Билл не сдается, кровь течет ему на глаза. Я пропускаю удар в щеку, от которого мир вокруг меня вибрирует и темнеет. Но я остаюсь на ногах и отвечаю ещё сильнее. Моя кровь кипит. Мышцы напряжены. Наношу удар за ударом. Даже не вижу лица, которое превращаю в кровавое месиво. Я вижу Роуз, лежащую на полу, её прекрасное лицо, искаженное болью, и как она крепко сжимала свою сломанную ногу. Слезы в её глазах. Её стон. Я хочу разорвать его на части за то, что он причинил ей боль. Хочу наказать его. Наказать себя. Я не должен был поворачиваться к ней спиной. Надо было спровадить её отсюда.
Это я виноват.
Что-то ломается внутри. Вырывается зверь. Я рычу и вкладываю всю свою ярость в правый хук, который попадает ему в челюсть. Его голова отлетает в сторону, он падает на пол без сознания.
На мгновение в амбаре наступает полная тишина. Люди вокруг меня смотрят на Билла, лежащего на полу. Затем они смотрят на меня. На человека, который должен быть врачом для них. На меня в запятнанном белом халате, покрытом алыми брызгами. Мой стетоскоп валяется у ног. И потом, так же внезапно, как наступила зловещая тишина, она взрывается аплодисментами, люди поднимают свои стаканы, кричат и подпрыгивают. Они хлопают меня по плечам и скандируют «Доктор, доктор, доктор». Но даже сквозь шум толпы я слышу только ее. Единственную, кто называет меня по имени.
— Фионн.
Я разворачиваюсь и, отталкивая нескольких людей, пробираюсь к столу, где Роуз пытается удержать равновесие, опираясь на один костыль, другой затерялся где-то в толпе. Прежде чем соображаю, что творю, заключаю её лицо в свои ладони. Мои костяшки, разбитые в кровь, не сочетаются с её безупречной кожей. Она чертовски красивая. Щеки красные, губы приоткрыты, ресницы мокрые от слез. Большим пальцем вытираю слезу, и она закрывает глаза.
— Меня просто сбили с ног. Все хорошо, — шепчет она. Не понимаю, как я могу слышать её сквозь шум вокруг. Но слышу. Она сжимает моё запястье свободной рукой. — А ты?
Боже, я так хочу поцеловать её. Хочу почувствовать тепло её губ. А она захочет? Растает в моих объятиях? Или напряжение, которое я чувствую между нами, прорвется и высвободит что-то дикое внутри нее? Внутри меня?
Я наклоняюсь чуть ближе. Её глаза смотрят в мои. Она сильнее сжимает моё запястье.
Чужая рука ложится мне на плечо, и в поле зрения появляется Том. И как по волшебству, чары рассеиваются. Я снова смотрю на Роуз. Она не отрывает взгляд.
Что ты делаешь? Она, блять, твоя пациентка.
И ты самый опасный человек здесь.
Я убираю руки.
— Похоже, у нас тут все время была своя темная лошадка, — говорит Том с усмешкой. Хлопает меня по спине и пропадает в толпе.
Несмотря на то, что Роуз скрывает эмоции, в воздухе висит напряжение. Как перед грозой.
А потом она отворачивается.
12 — ВЫВИХ
ФИОНН
— Здесь побитая цыпочка с каким-то высоким парнем, который утверждает, что он твой брат. Он украл мой гребаный костыль, — огрызается Роуз в трубке.
Я барабаню пальцами по столу, на моем лице расплывается довольная ухмылка.
— Попроси его назвать детское прозвище.
— Говорит, чтобы ты назвал своё детское прозвище, — повторяет она. Решительное «нет», которое я слышу на заднем плане, как музыка для моих ушей.
— Отлично, — с угрозой в голосе произносит Роуз. — Тогда я воткну тебе нож в яйца.
Слышится приглушенный протест Роуэна и незнакомый умоляющий женский голос. Брат что-то бормочет, я не могу разобрать, потом тишина и взрыв смеха.
— Сказал, что его прозвище «говноед», — говорит Роуз. Мой торжествующий хохот разносится по клинике.
— Это мой брат Роуэн. Скажи ему, что я приеду примерно через пятнадцать минут, — кладу трубку, и улыбка все ещё не сходит с моего лица, когда я откладываю в сторону бумаги, запираю клинику и еду домой. Во дворе стоит незнакомая машина. Я почти чувствую энергию Роуэна ещё до того, как дохожу до двери. Когда открываю ее, брат сидит за столом с Роуз, и по моим венам разливается облегчение, когда она смотрит на меня и улыбается. Но улыбка длится всего лишь мгновение.
Брат встает со стула и направляется прямо ко мне.
— Где тебя носило, мудила?
— Работал, идиот. Нужно было закончить дела.
Роуэн крепко обнимает меня. Его руки напряжены. Я, может, и не верю в ауры, но чувствую его тревогу, как нимб, который освещает комнату. Мы отстраняемся друг от друга, он прижимается лбом ко мне, как мы делаем с самого детства, а затем отпускает меня и смотрит мне в глаза. Я никогда не видел его таким обеспокоенным. Таким… измученным. Его взгляд перемещается в гостиную, я смотрю туда же.
— Это Слоан.
Девушка с черными волосами смотрит на меня с дивана. На её лбу след от ботинка, два синяка в форме полумесяца под глазами контрастируют с пронизывающим взглядом карих глаз. Левое плечо опущено ниже правого, и она прижимает руку к телу, чтобы хоть как-то успокоить боль. Может, она и ранена, но Роуэн мне о ней рассказывал. Сейчас она, вероятно, самый опасный человек в моем доме.
Я подхожу к дивану, Роуэн следует по пятам, и я чувствую его нервозность у себя за спиной. Останавливаюсь перед Слоан, а брат падает на колени к её ногам. Она берет его за руку.
— Меня зовут Фионн, — говорю я, и она отрывает взгляд от брата и смотрит на меня. — Покажешь плечо?
Слоан сглатывает и кивает, морщась, когда пытается оторвать руку от тела. Я ощупываю сустав, чувствую головку плечевой кости, края суставной впадины и акромион лопатки.
— Как это случилось? — спрашиваю, ощупывая распухшие ткани.
— Я упала.
— Этот урод её столкнул, — огрызается Роуэн.
— Он получил по заслугам. И я считаю, что победила.
— Черная птичка…
— Хватит о своих играх, — перебиваю я. — Есть ещё какие-нибудь травмы?
— Кроме этой? — спрашивает Роуэн, указывая на её лицо. Слоан бросает на него злобный взгляд. — Нет.
Я убираю руку от её плеча и осторожно надавливаю на кости носа, но, несмотря на засохшую кровь в ноздрях, ничего не сломано.
— Вроде бы все в порядке. Теряла сознание?
— Да, примерно на минуту.
— И её тошнило.
Слоан морщится, на её щеках появляется легкий румянец, но Роуэн лишь крепче сжимает её руку. Я держу палец перед её лицом и прошу следить за ним. Зрачки реагируют медленно. Скорее всего, сотрясение мозга. Она и сама понимает.
— Не садись за руль в ближайшее время. Побереги себя.
— Понятно.
— А плечо? — спрашивает Роуэн. Он пытается скрыть свой страх, но я слишком много раз видел его таким. Он нервно сжимает челюсть. — Ей понадобится операция?
— Нет, — говорю я, и Роуэн выдыхает. — Я бы посоветовал поехать в больницу, чтобы сделать рентген и убедиться, что нет перелома, но, полагаю, вы не хотите привлекать к себе внимание, — они оба кивают, и я смотрю на Роуз, которая наблюдает за нами со стороны с мрачным выражением лица. — Можем доехать до моей клиники, чтобы я мог ввести лидокаин в сустав и вправил кость на место. Будет больно. Но после этого станет намного лучше.
Роуз костыляет к дивану.
— У меня есть несколько рубашек, которые тебе подойдут. Я принесу несколько, вдруг придется эту разрезать.
Выражение лица Слоан смягчается, и на её губах появляется усталая улыбка.
— Это очень мило. Спасибо.
Роуз хлопает Слоан по плечу и уходит в свою комнату, а та провожает её взглядом. Когда она смотрит на меня, то я многое могу вижу в её глазах. Ей нравится Роуз. Она доверяет ей. Но мне — нет. Даже несмотря на то, что я окончил медицинский институт. Даже несмотря на то, что я спасал жизни. Лечил травмы. Принимал роды. Держал новорожденных в руках. Но Слоан видит меня насквозь.
«Ты живешь во лжи», — как будто говорит она мне своим взглядом. «И если ты причинишь ей боль, я тебя убью».
Я просто параноик. Скорее всего, она ни о чем таком не думает. Она серийная убийца, как ей ещё на меня смотреть? Я знаю, что она любит выкалывать глаза своим жертвам и развешивать их в паутине из лески, и, по словам моего влюбленного брата, она делает это, пока они ещё живы. Конечно, у нее не все дома, и меня просто немного напрягает её присутствие. Вот и все.
Слоан отводит от меня взгляд и смотрит на мои руки. Костяшки, где ещё не зажили. Затем она переводит взгляд на Роуэна, который, кажется, не способен смотреть ни на что, кроме нее. Но он замечает, как она смотрит на мои руки, которые я не успеваю спрятать.
Окей, теперь она точно хочет меня прикончить.
— Что ты натворил, братец? — спрашивает Роуэн, хватая меня за запястье. Я сжимаю кулак и вырываюсь, а он ухмыляется. — Дрался, что ли?
— Не твое дело, Роуэн.
— Значит, да, — говорит он, я хмурюсь и встаю, направляясь на кухню просто чтобы уйти подальше. Конечно, Роуэн, как назойливый старший брат, следует за мной. — Это как-то связано с маленькой банши?
— Её зовут Роуз, придурок, — шиплю я. Он стоит вплотную ко мне. Не двигается. Улыбается, как будто выиграл чертову игру.
— Значит, опять да. Что случилось?
— Помнишь, когда я секунд десять назад сказал, что это не твое дело? Так вот, это до сих пор не твое ебучее дело.
Роуэн замолкает. Я отворачиваюсь от него, чтобы налить воды в бутылку. Его голос звучит тише, чем я ожидал:
— Она ясно дала понять, что между вами ничего нет. Но, кажется, её это не радует. Так почему же нет?
Я выключаю воду и хватаюсь за край раковины.
— Роуэн…
— И если ты скажешь «из-за Клэр», я тебе нахуй глотку вырву…
— Дело не в Клэр, — я поворачиваюсь к нему. Ухмылка Роуэна может и дразнящая, но он все ещё обеспокоен. — А во мне.
Он хмурится. Ухмылка исчезает.
— А что с тобой не так?
— Я её врач, для начала.
— Запретный плод сладок. Мне нравится. В десять раз сексуальнее.
Я стону и провожу рукой по лицу.
— Я не… не могу… я не готов к отношениям.