– Но если вы говорите, что обнаружен второй скелет, и он тоже женский, то выходит нестыковочка, – Иван Сергеевич продолжал рыться в бумагах, не глядя на собеседника. – Вот! Нашел! – Он выудил из общей кучи большой потрепанный лист, похожий на карту, разгреб место на столе и разложил бумагу. Одного взгляда Никите хватило, чтобы узнать ее: именно такую карту они с Яной нашли в архиве. – Покажите мне, где нашли скелеты.
Никита склонился над картой, вспоминая настоящую местность, а затем ткнул пальцем в нужное место:
– Первый вот здесь. А второй здесь.
– Хм, хм, – пробормотал себе под нос Иван Сергеевич, втыкая в карту канцелярские кнопки.
Поразительная небрежность к историческим документам со стороны того, кто должен тщательно их хранить и оберегать, на взгляд Никиты, но он ничего не сказал. Иван Сергеевич же был так увлечен, что, казалось, даже не замечал своей преступной халатности. Он развернул еще одну карту, но на этот раз не искал ее среди бумаг, она лежала заранее подготовленной на краю стола, будто директор музея недавно уже рассматривал ее. Масштаб у обеих карт оказался разным, поэтому ему пришлось потратить некоторое время, чтобы перенести кнопки с одной карты на другую. А сделав это, директор выпрямился и снова протер лысину, которая вспотела не то от волнения, не то от духоты, но скорее и от того, и от другого.
– Взгляните сюда, молодой человек, – наконец предложил Иван Сергеевич.
Никита, все это время стоявший чуть в стороне, чтобы не мешать историку, подошел ближе и склонился над картой.
– Эта карта более старая, – начал пояснять Иван Сергеевич. – Точная дата ее составления неизвестна, но что-то около шестидесятых годов позапрошлого века. То есть уже после того, как начали строить новый дом, но еще до того, как у молодых Маковецких родился наследник. И взгляните, что у нас получается.
Никита видел. На той карте, второй экземпляр которой нашли они с Яной, уже были обозначены строения, в которых нашли скелеты. А вот на карте Ивана Сергеевича эти места еще были пусты.
– То есть девушек замуровали в стену не во время строительства усадьбы? – сделал он логичный вывод. – А уже после?
– Выходит, что так, – озадаченно пробормотал Иван Сергеевич. – Так что, возможно, история с падчерицей имела бы под собой основания. Если бы не второй скелет!
– А если я вам скажу, что один из скелетов все-таки имеет родство с Маковецкими?
Иван Сергеевич выпрямился и посмотрел на Никиту с таким видом, будто бы тот только что предоставил ему достоверные свидетельства существования инопланетян.
– Как? – даже голос директора охрип.
– Мы сделали анализ ДНК. Сейчас уже сложно установить, насколько близким было родство, но праправнук Константина и первый скелет имеют общие гены.
Рука с зажатым в ней платком снова потянулась к лысине, но так и замерла на полпути. Иван Сергеевич задумался на добрых пять минут, а затем неуверенно предположил:
– Может быть, это был некий ритуал? Если бабка Анастасии действительно передала ей некий колдовской дар, – или та так считала, по крайней мере, – то она могла попробовать провести магический ритуал.
– Какой? И зачем?
Директор музея пожал плечами.
– Допустим, по защите усадьбы. Считалось ведь, что замурованные в стену люди делают постройки крепкими, таким образом она могла желать защитить усадьбу от чего-то. Времена были неспокойные.
– Но ведь усадьба – не крепость, – возразил Никита. – В случае чего, два крепких здания не защитят остальное поместье.
Иван Сергеевич таинственно улыбнулся.
– Это если считать защитой только толстые стены.
– Вы имеете в виду магическую защиту?
– Я не утверждаю, что это могло сработать на самом деле, но Анастасия могла так думать.
С этим спорить было сложно. Впрочем, Никита не стал бы спорить и с первым вариантом, но Иван Сергеевич этого не знал. В некий таинственный ритуал вписывались и перерезанные горла призраков. Обычно подобные вещи сопровождались реками крови, и, раз теперь Яна утверждает, что девушки могли умереть от этого, ритуал казался Никите достойной версией.
– Или как вам такой вариант, – с энтузиазмом продолжил директор: – Анастасия все-таки избавилась от падчерицы, замуровала ее тело в стену. Никто ничего не узнал, ей все сошла с рук, и, когда потребовалось устранить еще кого-то, – да хоть новую любовницу мужа, к примеру, – она воспользовалась проверенным способом, благо стройка еще шла.
– Вариант ужасный с моральной точки зрения, но многое объясняет, – признал Никита, вызвав на лице Ивана Сергеевича торжествующую улыбку.
Оставалось только непонятным, что теперь делать с призраками и гибнущими девушками. Но в этом вопросе Никита решил разбираться сам. Впрочем, кое-что еще он мог попробовать выяснить.
– Иван Сергеевич, а вам ни о чем не говорит этот символ? – Он вытащил из кармана телефон и показал директору рисунок, оставленный в архиве предположительно магом.
Иван Сергеевич одной рукой взял телефон, второй – очки со стола и принялся рассматривать символ.
– Знаете, – наконец медленно проговорил он, – мне кажется это знакомым. Будто я уже где-то видел что-то подобное. Но вот так сразу не вспомню.
– Как думаете, могли вы видеть нечто подобное в вещах графов Маковецких?
– Не исключаю. В последние дни я много ими интересовался. А, как я уже говорил, в музее выставлена лишь малая их часть…
– Сможете поискать?
– Я теперь не усну, пока не найду, такой я человек, – хохотнул Иван Сергеевич.
Поблагодарив директора, Никита вышел из музея. Сегодня было прохладно. На смену удушающей жаре пришел сильный ветер, пригнавший с моря темные низкие тучи. Те висели над городом, скрывая его от солнца, цеплялись за последние этажи высотных домов и обещали скорый дождь.
Никите стало неуютно. Будто какое-то неясное предчувствие попыталось пробиться к нему из глубин подсознания, но так и не смогло. Он знал, в чем дело. Эта неопределенная ситуация с Дашей так нервировала его, была таким сильным ментальным гвоздем, который вот уже месяц крепко держал его мысли. И Никита, зацепившись за этот гвоздь, не мог полноценно думать ни о чем другом, даже на экстрасенсорные способности будто пелена спустилась. Новость Леры о том, что Даша все-таки его родная сестра, стала последним ударом молотка по шляпке этого злосчастного ментального гвоздя. Если бы Даша оказалась неродной, было бы обидно, но понятно. А теперь у Никиты не осталось других вариантов, кроме как согласиться с версией Яны: демон, исполняющий желания, имеет к смерти Даши и ее таинственному воскрешению непосредственное отношение. Пожалуй, Никита знал это с самого начала, но боялся даже самому себе сформулировать эту мысль. Возможно, и от разговора с отцом бегал, потому что подозревал, что тот может рассказать. Однако после того, как Яна произнесла это вслух, других вариантов не осталось. И теперь от посещения клиники никуда не денешься. Просто нет больше смысла.
Худшее, что Яна могла сделать, это забыть закрыть окно в гостиной отцовского дома. Вспомнила о своей оплошности она уже в городе и малодушно понадеялась, что сумеет дотерпеть до следующего визита, но прогноз погоды пообещал на будущую ночь дождь с грозой, с запада небо начали затягивать тяжелые тучи уже ближе к обеду, и Яна поняла, что все-таки придется ехать. Окно в гостиной большое, в пол, сплошь стеклянное, какой-нибудь особенно сильный порыв ветра запросто может заставить створку хлопнуть так, что стекло осыплется на пол. Попросить соседей закрыть его тоже не выйдет. Папа с Элизой жили на отшибе, до ближайшего дома было около трехсот метров, но это наверняка не стало бы большой проблемой, будь у соседей ключи. А их не было. Зачем оставлять ключи соседям, если уже оставил их родной дочери? Кто ж знал, что она такая безголовая?
Можно было бы, конечно, понадеяться на авось, но Яна обладала другим характером. Поэтому, кляня собственную забывчивость и с неудовольствием поглядывая на небо, она поплелась к автобусной остановке. Вот не поссорилась бы с Сашей, можно было бы попросить его съездить вместе, еще и в город вернулись бы сегодня, а теперь приходится страдать.
Сегодня водителем автобуса оказался пожилой Николай Петрович. За два года учебы Яна уже успела выучить всех водителей, с некоторыми только здоровалась, с другими могла и поболтать. Николай Петрович принадлежал к первой категории, поэтому, бросив короткое «Здрасьте», Яна заняла место в конце салона. Николай Петрович не был разговорчивым, чаще всего пребывал в скверном настроении, будто считал эту работу недостойной себя, с ним Яна никогда не вела беседы, даже если случалось так, что до конечной остановки доезжала одна.
В этот раз в салоне после предпоследней остановки их осталось трое: Яна и пожилая супружеская пара. Яна не помнила их имен, но пару раз они уже ездили вместе, и она знала, что живут они как раз между двумя остановками, потому что каждый раз спорят, на какой лучше выходить: на последней или на одну раньше. С предпоследней идти чуть дальше, зато с последней – через лес. Некоторые водители шли супругам навстречу и останавливались в неположенном месте, чтобы идти им и не приходилось вовсе, но Николай Петрович был не из таких. И когда автобус чихнул и заглох, они даже обрадовались. Сама судьба сделала вынужденную остановку для них. Пара подхватила объемные сумки и покинула салон с прытью молодых бизонов, а Яна осталась одна. Она успела прочитать уже половину статьи в телефоне, когда Николай Петрович заглянул внутрь.
– Приехали, – мрачно объявил он.
Яна оторвала голову от телефона и выглянула в окно, будто бы на самом деле могла не заметить, как автобус завелся и довез ее до нужной остановки.
– Сломались? – догадалась она.
– Угу, – кивнул водитель. – Техничку ждать будем долго, на загородные маршруты они не торопятся, тем более мы почти доехали. Так что хочешь – пешком, хочешь – такси возьми.