Я скольжу ладонью по одеялу и кладу свою руку поверх руки Фионна. Он все ещё смотрит на мои губы, когда я обхватываю его ладонь пальцами. А потом притягиваю его руку к себе. Она скользит по моей ноге, медленно поднимаясь выше, до талии и груди. Он чувствует, как быстро бьется мое сердце.
— Тебе не нужно притворяться кем-то другим, — говорю я, глядя в глаза Фионну. — Мне нравится тьма, — дерзко улыбаюсь и тянусь, чтобы расстегнуть его ремень. Он наблюдает, как я снимаю с него брюки и трусы, освобождая эрекцию, и обхватываю рукой. — Я люблю грешить, — шепчу я.
А потом плюю на его член. Он задыхается от желания, когда я провожу по нему слюной, наклоняюсь и беру в рот. Фионн стонет, когда я ласкаю головку языком и беру глубже, втягивая щеки.
— Блять, Роуз. Ты меня убьешь.
Я массирую член у основания, уделяя особое внимание головке, и затем засовываю в рот полностью, подавляя рвотные позывы. Задаю ритм. Сначала медленно. Длинными движениями. Беру его так глубоко, как только могу. Фионн запускает руки в мои волосы и откидывает их с лица, чтобы лучше видеть. Я отстраняюсь и смотрю вверх, мои глаза слезятся, слюни размазаны по щекам.
— Ты ахуеть какая красивая, — говорит он, и я мычу, посасывая его член. — Боже, Иисус Христос, Роуз. Сделай это снова, — мычу громче в этот раз, а затем царапаю его ногтями по яйцам. — Боже, да. Да, Роуз. Не останавливайся.
Я не собираюсь. Ускоряю темп, мыча в его толстый член и сжимая его яйца. Его мышцы напрягаются. Он выкрикивает мое имя, и я знаю, что сейчас будет. Принимаю его как можно глубже в горло, пока он кончает, изливаясь в меня. Проглатываю сперму. Каждую каплю. Дрочу ему, пока он не начинает дрожать и задыхаться. Скользкими пальцами провожу по его прессу. Убедившись, что он кончил, начинаю отстраняться. Но не отвожу взгляда. Я не тороплюсь. Открываю рот и провожу языком по всей длине его ствола. Он смотрит, как завороженный, пока я вылизываю его томными движениями.
Я собираюсь отодвинуться, но вдруг Фионн нависает надо мной. Только что я сидела и смотрела на него, а теперь лежу на спине, глядя в его жадные глаза.
— Ты куда собралась? — спрашивает он, заключая меня в плен. Я притворяюсь невинной, поднимая брови и пожимая плечами. — Думаешь, отсосешь мне, а сама уйдешь неудовлетворенной?
— Я удовлетворена, — говорю, облизывая свои распухшие губы. Он следит за этим движением. Его зрачки расширены. Я вижу в нем хищника, готового поглотить свою жертву.
— Недостаточно, — говорит он, перенося свой вес на одну руку, проводя пальцем между моими грудями, медленно опускаясь вниз. — Готов поспорить, что твоя идеальная киска насквозь мокрая и умоляет, чтобы её оттрахали, — внезапно его рука движется в другом направлении, обратно к моей груди. Я невольно всхлипываю, и он в ответ одаривает меня дерзкой усмешкой. — Я так и думал. Отчаянно нуждаешься во внимании, да?
Я снова всхлипываю, когда его палец кружит вокруг соска через шелковую майку. Я киваю.
— Что ты сказала? — спрашивает Фионн, наклоняя голову. — Я не расслышал.
— Да, — шепчу я, и его палец снова движется к моей промежности. — Мне это нужно.
Ты мне нужен.
Хотя я не произношу этих слов вслух, он все понимает. Ухмыляется, медленно опускаясь вниз по моему телу, не отрывая взгляда ни на мгновение. Достигнув моих бедер, он стягивает с меня шорты, бросая их на пол, а затем поднимает бедро моей травмированной ноги, кладя её на своё плечо. Он так нежен с моей травмой, хотя вот-вот разрушит все остальное во мне. Это воспламеняет меня. Я никогда не хотела никого так сильно, как Фионна Кейна. И когда он прижимается губами к моей киске и сминает мою грудь ладонью, словно пытаясь удержать на месте, я понимаю, что это никогда не изменится.
Фионн проводит языком от дырочки до клитора, массируя его. Он стонет, закрывая глаза. Если бы он сказал, что моя киска — самое вкусное блюдо, я бы ему поверила. Он прижимается сильнее, ласкает меня языком и урчит от удовольствия. Затем он снова скользит языком к входу и засовывает его внутрь. Возвращается чуть повыше, уделяя внимание клитору, а потом вводит внутрь пальцы, сгибая их.
— Еще, — прошу я, откидывая голову, пока он приближает меня к безумному оргазму. — Хочу кончить тебе на лицо. Хочу, чтобы ты был измазан мной.
Когда я гляжу вниз, на меня в ответ смотрит настоящий хищник. Глаза Фионна темнеют. Он рычит возле моей киски, и меня пронзает волна наслаждения.
Фионн поднимается на колени, закидывает мои ноги себе на плечи, тащит меня за собой, приподнимает над кроватью. Издает дикие, животные звуки. Он пожирает меня.
Я не стону. Я не просто кончаю. Я кричу его имя и разрываюсь на части.
Мои пальцы судорожно сжимают простыни. Каждый вдох словно краду у самой себя, воздуха катастрофически не хватает. В комнате пьянящий коктейль из запаха секса и его одеколона — цитрус и шалфей. Кажется, что я теряю слух, все звуки приглушены, даже не слышу своих стонов. Фионн не останавливается, выжимая каждую последнюю секунду моего оргазма, пока я не прошу его остановиться. И в тот же миг он возвращается в реальность, отстраняется, словно только что был со мной в каком-то другом измерении. В мире, где не существует ничего, кроме этого мгновения.
— Все хорошо? — спрашивает он, тяжело дыша. Его губы, подбородок и щеки блестят от моего возбуждения. Я чувствую приятное, болезненное жжение от его щетины на бедрах.
— Все просто… невероятно.
Когда я улыбаюсь, в его взгляде проскальзывает облегчение и, может быть, гордость. Фионн осторожно укладывает мои бедра на простыни и тянется к шортам, брошенным на полу. Он бережно натягивает их на меня, приподнимая, поправляя. А потом приносит все, что мне нужно. Воду. Мой халат. Костыли, опрометчиво оставленные слишком далеко от кровати. И когда я возвращаюсь из ванной, он уже поправил постель.
Когда мы, наконец, оба устраиваемся поудобнее, то не ложимся по краям. Так же, как и прошлой ночью. И позапрошлой. Мы встречаемся посередине. Я кладу голову на грудь Фионна. Он обнимает меня за спину.
— Знаешь, я как-то не хочу возвращаться домой, — шепчу я в темноту.
— Да, — шепчет он в ответ. — Я тоже.
Но, закрывая глаза, я понимаю, что больше не знаю, какой дом имею в виду.
Я больше не знаю, где мое место.
17 — ВЕЗЕНИЕ
РОУЗ
Я сижу в креслах вдоль коридора ортопедического отделения в больнице, жду Фионна. Мы не говорили об этом дне. Ну, кроме моего визита к врачу. Мы не обсуждали ни мой звонок Хосе, ни возвращение в автодом, ни то, что мне пора собирать вещи и уезжать куда-нибудь подальше.
Как будто можно избежать последствий, не обсуждая их. А мне хочется. Мне отчаянно хочется узнать, как он отреагирует, но я боюсь. Сначала думала, что это только я избегаю темы отъезда. Но и Фионн молчит. Сначала я думала, что он просто не хочет быть невежливым и выгонять меня, но больше в этом не уверена.
С тех пор, как мы вернулись из Бостона несколько дней назад, мы оба автоматически вернулись к нашим правилам «друзья с привилегиями». Как будто снова надели привычный костюм. Но он уже не сидит как надо. Когда мы занимались сексом в душе, то оба замерли в коридоре, когда вышли из ванной, как будто пытались понять, как разойтись. Вдруг стало странно засыпать без биения сердца Фионна под ухом. И наш секс на кухонном столе уже не казался просто сексом. Его губы оставляли долгие поцелуи на моей шее и челюсти. На щеке. В уголок рта. Этот поцелуй был самым долгим. Я сдерживала себя, чтобы не углубить его. Кажется, он тоже. Словно он хотел забрать меня всю.
Словно это была любовь.
С тех пор меня мучает тревога, все сильнее скручиваясь в животе, готовая вырваться наружу в виде признаний, которые нельзя будет взять обратно. Я не смогу сдерживаться вечно. И Таро не помогают. Я тасую колоду. Вытаскиваю. Читаю значение и понимаю, что мне это не нравится. Тасую снова. Но результат один и тот же. Луна. Шут. Десятка Жезлов. Каждый раз карты говорят об одном: неопределенность, страх, надвигающееся решение, к которому я совершенно не готова.
— Господи, бабуля, — говорю я, вкладывая Луну обратно в колоду во второй раз. — Я и так знаю, что ничего не знаю. Спасибо, что напомнила.
— Ничего хорошего в будущем не видишь?
Мое сердце замирает.
Я поднимаю взгляд. Передо мной стоит Мэтт Крэнвелл с небольшим букетом цветов в руке и ухмылкой на лице.
— Наверное, так оно и есть. Ничего хорошего, — говорит он и наклоняется, буравя меня своим единственным глазом. Другой закрывает черная повязка, ремешок которой врезается в кожу. — Особенно, учитывая, что грузовик Эрика Донована только что вытащили из реки Платт.
Моя кожа холодеет. Я стараюсь не отводить взгляд, не краснеть, но как контролировать своё тело, когда оно умоляет выдать миру все секреты? Я не социопатка. Я не холодная и отстраненная. Во мне клокочет ярость. Я жажду возмездия.
Еще, я боюсь.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Правда? Не слышала новостей? — Крэнвелл садится на соседнее кресло и, постукивая по колену, задумчиво кивает. — Кажется, грузовик бедняги Донована перевернулся и улетел в реку, — говорит он с глубоким вздохом. — Его тело все ещё ищут. Уверен, скоро что-нибудь найдут.
— Возможно, он отправился проповедовать слово Господа нашего Иисуса Христа в далекие земли, — говорю я, крестясь, хотя понятия не имею, правильно ли это делаю. — Но если он просто напился и умер за рулем, пусть покоится с миром. Уверена, он был достойным гражданином. Аминь.
Мэтт усмехается.
— И тебе ничего не известно об этой… смерти?
— Я не понимаю, о чём ты.
— Ну, знаешь, на меня недавно напали. Совершенно внезапно, — он ударяет кулаком о ладонь, и цветы шуршат. — Бац! И всё. Но я дал ей сдачи.
— Наверное, у тебя большой опыт в этом.
Глаза Мэтта темнеют.
— И знаешь, что эта маленькая сучка сделала? — говорит он с яростью в голосе. — Она выколола мне глаз, — он сверлит меня взглядом, указывая пальцем на повязку.