Потеряла сознание? Нет, просто уснула — вот так, сразу, словно выключили лампочку. Я пристроил её поудобнее и побрёл сквозь воду дальше.
— Ну, если ты так говоришь… — пробормотал я скорее, себе. — Значит, так и будет.
Через пару минут я увидел свет.
Глава 23
Вода достигала груди. Я пытался поднять Машу повыше, но каменный свод над головой был слишком низок, иногда я задевал его макушкой.
Свет впереди становился всё ярче, и я упорно брёл к нему, загребая ногами, крепко придерживая девочку одной рукой и цепляясь другой за камни стены.
Когда я подошел к выходу, вода достигла подбородка. Маша давно проснулась, но молчала, только покрепче обняла меня за шею и дышала — быстро-быстро, я чувствовал её горячее дыхание на виске.
Наверное, только оно и не дало мне впасть в ступор.
В ледяной воде тело сделалось деревянным, члены двигались неохотно, мозг засыпал — как у рептилии. И только эта тоненькая струйка живительного тепла напоминала о том, что я должен идти вперёд.
К тому же, двигаться пришлось в гору — коридор всё время повышался. Вероятно, это и спасло его от полного затопления.