— Да, — ответил хозяин. — Только его нет в живых. Он погиб на день раньше Павла.
Шеф детективного агентства присвистнул. Малыш бросил рыться в платяном шкафу и присоединился к партнеру.
— Сейчас прочтем, — прогудел Хлопков. — Похоже на интервью.
"Ян Гудман — биолог, выпускник Корнельского университета, 39 лет, высокий шатен с неестественно прямой спиной и длинными нервными руками. Я знаю Яна восемь лет, и мы на короткой ноге. Я спрашиваю Яна, что он знает об исследованиях терминальных состояний. Далее я ставлю кавычки, так как воспроизвожу наш разговор, записанный на магнитофон, дословно.
« — Это здоровенная проблема, старик. Чтобы тебе было понятней, рисую образ~ С тех пор я не встречался с Ли, но и не слышал, что он стал выдающимся экстрасенсом. Но несомненно, что-то в нем есть».
Этими словами закончилась наша беседа. Мы попрощались. Уже выходя за дверь, я обернулся. Ян стоял у своего рабочего стола, заваленного бумагами. Его неподвижные глаза как-то по-особому грустно смотрели на меня.
Павел Мельник, 27 апреля 1995 года".
Александр Хлопков аккуратно сложил прочитанные листы и положил их на стол. Все молчали. Козина взяла на себя роль прислуги и удалилась на кухню. Через пять минут она внесла в комнату поднос с пятью дымящимися чашками с кофе.
Детектив задал Мельнику вопрос:
— В личных беседах с вами Павел никогда не касался темы терминальных состояний?
— Нет. Я слышу об этом разговоре с Яном впервые. Мы — близнецы, и это больше чем целое. Потеряв брата, я утратил намного больше, чем осталось сейчас во мне. У нас не было тайн друг от друга, и это само собой разумеющееся.
— Значит, между вами недомолвок не было, — задумчиво проговорил детектив. — Но факт остается фактом. Вот перед нами бумаги, которые свидетельствуют о том, что у Павла была причина скрывать от вас беседу с Яном Гудманом. Вернее, тему этого разговора. Не здесь ли начало разгадки гибели журналиста? — по-книжному закончил Хлопков.
— Кто знает? — ответил Мельник. — А вообще у нас было очень мало времени. Я приехал поздно ночью, мы проговорили буквально с полчаса. Утром Павел попрощался со мной и~ Это была последняя наша встреча.
— Илья, расскажите о Гудмане, что это был за человек? — попросил Хлопков.
— Хорошо. С моей стороны будет нескромно, но я все же скажу, что это Павел «открыл» Яна. Несколько лет назад Павел опубликовал статью о молодом, никому неизвестном ученом, приехавшим в Россию из Америки. Гудман в ту пору уже писал научный трактат. Я до сих пор помню название его труда, мы с братом не раз перебрасывались шутками, когда разговор касался чего-то заумно-специального, тогда на ум приходило название работы Яна. Полностью это звучит так: «К вопросу о радикальном изменении конечностей копытных в течение третичного периода».
— Действительно, звучит забавно, — улыбнулся детектив.
— Сам факт, что о тебе говорят, пишут в прессе, печатают в довольно солидном издании, уже о чем-то говорит. Павел посоветовал Яну популяризовать несколько «темных» вопросов, касающихся его работы, и Гудман с успехом проделал это. Брат «протолкнул» несколько статей в газету, которые были больше похожи на фельетоны. Ян обладал удивительным чувством юмора.
А.Хлопков потянулся и захрустел пальцами.
— Оставим пока труды Гудмана в покое и вернемся к разговору между ним и Павлом.
Малыш взял со стола листы бумаги.
— Почему вы решили, что вот этот материал — интервью? — спросил он. — Тема любопытная, это понятно, меня бы так и подмывало тиснуть сей материал в газету. Лично мне кажется, что между Гудманом и Мельником произошел дружеский, но интересный разговор, который Павел записал на пленку. Это его работа — встречаться с интересными людьми, задавать вопросы и записывать ответы. Но не может же человек злоупотреблять своей профессией, правда? Возьмем Павла. Если бы он публиковал все, что казалось ему мало-мальски интересным, то он был бы единственным корреспондентом в газете. Да у каждого журналиста горы неопубликованного материала!
Хлопков прищурился.
— А тот факт, что этот материал был спрятан, тебе ни о чем не говорит? Я не беру в расчет саму тему разговора Гудмана — Мельника, которая чертовски опасна. И в первую очередь потому, что она имеет продолжение. А сама беседа написана в стиле интервью, Павел подготовил ее к печати. И самое последнее. Павел взял у Гудмана интервью — через день биолога не стало. Еще один день — и погиб сам журналист.
Малыш промолчал. Пожалуй, шеф был прав.
Не сговариваясь, все, кроме хозяина, подошли к книжным полкам.
В пятитомнике Хемингуэя Валентин нашел основные записи, которые оставил после себя журналист. Там же обнаружились две страницы атласа автодорог под номерами 211-212 и как бы сопроводительная записка.
"Пост в закусочной «СТОП!» Ведется круглосуточное наблюдение за дорогой на ферму В.Губенко. В третьем (от ворот) ангаре держат собак и кошек. Во втором сама лаборатория и цех, где ведутся работы по извлечению излучения смерти от убитых животных. Там же производится «зарядка», в частности, аспирина. Фирма ФКБ. Найти связь между этой компанией и «производством» Алберта Ли.
Там же были найдены имена пациентов экстрасенса («~я пришел к выводу, что все они попали под влияние Ли, теперь он — дирижер солидного оркестра~»), краткая запись бесед с сестрой Николая Агафонова Ларисы Майстровской и родственников Никиты Баландина; в произвольной форме был описан результат лабораторного анализа аспирина, который проводил Роберт Штробель, и фрагмент его беседы с Мельником.
Несколько строк были посвящены городским свалкам, природоохранительной прокуратуре, отходам производства, запрещение утилизации отходов через арбитраж.
У детективов голова пошла кругом. Они почти до утра изучали документы, и картина для них прояснялась с каждым новым прочитанным листом.
Светлана Турчина вслух прочла какую-то заметку из газеты как приложение к остальным записям:
«Высокое качество пучка излучения, который не поглощается атмосферой и проникает сквозь любые преграды, представляет возможность разместить излучатель Брауна на космической платформе».
И еще что-то о наращивании темпа по созданию «магического» оружия.
И, наконец, последний лист.
"Жаль, что мне приходится работать в одиночку и я никого не смогу привлечь себе в союзники. Печальное подтверждение тому — Ян Гудман. Я боюсь за Ирину. Боюсь за Ларису Майстровскую. «Да поможет вам бог», — сказала она мне. Бог есть, я знаю об этом, но подчас он очень жесток. Несмотря ни на что, я доведу это дело до конца. Сейчас у меня такое чувство, что я веду репортаж с места боевых действий. И это так. Это война.
Павел Мельник".
Первым нарушил молчание Александр Хлопков.
— Черт возьми! — громко сказал он. — Мы не отработали и четверти ваших денег, Илья. Вы хотели, чтобы мы нашли убийц вашего брата, но~ он как бы сам нашел их. Это Ли и компания. А если конкретно~
— Если конкретно, — перебил Малыш, — это Карл Хейфец. Павел очень живо обрисовал его образ. Не знаю, может, я ошибаюсь, но мне так кажется. У меня есть предложение: мы должны отработать деньги Ильи. Или вернуть их. Если первое, то я самолично пообщаюсь с Карлом. Я верну ему те две пули, которыми он застрелил Павла. Как ты на это смотришь, Илья?
Светлана шикнула на Валентина и ткнула себя в глаз. Малыш прикрыл рот ладонью.
— Извини, Илья, я хотел сказать, что ты думаешь по этому поводу.
Мельник сидел с низко склоненной головой. Он молчал больше минуты. Все с сочувствуем смотрели на него. На глаза Светланы проступили слезы. Хлопков держал в руке заметку про излучатель Брауна, которая была вырезана из газеты не очень аккуратно — ножницы или нож отсекли больше половины второй колонки. Детектив перевернул заметку и долго смотрел на обратную сторону~
Наконец Мельник сказал, обращаясь к директору сыскного агентства:
— У меня тоже есть к вам предложение, Саша. Позавчера вы сказали, что ваша работа зависит от благосостояния ваших клиентов. Я еще располагаю некоторыми деньгами, могу продать машину Павла, кое-что из мебели~ Как вы смотрите на то, чтобы завершить дело моего брата? Он был один, а нас сейчас много.
Хлопков молчал. Спохватившись, он передал статью об излучателе Елене Козиной.
Мельник обратился к Авдееву:
— А ты, Валентин?
Малыш не думал сейчас о незнакомом Хейфеце и докторе Ли, не думал он и о Вениамине Губенко, он на миг представил себе начальника милиции, областного прокурора, судью и еще целую кучу им подобных; они сидели за круглым столом, установленном в середине широкой площади, а вокруг них расположилась целая армия милиционеров, адвокатов, судей~
Валентин беспокойно заерзал на стуле. Потом ткнул свой нос в клетчатый носовой платок, аккуратно сложил его и зачем-то взвесил на ладони.
— Ты знаешь, — сказал он Мельнику, — последние два года я не вылезал из спален неверных супругов, записывал на магнитофон будоражащие воображение звуки, снимал на пленку голые задницы и тому подобное. Понимаешь, Илья, я как бы готов продолжать это грязное занятие. Однако это не все, что я умею делать. Меня пучит заняться чем-нибудь почище~ Сейчас у меня такое чувство, будто мне предложили совершить виток вокруг Земли в консервной банке. Я понимаю тебя, Илья, и уважаю. Хоть я и маленький, но в консервной банке не умещусь. И еще: я не умею дышать вакуумом.
Мельник улыбнулся.
— А если я предложу тебе снять на пленку парочку влюбленных инопланетян? Надеюсь, ты не откажешься?
Детектив ответил вопросом на вопрос:
— Ты думаешь, эта работа будет выглядеть чище?
— Я не уверен в этом.
Валентин наконец положил платок в карман пиджака.
— Я так и знал, что закончу жизнь под чужим одеялом, — сказал он и торопливо продолжил: — Мне пришла в голову замечательная идея: снять на пленку, как этот Браун занимается сексом с пучком излучений высокого качества, и послать фотографии его жене. Света, что ты говорила о высоком качестве пучка излучений?