— Марко, — кричу я, включая свет в кладовой. Я прислоняю костыли к стене и начинаю шарить по полкам, ожидая, что енот сейчас прыгнет мне на лицо. — Марко, — в кармане вибрирует телефон, я снимаю перчатку и проверяю сообщение.
| Поло
| Тссс, она услышит.
| Расслабься, МакСпайси. Ты хуже, чем рола бола в ураган.
| ……
| Я вообще не понял, что это значит.
| Ну, как… Человек, который отвечает за палатки? В цирке? Во время урагана, когда всё разлетается к чертям?
| … Всё равно не понимаю, но мы вернемся к этому позже. НЕ ДАЙ БАРБАРЕ ПОЧУВСТВОВАТЬ ТВОЙ СТРАХ. Она станет ещё злее.
Я ухмыляюсь и засовываю телефон в карман, беру костыли и двигаюсь по коридору.
И тут слышу шорох.
Мчусь к выходу из темного коридора и вижу енотиху.
Барбара стоит на задних лапах. Мы замираем. Она словно оценивает, кто победит в этой схватке. А потом, глядя мне в глаза и сложив передние лапки на груди, она уходит в комнату в конце коридора.
— О, господи. Это жутко и мило одновременно. Барбара, вернись! — я бегу за ней, но падаю, когда полотенце соскальзывает с моего плеча и запутывается в костылях. Слышу, как она стучит когтями по чему-то металлическому, но когда я встаю и дохожу до комнаты, включив свет, вижу, что её нигде нет. — Что за черт…? Док… Док…
Фионн быстро бежит ко мне.
— Нет, Роуз, — говорит он взволнованно. — Она идет на звук.
Я поворачиваюсь к нему и закатываю глаза.
— Док, ты говоришь так, будто она чертов велоцираптор…
— Пригнись!
Я поворачиваюсь и вижу, как на меня летит комок шерсти. Роняю костыли, закрываю голову руками. Уклоняюсь и верчусь на здоровой ноге, видя, как Барбара нападает на Фионна.
Я набрасываю на них полотенце.
— Зачем? — жалуется куча дергающегося полотенца.
— Прости, Док. Правда прости, — говорю я, хотя это звучит не очень искренне, учитывая, что я не могу удержаться от смеха. Хватаю Барбару за шкирку, надеясь, что это именно енотиха, пока она рычит в знак протеста, а Фионн изрыгает поток ругательств с ирландским акцентом. Как только мне удается оттащить её от его лица, он шатается назад, с растрепанными волосами и исцарапанной шеей.
— Что за хуйня.
— Зато сработало, — пожимаю плечами, а Барбара вырывается из моих рук. — Всегда пожалуйста.
— Мне теперь надо делать прививки от бешенства.
Я поворачиваю Барбару к себе, она визжит и извивается, пытаясь зацепить моё лицо.
— Ну, она не выглядит бешеной. Хотя я ничего не знаю о енотах.
— Ну уж нет, спасибо, я не хочу потом лаять на свою тень, — отвечает он, и смотрит на меня с укором. Барбара рычит, и его строгий взгляд смягчается, превращаясь в обеспокоенность. Видно, что ему хочется злиться, но он не может. — Давай я её заберу.
— Не-а, я её крепко держу. Вряд ли она даст себя забрать просто так. Она злая, — говорю я, а она в подтверждение начинает рычать. — Просто дай мне костыль и засунь пакетик с этой хренью в мой карман, — я киваю в сторону корзины, полной здоровых закусок в стиле Фионна. — Выпущу её через черный ход, пока ты приводишь в порядок свои боевые раны.
Фионн хмурится.
— Ты уверена?
— Конечно. Это минимум, что я могу сделать. Спасибо, что принял на себя удар енота.
Фионн не может сдержать смешок, снимая свои перчатки и бросая их на прилавок. Он берет пакет с орехами и кладет в мой карман. Фионн Кейн не флиртует со мной. Или, по крайней мере, изо всех сил старается этого не делать. Но его глаза не отрываются от моих, когда он кладет пакетик и говорит:
— Это был не совсем мой выбор. Но я бы подставил лицо под енота ради тебя в любой день, Роуз Эванс.
Я краснею и улыбаюсь. И он это видит и наслаждается. По тому, как его взгляд опускается к моим губам и задерживается на них. Хочется что-то сказать, проверить его, задать пару каверзных вопросов, но он нагибается, чтобы поднять мой костыль. Но прежде чем у меня появляется шанс, в дверь клиники громко стучат три раза.
Фионн похлопывает себя по шортам, и игривость исчезает из его глаз, которые мечутся в сторону двери.
— Черт. Я оставил телефон на стойке регистрации. Понятия не имею, кто там.
— У меня есть Барбара, не переживай. Иди, я справлюсь.
Он смотрит на меня с сомнением, и стук повторяется. Мы обмениваемся нерешительными кивками, и он идет к двери, а я ковыляю к черному ходу с костылем и злой мусорной пандой. Добравшись до двери, я жду пока она закроется за мной, прислоняю к ней костыль и вытаскиваю из кармана орешки. Открываю пакет зубами и высыпаю содержимое на бетонную дорожку, а потом ставлю Барбару на землю, отгораживаясь от нее полотенцем, чтобы она не вцепилась мне в ногу. Она, похоже, раздумывает, но потом я шикаю на нее, и она начинает подбирать орешки и изюм своими ловкими лапками.
— Такая милая, но такая убийственная, — говорю я, засовывая перчатки в задний карман. — Думаю, мы похожи, Барбара.
Она рычит.
— Ладно. Наслаждайся своим перекусом. Я обязательно расскажу доктору МакСпайси, что ты залезаешь через вентиляцию, за твое неблагодарное отношение ко мне, — она смотрит на меня своими бусинками-глазами. — Хорошо, хорошо. Не буду. Но в следующий раз следи за манерами.
Я оставляю паршивого енота с его трапезой, хватаю костыль и возвращаюсь в клинику. Я прохожу половину коридора, когда внезапно меня останавливает сообщение от Фионна.
| Прячься.
Я забегаю в кабинет Фионна, и в этот момент в коридоре включается свет, и из приемной доносится знакомый голос.
— Извините, Доктор Кейн. Я знаю, что клиника закрыта, но увидел вашу машину и включенный свет, поэтому решил зайти. У меня глаз немного болит, и я хотел попросить вас просто взглянуть на него. Чтобы не ехать в Вейберн.
— Конечно, Мистер Крэнвелл, — отвечает Фионн, но у него какой-то сдавленный голос. — Пройдемте во второй кабинет.
Я остаюсь в тени, Фионн ведет Мэтта в кабинет напротив. Рукой тянусь за спину. Медленно вытаскиваю нож из ножен.
— Итак, расскажите мне, что случилось, — говорит Фионн. Шелестят одноразовые простыни, когда Мэтт залезает на смотровую кушетку.
— Долгая история, Доктор Кейн. И не очень интересная. В глазу застряли шпажки.
— Вы уверены, что это не тянет на интересную историю?
Мэтт хмыкает, смеясь, и волоски на моем затылке встают дыбом.
— Может быть, в другой раз расскажу.
Фионн что-то мычит, и наступает тишина. Наверное, он снимает повязку с глаза и осматривает рану.
— Сколько времени прошло после травмы? — спрашивает он, хотя и так знает.
— Три недели.
— И до сих пор болит?
— Да.
Я сжимаю нож. Он врет. Я могу причинить ему настоящую боль. Выколоть второй глаз и заставить его молить о пощаде. Меня, конечно, стошнит. Но это будет того стоить.
— Как дела на ферме? — спрашивает Фионн, вырывая меня из мыслей об убийстве. — Жена, дети?
— Все по-старому, — отвечает Мэтт, и в его голосе слышится что-то темное, будто он рассказывает себе какую-то остроумную шутку. — А у вас что нового, Доктор Фионн Кейн?
— Ничего интересного, — сухо отвечает Фионн, как настоящий врач.
Мэтт хмыкает. Меня аж наизнанку выворачивает от этого звука. Выскочить, что ли, из тени и перерезать Мэтту глотку, или побежать за Барбарой и спрятаться в её енотовой берлоге?
— Да? Слыхал я, что у вас тут гостья появилась. Не местная. С поломанной ногой.
— Быстро же у нас слухи разносятся.
— Как её угораздило так, что она аж к вам приползла?
— Мистер Крэнвелл, — тянет Фионн. — Вы же знаете, я не имею права обсуждать своих пациентов.
— Я не о её состоянии спрашиваю. Как она тут оказалась, мне вот это интересно.
— Раз она сама ответить не может, я не собираюсь её историю пересказывать незнакомцу, — наступает пауза. Представляю, как Фионн сверлит его взглядом. Сама знаю, каким пронзительным он может быть, словно лезвие отполированного драгоценного камня, такое красивое, но способное пролить кровь. — Это было бы непрофессионально с моей стороны.
— Вы правы, правы, — признает Мэтт, но его уступчивость не кажется искренней. — Я просто о вас беспокоюсь. Хочу знать, что с вами все в порядке.
— А могло быть иначе?
— Да мало ли, с кем связаться можно. От этих приезжих одни проблемы.
— Да местные ничуть не лучше. Верно? — я уже хорошо знаю Фионна, и таким я его ещё не слышала. Говорит просто, прямо. Холодно и жутко спокойно. Но в его голосе сквозит угроза. Предупреждение держаться подальше. Иначе…
Я не вижу их лиц, но напряжение между этими двумя мужчинами вот-вот взорвется. В воздухе висит плотная завеса тревоги, хоть ножом её режь.
— Похоже, вы хорошо восстанавливаетесь. Никакой инфекции и отёка, — наконец говорит Фионн. Голос всё ещё холодный, но без прежней злости. — Я выпишу вам «Трамадол».
— Не нужно, доктор Кейн, — отмахивается Мэтт. — Лучше быть в ясном уме. Сам знаешь, как сейчас. Надо быть бдительным, держать ухо востро.
Фионн ничего не отвечает. Представляю, как он сдержанно кивает Мэтту, наблюдает за ним, оценивает и отвечает ровно столько, сколько нужно. Он осторожен и спокоен. Но внутри у него бушует ураган. Я знаю, что в нём есть другая сторона, скрытая от моих глаз. И сейчас чувствую её, как терпкий мускус.
Слышу шаги и отступаю в тень, натыкаясь на фотографию Фионна с двумя другими мужчинами, похожими на него как две капли воды. Тёмные волосы, высокие скулы, сияющие улыбки. Голубые глаза, но разных оттенков, у Фионна самые светлые. Они обнимают друг друга. Видимо, это его братья из Бостона — Роуэн и Лаклан. Он о них почти не рассказывал. Я подхожу ближе к фотографии, когда до меня доносятся короткие обрывки слов из коридора. Даже в этом застывшем моменте времени видно, сколько любви и поддержки между ними. А Фионн проделал такой путь, отделился от братьев и родного дома, чтобы залечить разбитое сердце. Или чтобы спрятать ту свою сторону, которую он никому не хочет показывать.