– Ужас, – вздохнула Антония, придвинув ко мне чашку с ромашковым чаем.
Притворяется, поняла я. Не особо-то она сочувствует мне. Нет, конечно, ей жаль, что я расстроена. Но в целом ситуация не кажется ей такой уж непоправимой.
– Я его ненавижу! – Я сняла с пальца кольцо, подаренное мистером Никто в день свадьбы, и забросила его подальше. Ударившись о стену, оно куда-то закатилось.
– И поэтому рыдаешь уже второй час? От ненависти?
– Тебя я тоже ненавижу. – Я наконец села прямо в кресле, опустив ноги на пол.
– Все потому, что я права.
– В чем же? – Я взяла со стола чашку.
– Да во всем. В тебе говорит не ненависть, а обиженное самолюбие. Тебя, дочь пэра, наследницу состояния рода Марблек, красавицу и умницу Линеллу – посмели обмануть.
– Но ведь это плохо. Он поступил плохо, – объясняла я словно ребенку.
– И что с того? Любовь – это поле битвы, Лина. Твой муж всего лишь сражался за тебя. По-моему, это говорит только о силе его любви. Хочешь знать, почему я выбрала твоего отца? За мной, между прочим, ухаживал советник императора. Он звал меня замуж, я бы сейчас жила в столице, но я предпочла пэра Марблека. И ни разу, кстати, об этом не пожалела.
– Папа тоже тебя подставил?
– Можно и так сказать. Поначалу я жутко на него разозлилась, а потом поняла: он поступил так, потому что любит меня. Он в прямом смысле был готов на все, чтобы заполучить меня. Женщине это должно льстить.
– Ты пугаешь меня. Что папа такого сделал?
– Он лишил меня лучшей в жизни роли.
– Папа? Ты уверена?
– Он сам признался.
– Но как?
– Заплатил режиссеру, чтобы он взял другую актрису, – пояснила Антония. – Получи я ту роль, не вышла бы за него замуж. И не потому, что не любила. Тогда театр стоял для меня на первом месте.
– Не думаю, что это благородный поступок, – пробормотала я.
– Он и не был таковым. Но, когда борешься за счастье, благородство не всегда уместно. Сама я бы еще не скоро осознала, что театр лишь иллюзия жизни, а мне нужно большее. Благодаря поступку твоего отца я вышла за него замуж и прожила три самых счастливых года в своей жизни. Единственное, о чем жалею, что он покинул нас так скоро. Страшно не быть обманутой, Лина, страшно пройти мимо истинной любви и не заметить ее.
В словах Антонии звучала неподдельная тоска. И почему я раньше не видела, как сильно она любила папу? Выдумала, будто она вышла замуж по расчету и их брак фикция. Отцу, между прочим, в год свадьбы с Антонией было всего пятьдесят лет. У них вполне могли возникнуть и любовь, и страсть.
– Спроси себя, Лина, была ли ты счастлива с мужем? Если да, то какая разница, что привело к этому счастью? К тому моменту, когда твой отец признался, мы уже год состояли в браке, – добавила Антония. – Я была счастлива и не скучала по сцене. Это помогло мне простить его.
– То есть я просто рано узнала правду, – сделала я вывод из ее слов. – Ты это хотела сказать?
– Я всего лишь рассказала тебе свою историю, – пожала она плечами.
Я кивнула. По крайней мере, я уже не плакала. Выходит, чего-то ее история да стоила.
За дверью послышался телефонный звонок. Ни я, ни Антония не встали с кресел. Если надо, Джарвис принесет телефон. Так и случилось – дворецкий вошел в гостиную с аппаратом на подносе. Длинный шнур волочился следом.
– Вас спрашивает капитан Картр, мисс Марблек, – склонился дворецкий ко мне.
Я поморщилась. Не хочу ни с кем общаться. Тем более с мужчиной. В последние дни от них сплошные неприятности. С Магнусом и то умудрилась поссориться.
– Он говорит – дело исключительной важности, – добавил Джарвис.
Вряд ли Эрланд сказал прямо так, но я покорно взяла трубку. Вдруг и правда что-то стряслось.
– Линелла у аппарата, – мой голос звучал безупречно, не догадаешься, что пару минут назад я рыдала навзрыд.
– Слушай внимательно, повторять не буду. – А вот голос Эрланда был полон напряжения, и я невольно подобралась. – Вечером в Пристанище состоится облава. Агнесса сдала босса. Магполиция уже тайно окружила здание.
У меня было столько вопросов: почему Агнесса так поступила, как, зачем? И что значит «сдала»? Сделала то, о чем меня просил капитан, – сказала, когда мистер Никто будет в Пристанище? А еще меня интересовало, с какой стати Эрланд предупредил об облаве. Но я так ничего и не спросила – капитан повесил трубку.
Я просидела еще минуту, прижимая к уху пикающую трубку, словно гудки могли подсказать, что мне делать.
– Что-то случилось? – нахмурилась Антония.
Лишь услышав ее голос, я вернула трубку на поднос и отпустила Джарвиса. Как только за ним закрылась дверь, рассказала все мачехе.
– Как мне быть? – спросила у нее совета. – Оставить все как есть?
– Почему нет? Ты же его ненавидишь. Какое тебе дело до его проблем?
Как я раньше не замечала, с каким великолепным манипулятором живу под одной крышей? То-то папа не мог отказать просьбам Антонии. Я считала его слабохарактерным, но теперь поняла: это не он был слабый, это у мачехи стальная хватка. Никакая она не наивная и не глупая. Это лишь удобная маска.
– Я не хочу, чтобы его арестовывали, – призналась прежде всего самой себе.
– Разумеется, не хочешь, – кивнула Антония. – Ты его любишь.
– С чего ты взяла?
– Ты сама сказала это, когда плакала. Раз пять или шесть, я не считала.
Я закусила нижнюю губу. Мистер Никто поступил отвратительно, но заслужил ли он за это сожжения на костре? Даже будучи глубоко обиженной на него, я не была в этом уверена.
– Я убью мужа, – заявила, вскакивая на ноги, – но сперва спасу.
Я люблю мужа – это факт. И если предупрежу об облаве, то не ради него, а ради себя. Потому что не смогу жить, зная, что обрекла любимого на смерть.
Я выбежала в холл – к телефону. Некогда звать Джарвиса и ждать, пока он его принесет. Набрав номер Пристанища, снова слушала гудки. На этот раз длинные.
Антония шла вслед за мной.
– Ну что? – поинтересовалась она.
– Не отвечают, – развела я руками.
– Наверное, линия перерезана.
– Значит, я должна поехать туда. – Бросив трубку, я повернулась к двери.
– Стоять! – Мачеха схватила меня сзади за юбку. – Ты не можешь просто так туда заявиться. Если здание окружено магполицией, внутрь тебе не попасть.
– Что же делать? – Я совсем растерялась.
– Устроим спектакль, – улыбнулась Антония. – Я все-таки актриса.
– Никого не видно. – Монк уже полчаса, не отрываясь, смотрел в окно, аж глаза слезились, но признаков того, что Пристанище окружено, он не видел.
– Магполиция знает свое дело, – откликнулся босс. – Наверняка уже взяли здание в плотное кольцо. Мимо них не пройти.
– В голове не укладывается: как Агнесса могла так с нами поступить? – возмутился Монк, наверное, раз в сотый.
– Не с вами, а со мной, – поправил его босс. – Она заменила мне сестру, которой я лишился в детстве. Я слишком многое ей прощал, ведь мы столько пережили вместе. Вчера она пришла ко мне, предлагала бежать с ней из Ганны, а когда я отказал, пригрозила сдать магполиции. Не верится, что у нее хватило на это духа.
Монк покачал головой. Агнесса была чересчур эмоциональной. Сперва делала, потом думала.
– Как быть с эвакуацией? – поинтересовался он у босса.
– Пусть люди воспользуются тоннелем. Он ведет прямиком к пристани. Ступай с ними, организуешь процесс.
– А вы? – Монк отвернулся от окна, чтобы взглянуть на мужчину в кожаном кресле.
– Я остаюсь, – заявил он.
– По-моему, очевидно, что она не придет, – осторожно произнес адвокат. – Нет смысла рисковать.
– Она знает об облаве. Я дал ей в руки все карты. Она предупредит.
– А если нет? Время на исходе. Вы сильно рискуете. Неужели позволите себя арестовать?
Мужчина склонил голову на сложенные руки. У него был вид человека, уставшего от борьбы.
– Может, и позволю, – ответил он. – Какой смысл во всем этом, если она не придет?
– Вы собираетесь сдаться?
– Сегодня мистер Никто так или иначе перестанет существовать, – сказал он твердо. – Но у меня есть еще один шанс, вторая маска. Если мистер Никто не может быть с Линеллой, то сможет капитан Картр.
– Вы откажетесь ради нее от всего? И даже от магии?
– Это проще, чем кажется.
Впервые у него что-то не получилось. И в этом исключительно его вина. А тут еще Агнесса связалась с магполицией. Женщины всегда предают…
Верный Монк надеется все исправить. Он пока не понимает, что исправлять нечего.
Что ему делать? Снова бежать? Нет уж, хватит, набегался.
Когда ему было десять, он понял важную вещь – бежать бессмысленно. Пока бежишь и прячешься, ты – жертва. Тогда он придумал новый образ себя. О, он постарался на славу. Новый он был во всем лучше старого, но главное, он не был магом. И чтобы ни у кого не осталось сомнений, новый он возненавидел магов так же сильно, как их ненавидят другие, как их ненавидят магполицейские. Он даже придумал легенду, по которой маги убили его родителей.
Надо ли говорить, какую профессию он выбрал, когда вырос? Это оказалось самое верное решение в его жизни. Теперь он был в курсе всего и мог помогать таким же, как он. Вскоре магическая мафия взяла его в долю. Появился мистер Никто.
Благодаря своей маске он вызволил из тюрьмы Монка, спас от костра юную магичку Агнессу и сделал много добра для магов. Позже он возглавил магическую мафию Ганны, куда переехал из столицы.
Так и существовали его ипостаси. Две разные жизни, две маски, две противоположности. Но где во всем этом он – мальчик, потерявший семью в восемь лет и решивший, что никто и никогда его больше не обидит? Он все чаще склонялся к мысли, что тот мальчик погиб вместе с родными.
– Она не придет, – в сотый раз повторил Монк.
– Я это заслужил, – отозвался он глухо.
Линелла ушла, он лишился смысла жизни. А значит, необходимо ее вернуть. Но мистеру Никто это сделать не под силу. Пришло время капитана.